Может ли тюрьма исправить человека, или она нужна только для изоляции преступников от общества? О своем опыте рассуждает бывший заключенный. его письмо пришло в редакцию ПРАВМИРа. Публикуется без изменений и сокращений
Иногда тюрьма бывает во благо. На своем личном опыте я это испытал и, естественно, имею моральное право это утверждать.
В тюрьму попал 14 декабря 1997 за квартирную кражу. Мне тогда было пятнадцать лет. Ежедневно в камере перед сном со слезами молился и просил у Бога прощения и скорейшего освобождения. Даже имел дерзновение просить Его явить милость до конца месяца (января). И Бог явил. Мне изменили меру пресечения и отпустили до суда под подписку о невыезде 27 января 1998. (Подельника же моего отпустили 4 февраля).
Хоть я и был в искреннем покаянии и желании изменить свою жизнь, увы, сделать мне это не удалось. Привычный круг друзей, образ жизни… я быстро вошел в колею. Мой день проходил по одному сценарию. Сон до обеда, потом встреча с друзьями, алкоголь (порой и стеклоочиститель «Северное сияние»), травка, клей «Момент». Промышляли тем, что обирали пьяных мужиков, забирали одежду, деньги, обручальные кольца. Иногда угоняли машины, взламывали гаражи, садовые домики и совершали многие другие не очень опасные для общества деяния.
О Боге я вспоминал лишь ночью, ложась в постель, и то, если был трезв. Мысленно обращался к Нему с просьбой о прощении и с желанием с завтрашнего дня начать новую жизнь. Но утром мне некогда было размышлять о покаянии и вспоминать вечерний проблеск сознания, словно гонимый ярой нечистью я крутил и крутил адово колесо. А вечером вновь бес отходил от меня оставляя на покой, и я думал — зачем же так живу? Господи, прости.
Но жизнь не менялась. Через полгода я снова вернулся в СИЗО, но уже с более пышным букетом, поражающим разноцветьем статей уголовного кодекса и непристойным запахом. Лет до десяти заключения мне светило очень даже уверенно. Черный август 98-го запомнился мне не только дефолтом.
Камеры малолетнего корпуса были переполнены. Нас было 28 человек в 6-местной. Спали на полу, подстелив одеяла. Были издевательства и ежедневные побои сокамерников, но… разве я их не заслужил?
Была в камере и Библия. Без корочек, большая часть страниц первых книг Ветхого Завета и последних Нового отсутствовала. Из корочек арестанты сшили себе кисет, обтянув их тканью и вшив молнию. Получилась такая очень даже симпатичная папка для хранения документов и писем. Страницы Святого Писания пошли на самокрутки, лучше бумаги и не придумаешь, тоненькая как папиросная! Делаешь затяжку — и даже не горчит, не то что получается из газеты — горлодёрка.
Эту растрепанную Библию я и начал читать. Особо пришлись по душе Евангелие от Матфея и Притчи царя Соломона. Слова — «Для глупого палка», — как раз объясняли мне справедливость моей участи.
Фото: Александр Осокин, photosight.ru
И только тогда, влипнув так крепко, я впервые задумался о своей жизни. Если я сижу в тюрьме, значит, в моей жизни что-то не так? Как могла со мной приключиться такая катастрофа? Ведь я раньше думал, что никогда не попаду в тюрьму. Тюрьма для злодеев, убийц и матерых преступников, потерявших человеческий облик. А я такой хороший, добрый, скромный. Никогда не желаю людям плохого.
А что шалим иногда с компанией, так это не со зла. Ради шутки да ради денег. И вообще, тюрьма — это где-то там, в другом мире. В мире, где есть университеты, хорошие работы, счастливые семьи и всегда трезвые родители. Всё это в том, в другом мире, а я в реальности и… я же хороший!
Но раз я оказался в тюрьме, значит я не хороший. Я нарушил заповеди Божии и общественные нормы. Как сделать так, чтобы больше никогда сюда не попадать? Возможно ли это, или я обречён? Среди всего этого ужаса, потрясения и одиночества надежда, как всегда, была только на Него. Мне повезло, кроме растрепанной Библии, были письма дедушки.
Как сейчас помню его слова: «Юра, в среде, в которой ты находишься, авторитет человека крепнет не от махрового жаргона и оголтелого сквернословия, а от интеллекта человека». Я понял, что нужно развивать, и кому не стоит уподобляться. Я очень хотел измениться, стать другим, достойным членом общества. Честным и справедливым.
Два с половиной года в душных камерах СИЗО, и на конец-то(!) приговор — семь лет общего режима и вывоз на самую «красную» зону России. «Двойка» (УЩ 349/2 Екатеринбург) — показательная экспериментальная колония, в которую боится попасть каждый порядочный арестант. Уж больно суров режим, даже крупные авторитеты, попадая на «двойку», меняют свою романтическую принципиальную идеологию на тёплые «козлячьи» должности.
Колония — это модель общества. Что-то умеешь делать, обладаешь навыками и талантом — сможешь устроиться. Нет — значит ждёт тебя самая грязная и нудная работа или не прекращающиеся строевые подготовки и уборки сан.узлов. Уроки жизни продолжались.
Но Господь не оставлял меня и здесь, и я продолжал наблюдать в своей жизни чудеса, которые иначе чем Божья милость, назвать было нельзя. Я стал ходить петь в духовный хор при методистской церкви. (В Православие я вообще пришёл два года назад, до этого всё находясь в поисках Истины). В этом же хоре третьим голосом пел старший духового оркестра (оркестр насчитывал всего пять человек), и ему срочно нужен был музыкант на большой барабан с тарелкой.
Я с музыкой был абсолютно на Вы, и даже был убеждён, что слуха у меня нет. Но именно на мне остановил свой выбор руководитель оркестра. Такого чуда я даже не мог и вообразить! Я был переведён на другой отряд и разом избавлен от всех угнетающих личность строевых подготовок. В мои обязанности входило два раза в день стучать в барабан, когда под музыку военных маршей бригады осужденных отправлялись на работу в пром.зону. Остальное время я тратил на репетиции и самообразование.
За три с половиной года в колонии я обучился профессии сантехника и слесаря по вентиляции. Закончил 10 и 11 класс вечерней средней школы. (12 оканчивал уже на свободе). Выучился игре на духовых инструментах (тенор, баритон, туба). Прочитал от корки до корки «Войну и мир», «Преступление и наказание», «Мастера и Маргариту» и был восхищён этими великими творениями. Познакомился с поэзией Есенина, заучивая наизусть многие из его стихов. «Заповедь» Киплинга стала и моей заповедью, также заученной наизусть. Успел поработать в театре в качестве актера и сценариста, развил навыки публичного выступления, исцелившись с помощью сцены от заикания, коим страдал с 6 лет. Получал вдохновение и писал стихи!
Это благодатное время я очень ценил. Я понимал, что по ту сторону забора меня ждет много забот и хлопот. Времени на чтение книг не будет хватать, да и театра с оркестром тоже, скорее всего, не будет.
Ещё несколько лет после освобождения я считал годы заключения самыми счастливыми в моей жизни! А первый год на свободе томился духом, ибо никакой свободы тут нет, один суррогат, сплошные кандалы, только лишь имитация свободы.
Вот так, с помощью такого инструмента, как тюрьма, Бог помог мне стать человеком. Сейчас, с высоты прожитых лет, я вижу, что другого столь же эффективного пути не было. И кем бы я сейчас был, если бы не тюрьма, без ужаса представить нельзя.
Я не хочу сказать, что у нас идеальная система исполнения наказаний, далеко наоборот. Но я хочу отметить, некоторые основополагающие факторы для исправления человека, которые не активизируются при других санкциях, при других условиях.
1. Стресс. Катастрофа. «Электрошок», приводящий человека в чувство, заставляющий целиком переосмыслить свою жизнь, своё поведение, образ мыслей, шкалу ценностей (покаяние по-нашему).
2. Тюрьма вырывает человека из привычной обстановки. Для изменения себя, привычек, характера — это необходимое условие.
3. Устраняет источники соблазнов и объекты зависимости (алкоголь, наркотики, интернет, противоположный пол и др.)
4. Даёт необходимый временной ресурс для качественного изменения.
Самое главное — это захотеть исправиться и узнать, как это сделать. Думаю, эти функции должны взять на себя батюшки при пенитенциарной системе.
Исправиться можно, если захочешь сам, тюрьма же должна только создать необходимые условия для исправления, помочь желающему.
Повысить эффективность исправительной системы можно. Сегодня в среде заключенных нет того жесткого института воров, который был в советское время. Потребительская и либеральная идеология сделали своё дело. Препятствовать воспитательным и педагогическим технологиям на соответствующем уровне нечему.
Но, как бы я ни старался войти в общество, у меня это не получается. По некоторым моментам я замечаю, что по-прежнему противопоставляю себя обществу, т. е.сохраняю, как бы сказали педагоги, враждебное отношение, сформировавшиеся у меня в силу обстоятельств. Как я был девиантом, так им и остался. Но я переместился на другой полюс. С отрицательной девиации на положительную. Человека, привыкшего заступать за флажки, не приучить жить в рамках, но можно переориентировать заступать за флажки в другую сторону. Не в сторону эгоизма, но в сторону Любви.
Сегодня настоящие православные (не только на словах, но на мыслях и делах) — девианты. Ибо сказано » тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:14).
Не надо искать выход в смягчении наказания или в улучшении условий содержания. Цель системы должна быть в не изоляции и наказании, а в помощи человеку измениться и стать лучше — после смерти будет уже поздно. Это возможно лишь при активном участии Церкви, ибо не сам человек исправляет себя, но лишь Благодатью Господа это возможно.
Читайте также:
Может ли тюрьма исправить преступника?
Священник Константин Кобелев: Тюрьма – как модель общества