15 января в школе в Перми два 16-летних подростка напали с ножами на младшеклассников и их учительницу. 19 января похожий случай произошел в школе в Бурятии: от рук школьника пострадали пять человек.
Школа не умеет работать с конфликтами
Ирина Лукьянова
Когда речь идет о нападениях в школе, работает закон парных случаев: что-то случилось в одном месте, поднимается шум, вскоре то же самое происходит в другом месте.
Разумеется, дети узнают о том, что “так тоже можно” не только из телевизора. Но считать, что это спланированная серия атак, координируемая кем-то через интернет — это, мне кажется, поиск простых решений в сложной ситуации.
Причин здесь много. Одна из главных – это внутренний мир мальчика-подростка. Почти во всех известных случаях на школу нападают мальчики подросткового возраста. И, как правило, мальчики, находящиеся в состоянии затяжного конфликта с окружающими.
То, что нынешняя школа – это территория конфликта, я начала писать давным-давно: чуть ли не 10 лет назад была серия статей на тему «Школьная конфликтология». Современная школа вообще не умеет работать с конфликтами, разрешать их. Школьные психологи абсолютно бессильны, и конфликт иногда зреет годами.
Какие-нибудь службы примирения – это вообще очень редкое явление в школах, хотя они абсолютно необходимы.
Это отчасти и общественная проблема, что люди не умеют разрешать конфликты никакими иными способами, кроме насилия.
Для человека возможны только два выхода: либо заставить принять кого-то мою точку зрения, либо отомстить, если мне не удалось настоять на своем. И главными мотивами поведения становятся ненависть и месть.
Подросток остается наедине с собой
Соцсети тут не первопричина, а следствие. Силовики начинают искать связь через соцсети, какой-то общий заговор. Разумеется, дети все это откуда-то вычитывают. Если мы вспомним стрелка в Ивантеевке — он очень интересовался резней в школе «Колумбайн» и даже взял себе никнейм по имени одного из нападавших.
Психологи, которые занимаются этой проблемой, давно знают, что такие подростки копируют друг друга.
Подростковая культура вообще построена на подражании кому-то, кто кажется очень крутым.
Вот в таких случаях подросткам кажутся очень необыкновенно крутыми школьные стрелки.
У такого подростка нет крепких связей ни с какими окружающими. Он оставлен наедине с самим собой, со своим внутренним миром, со своими кровавыми фантазиями.
И продолжает в него погружаться, и если ищет, то находит массу специфической информации по этой теме в соцсетях, погружается в особую субкультуру (кто-то увлечен темой школы “Колумбайн”, кто-то интересуется оружием, кто-то взрывным делом, кто-то фашизмом; говорить о единой субкультуре, мне кажется, вряд ли возможно).
Система безопасности проблему не решает
Основные предложения по решению этой проблемы, как правило, сводятся к тому, чтобы укрепить систему безопасности в школах. Хорошо. Поставить металлоискатели? В школу и сейчас достаточно трудно попасть любому взрослому со стороны.
Ну, будет трудно попасть и детям, наверное. Но ведь это не исключает каких-то других способов.
Кто захочет, все равно бутылку с «коктейлем Молотова» сможет пронести, даже если мы поставим в каждую школу такую же систему безопасности, как в аэропорту.
Здесь далеко не все решается через проблемы безопасности. Прочитала в новостях, что в Перми, когда маме мальчика, который напал на школу, позвонили и спросили, приедет ли она в больницу к сыну, она сказала: «А зачем?».
Мы не знаем, что происходило в семье, но это явное свидетельство внутреннего неблагополучия. У ребенка нет взрослых, к которым он был бы привязан, с кем его бы связывали теплые отношения, ему некем дорожить.
В ряде случаев школьной бойне предшествовала история школьной травли. Школа не умеет с этим справляться.
Фото: securityri.com
Родители не знают, что делать, но помощи семьям нет
Важно не упускать этих детей, знать какие фантазии они вынашивают, вовремя обращаться за профессиональной помощью и понимать, что школьный психолог в таких случаях в одиночку справиться с проблемой не сможет, нужна серьезная профессиональная помощь.
Важно налаживать систему психиатрической помощи детям и подросткам. Родители боятся психиатров, но даже если ребенок состоит на учете у психиатра — совершенно не факт, что он получает нужную помощь.
Состояние детской и подростковой психиатрии в стране – это отдельная грустная тема.
Дети, которые нападают на свою школу, обычно неуравновешенны, у них есть отклонения в поведении, есть проблемы в отношениях с окружающим миром, часто они не получают никакой помощи, потому что семья как-то не увидела здесь никаких оснований для беспокойства.
И всегда после такого пишут, что подросток рос в благополучной семье. Это обычно значит, что семья непьющая, не антисоциальная. А когда начинаешь смотреть, какие там действительно были отношения у ребенка с родителями, то отношения могут быть очень сложными. Бывает, что родители просто не знают, что делать со своим ребенком, но службы помощи семьям у нас тоже нет.
Что делать, я не знаю. В чужую голову не пролезть, на воротах в школе не поставить инструмент, сканирующий мозги. А если и поставить, то он будет пищать все время: многие дети идут в школу с ненавистью и отвращением.
И вот что делать с этим состоянием, когда даже благополучные дети говорят: «Взорвал или поджег бы я эту школу!». Сколько детей такие мысли вынашивает. Другое дело, что обычно дети в состоянии с этими мыслями справиться, а не погружаться в них все глубже.
Детей с детства не учат разрешать конфликты
К сожалению, школа действительно продолжает быть источником тяжелых конфликтов – между детьми и учителями, между детьми и родителями. И снимать внутреннее напряжение в школе абсолютно необходимо, а вот как это сделать – это действительно вопрос для отдельного исследования.
Но это проблема и всего общества, потому что в обществе очень высокий уровень агрессии друг к другу и очень низкое умение справляться с конфликтами никакими иными способами, кроме силовых. У нас детей вообще с детства не учат никаким способам разрешения конфликтов. Да и взрослые это не умеют делать, не только дети.
Как у нас воспитание строится? «Он меня обидел». – «Иди и дай сдачи».
У нас детей отдают на разные единоборства, чтобы они умели за себя постоять. И если человек чувствует себя абсолютно беспомощным перед учителем, который ставит ему двойку, он пойдет и будет за себя стоять таким идиотским способом.
Давным-давно пора на общегосударственном уровне думать не только военно-патриотическом воспитании или духовно-нравственном, а просто о воспитании способности людей мирно уживаться рядом друг с другом, разрешать конфликты разговорами, а не кулаками.
Я уже стопятисотый раз говорю о том, что нужно учить детей и взрослых мириться, друг другу не мстить, понимать друг друга. Это базовые человеческие умения, которыми надо владеть с дошкольного детства. Ну да, он меня обидел — если не побить, то что еще можно сделать?
Фото: mp.kg
Общество не может предложить ничего, кроме идеи мести
Я уже сказала, что подростковая культура в высшей степени подражательна, и для подростка свойственно выбирать себе героя. И то, что их героями становится подростки, напавшие на школу «Колумбайн» и у них нет других героев, на которых они могли бы ориентироваться, — это тоже серьезная проблема.
Здесь ощущается явный недостаток других моделей поведения, и общество ничего предложить не может, кроме модели разрушительной, кроме фигуры великого мстителя, который пришел и всех истребил.
Идея тотальной мести не может быть идеей, на которой строится культура. А у нас к сожалению, есть культура мести, культ силового разрешения конфликтов, оружия.
Но у подрастающего поколения должны быть какие-то другие, даже не идеалы, а ролевые модели, потому что если все больше мальчиков начинают выбирать в качестве модели мстителя, то это плохо.
И это даже не государственных масштабов проблема, потому что если государство начнет предлагать школьникам идеи в рамках государственной молодежной политики, то получится казенная ерунда. Как правило, здесь у государства грация танцующего бегемота.
И то, что у молодежи недостаточно способов приемлемой социальной самореализации – это тоже большая проблема, но это тема отдельного разговора.
Записала Надежда Прохорова