Когда подростки уходят из Церкви

«Как можно чаще причащайте маленьких детей, чтобы потом, когда они уйдут из церкви, им было легче вернуться».

Эту фразу я то ли услышала от кого-то из священников, то ли прочитала – уже и не вспомнить. Но повторяла ее неоднократно, и каждый раз молодые мамы ретиво вскидывались: с какого это перепугу наши дети уйдут из церкви?! Ничего подобного, наши – точно не уйдут.

И тем не менее, они уходят. Не все, разумеется, большинство остается. По крайней мере, внешне. Вот оно стоит, чадо, в очереди на исповедь. Значит, все в порядке. А вы уверены?

Детская вера – такая ясная, солнечная, ничем не омраченная, не знающая взрослых сомнений и компромиссов. «Будьте как дети», — сказал Господь. Взрослея, мы теряем эту удивительную способность безоговорочно любить весь мир, прощать обиды и тут же забывать о них, радоваться каждому мгновению жизни. Мы можем только стремиться к этому – чтобы на старости лет услышать за спиной: «А дед-то наш совсем в детство впал».

В чем-то с ребенком может сравниться новоначальный, которого ведет так называемая «призывающая благодать». Неофит так же доверчив и так же готов поделиться своими открытиями со всем миром. Правда, в то время как новоначальный пристально читает этикетку на пряниках в поисках крамольного яичного порошка или придирчиво исследует длину юбки стоящей перед ним в храме прихожанки, ребенок… Да, ребенок в это время заворачивается в полотенце, берет за шнурки ботинок и с пением обходит квартиру. Или пишет кривыми печатными буквами на полях детской Библии: «R ЛУБЛУ БОГА».

Неужели это может куда-то пропасть, растаять, как утренний туман жарким днем? Каким образом ангелочек превращается в циничное чудовище, воскресным утром бурчащее из-под одеяла, что у него, дескать, с Богом свои взаимоотношения, в которых выстаивание службы важной роли не играет? И ведь, вроде, учили его хорошему, пример подавали, в воскресную школу водили…

Когда я пришла в воскресную школу преподавать церковно-славянский язык, мне досталась самая проблемная группа – подростки 10-13 лет. Дети в ней были самые разные. Одни из по-настоящему воцерковленных семей, другие вместе с мамой (папой, бабушкой) держали круговую оборону от агрессивно-неверующих родственников. Были и такие, которых, помимо их желания, за руку приводили внезапно воцерковившиеся мамы. Так что грамматикой мы занимались по минимуму – больше повторяли азы катехизиса и беседовали «за жизнь».

Вопросы, которые они задавали, зачастую ставили меня в тупик, потому что ясных и четких ответов на них не существовало. В этом не было намерения усадить меня в лужу – отношения с группой сложились хорошие. Им действительно было интересно, как увязать, например, данные науки и первые главы Книги Бытия. Или почему у нас женщины должны быть в храме с покрытой головой, а в Греции можно и без платка, но обязательно в одежде с длинным рукавом.

Положа руку на сердце, кто из нас, особенно из пришедших к вере в зрелом возрасте, не задавался подобными вопросами – читая Писание или святых отцов, стоя на службе в храме? Что мы делаем в таких случаях? Пристаем к священникам, листаем книги, получаем противоречивые ответы – и откладываем вопрос в сторонку. Что еще я могла сказать детям, кроме того, что на некоторые вопросы мы получим полноценные ответы только после смерти? Ну а платки и прочее – это традиция. Взрослым в большинстве случаев этого достаточно. Но не подросткам. Отвечая так, я понимала, что кидаю щепочки в огонек, на котором потихоньку сгорает их детская вера.

Разумеется, мне скажут, что я преувеличиваю. Кто-то вспомнит себя подростком, кто-то приведет в пример своих детей, которые вполне благополучно миновали сложный период и продолжают пребывать в лоне Церкви. Но не надо все понимать буквально. Ведь и новообращенные, такие же церковные «дети», со временем, оставаясь внешне примерными прихожанами, зачастую говорят на исповеди о сомнениях и охлаждении. Есть физическое детство, физическое взросление – а есть церковное, духовное. У крещенных в младенчестве и воспитанных в вере эти периоды обычно совпадают. У кого-то подростковый период – как физический, так и духовный – протекает гладко и спокойно, для кого-то это тяжелый перелом, свержение авторитетов, поиски и заблуждения.

На самом деле, ребенок в нас никуда не исчезает, любой психолог скажет, что детство и полученные в этот период впечатления определяют всю нашу дальнейшую жизнь. Просто прячется наш ребенок под броней «взрослого» рационализма и цинизма. А спасаться под эту броню он начинает как раз в подростковом возрасте, когда иммунитет к несовершенству мира еще только вырабатывается.

Детская вера безоговорочна и абсолютна потому, что другой быть просто не может. Отсутствие жизненного опыта, знаний, незрелость логического мышления – все это не позволяет подвергнуть сомнению слова родителей, священника, педагога. Взрослая вера – другая. Нам необходимо верить во что-то – это наш спасательный круг, островок, где мы чувствуем себя в безопасности. Точнее, хотим чувствовать себя в безопасности и поэтому пребываем в состоянии окопной войны, успешно или не очень успешно сдерживая натиск собственного рацио. Мы сами выбираем, где очертить границы веры, можно ли их ослабить или наоборот усилить. На что-то закрываем глаза, чему-то ищем объяснения. Иными словами, взрослая вера – относительна и тем самым более уязвима.

Тинейджер – уже не ребенок, но еще и не взрослый. Малышу на вопрос «почему?» зачастую достаточно ответить «потому» — и он переключится на что-то другое. Подросток уже не может и еще не хочет воспринимать мир как аксиому, он превращает в теорему то, что его родители давно отставили в сторону как не требующее доказательств.

На мой взгляд, существует три основных причины отхода подростков от церковной жизни (и множество мелких, так сказать, опциональных). Первая – хотя и не самая главная – это то, о чем я уже упоминала: желание во что бы то ни стало найти объяснение всему, что раньше принималось безо всяких объяснений. За без малого две тысячи лет существования христианства догматы, теологумены, просто мнения святых и не очень святых отцов, традиции, суеверия, противоречия сложились в такую пирамиду, что ее надо либо не принимать вообще, либо принимать полностью, либо – если позволяют знания и терпение – археологической кисточкой счищать налипший мусор.

Подросток чаще всего пытается «взять» проблему наскоком – как интеграл. «Почему в храме надо обязательно стоять и мучиться от боли в ногах и духоты?». «Почему я должен даже дома молиться по-церковно-славянски, да еще чужими словами?». «Почему в Ветхом Завете Бог так жесток, а в Новом — призывает к любви и прощению?». На подобные ответы можно дать сотни вполне правдоподобных философских ответов, но практически эти ответы сведутся все к тому же — «потому что». И в результате бунтарь-одиночка с мотором делает далеко идущий вывод: хватит с меня ваших выдумок, отныне у меня с Господом будут свои отношения, в которые будьте добры не вмешиваться.

Впрочем, далеко не все подростки до такой степени хотят разложить церковь по полочкам в поисках истины последней инстанции. К тому же эта проблема скорее внутреннего характера. Гораздо опаснее влияние извне. Для этого возраста характерно обостренное чувство справедливости (хотя и несколько одностороннее – свои проступки не замечаются или оправдываются, в отличие от аналогичных, но чужих). «Вы говорите одно, а делаете другое. Вы – лицемеры! Вы все одинаковы. Говорите про любовь, а сами орете, сплетничаете, завидуете. Говорите про воздержание, а сами пьете, курите и обжираетесь. А отец настоятель себе новую машину купил, между прочим. Не нужна мне такая церковь!».

Знакомая песня? Может, мы и правда лицемеры. А может, просто обычные слабые люди – грешим, каемся, боремся со своими пороками, снова срываемся. Но они в своем юношеском максимализме не хотят этого понимать.

А есть еще такая вещь, как среда. О взрослых «среда заела» мы обычно говорим с иронией – мол, взрослый человек должен сам за себя отвечать, а не на окружающих кивать. С подростком это не работает, он существо стадно-парадоксальное, хочет быть одновременно не таким, как все, но и не слишком выбиваться из толпы. А верующий – это всегда «белая ворона». В классе моей 16-летней дочери почти все носят крестики. Но в храме – изредка! – бывает с мамой только одна девочка. Подобная ситуация – еще и проверка того, насколько крепкие основы морали и церковной жизни были заложены в детстве.

Трудно спорить с тем, что стоящий на табуретке скорее свалится сам, чем втащит к себе стоящего на полу. О плюсах и минусах православных школ говорится много, но их несомненное преимущество в том, что в самый сложный период ребенок оказывается среди «своих».

Что переживают и о чем думают «благополучные» подростки, мы можем только догадываться. Религиозные переживания – не та вещь, которой делятся, даже с самыми близкими. А как быть с ребенком, который уперся рогом и сказал: «Все, хватит!»? В этот момент именно реакция и поведение старших во многом определяют его дальнейшую церковную жизнь. Как нащупать ту тоненькую ниточку, «царский» — срединный путь, чтобы еще больше не оттолкнуть ребенка от Церкви и в то же время не упустить возможность помощи? Здесь очень актуален врачебный принцип «не навреди».

Пятнадцатилетнего уже не возьмешь за руку и не поведешь в храм против его желания. Хотя некоторые все же пытаются – «Ради твоего блага!». Знаю одну маму, которая шантажом и угрозами заставляла сына ходить на службы, исповедоваться и причащаться, наказывала его принудительным чтением Псалтири и земными поклонами (хотя наказание молитвой, на мой взгляд, вообще за гранью разума). В результате, став взрослым, молодой человек хоть и не перестал верить в Бога, к церкви относится, мягко говоря, отрицательно.

Именно от этого предостерегал меня духовник, когда я сама столкнулась с подобной проблемой. Никакого насилия, сказал он в ответ на мои жалобы. Главное – сохранить веру и доверие к Церкви.

Наверно, универсального рецепта для лечения этой «детской болезни» не существует. Но одно мы можем точно – молиться за неразумное чадо, любить его и надеяться, что семена все же упали в благодатную почву – а значит, обязательно прорастут. Пусть даже через много лет…

Читайте также: Православное воспитание детей. Как не вырастить ребенка атеистом?

Подростки в Церкви

Я предлагаю всем — возможно сообща, возможно каждому в отдельности — поразмышлять об истоках такого явления, которое, как ни зарывайся в песок по-страусиному, все равно вылезает и напирает на нас, родителей, со всех сторон. И явление это формулируется примерно так: нашим детям в Церкви скучно. Они там себя не видят.