Коллекторы звонят по 10 раз в день
У Алексея Степанова* (имя изменено) подрастает дочь и трое сыновей. Старшей, Маше, исполнилось 15, а маленькому Дмитрию – два года. Жена в декрете, занимается малышом. Семью удавалось содержать за счет небольшого бизнеса – магазина женской одежды на третьем этаже «Зимней вишни». Там Алексей работал вместе с мамой.
– Аренда была высокой, чтобы на плаву держаться, приходилось брать кредиты на покупку товара: и мне, и моей матери. Мы оформляли их как физлица, предприниматель с четырьмя детьми, к сожалению, кредита в нашей стране не получит. Получить деньги – целый квест. В итоге в месяц я выплачивал около 100 000 рублей взносов, да еще ипотеку гасил. Своего жилья у нас не было, – делится предприниматель. – После пожара мы в один момент остались без средств к существованию – магазин был единственным источником дохода нашей многодетной семьи.
Алексей вспоминает, как 25 марта сидел с детьми на кухне и пел им песни под гитару. Позвонила мама, которая работала в магазине в тот день, и сказала только: «Зимняя вишня» горит. Он не думал, что это серьезно, но тут же поехал туда.
– Я маме сказал, чтобы она немедленно выходила на улицу. Но она еще долго там была. Покинула этаж, когда уже сильно запахло гарью и люди в панике побежали по лестнице вниз. С собой взяла только деньги из кассы и терминал. Сгорело все – товар под реализацию, база клиентов, документы… Это был шок. Мы не знали, что нам дальше делать, – Алексей Степанов восстанавливает события страшного дня.
Фото: EFE
Думал ли кто-то о пожаре и неработающих системах пожаротушения? Даже мыслей не было. Хотя сомнения в безопасности «Зимней вишни» у Алексея возникали.
– У меня в магазине были пожарные трубы с датчиками. Но в них, скорее всего, не было воды. А мы и не знали. Правда, за несколько месяцев до трагедии меня беспокоило, что в «Зимней вишне» становится слишком тесно.
Площадь торгового центра использовали сверх нормы. Каждый магазин окружали «островки», коридоры превращались в лабиринты. В темноте и задымлении люди именно поэтому не могли найти выход.
После пожара Степановы остались без денег и с огромными долгами.
– Понял, что не смогу погасить кредиты, даже если продам все вещи из своего дома. Ну, заплачу за месяц-два, а дальше что? Поэтому я обратился в банки и попросил отсрочку на полгода или год. Но навстречу никто идти не хотел, – делится Алексей.
В августе администрация Кемеровской области выплатила 66 предпринимателям «Зимней вишни» по 100 000 рублей субсидии. Компания «КДВ групп» выплатила арендатору 70% ущерба, который тот смог документально подтвердить. Алексей Степанов получил 1 миллион 400 тысяч и направил эти средства на погашение долгов – отдал деньги партнерам, которые передавали ему товар на реализацию, и закрыл часть кредитов. В первую очередь те, что были на матери – чтобы ее не беспокоили коллекторы.
Семья надеется получить землю в Кемерове – она положена многодетным. Ее можно будет продать, а за счет вырученных денег погасить хотя бы часть оставшихся кредитов. Летом Алексей Степанов займется сезонным бизнесом. Новый магазин он уже не потянет.
– У меня осталось еще 500 000 рублей долга. Одному банку не плачу год, другому – три месяца, нет средств, поэтому копятся проценты и штрафы. Мне по 10 раз в день звонят коллекторы. Пока они общаются со мной корректно. Я ничего не могу сделать с этим. Думал о банкротстве физлица, но на процедуру тоже нужны немалые деньги. Открыть новый бизнес не смог. Товар под реализацию мне вряд ли теперь кто-то даст, налоги платить нужно. Пока перебиваюсь случайными заработками, чтобы кормить семью, – рассказывает Алексей.
Жили Степановы в последний год трудно.
Продали все, что могли – синтезатор, велосипеды, ролики. Дети отнеслись с пониманием. Даже утешали: «Потом другие купим, это не страшно».
– Мы сейчас экономим на всем. Но я стараюсь, чтобы они не чувствовали себя обделенными. Один из моих сыновей серьезно занимается фехтованием, второй – карате. Я не хочу их лишать того, что для них важно, как бы трудно ни было. Сейчас нашу семью признали малоимущей, нам компенсируют по 50 рублей за питание каждого из детей в школе. Это тоже помощь, – рассуждает предприниматель.
Степановы после пожара в «Зимней вишне» пережили утрату. У их друзей погиб ребенок, 12-летняя девочка. Он знал ее лет с четырех, она росла на его глазах. Говорить об этом до сих пор больно, Алексею едва удается сдержать слезы. После этого семья хочет покинуть город. Тяжело оставаться в Кемерове после пожара. Но это пока невозможно.
Фото: Александр Патрин/ A42.RU
– Рядом с «Зимней вишней» даже находиться тяжело, больно. Снесли – стало немного легче.
У меня товарищ живет напротив мемориала. Там каждый день кто-то плакал, кричал… Эта боль не утихает. Год прошел – все равно тяжело.
Когда узнали, что в здании остались дети, ни о каком имуществе не думали
Татьяна Курбатова открыла магазин с одеждой в «Зимней вишне» в январе 2018-го. Это была вторая ее точка в городе. Она взяла кредит в 600 000 рублей, его пришлось оформить на мужа – предпринимателям кредиты дают неохотно. Арендовала помещение на третьем этаже, у эскалатора.
Татьяна Курбатова с мужем
– В «Зимней вишне» была высокая проходимость – люди выстраивались в очередь в кассах кинотеатра, постоянно посещали боулинг. Здание было удобно расположено – из любого района сюда с легкостью приезжали. Поэтому и 25 марта здесь оказалось так много людей. У меня есть муж и 15-летняя дочь, со своей семьей я тоже не раз приходила сюда, – вспоминает Татьяна.
Супруги Курбатовы давно хотели второго ребенка. 25 марта Татьяна была в больнице после необходимой ей операции, отходила от наркоза.
– Мне позвонила продавец и сказала, что начался пожар. Я подумала, что мусор загорелся или кто-то закурил рядом с датчиком. У нас в ТЦ «Радуга», где находится второй мой магазин, довольно часто случались тренировочные эвакуации. Мы привыкли. Но коллега была напугана: «Закрываю отдел, поворачиваюсь, а там всё в черном дыму…» Она звонила мне от моей мамы, которая работает в ТЦ «Я». Ее телефон и сумка остались в бутике. От «Зимней вишни» по холоду она добиралась в одних тапочках, так была напугана. Из стационара я немедленно поехала за ней, – вспоминает Татьяна.
На месте трагедии она оказалась в пять часов вечера. Дышать было трудно, пахло гарью, вокруг здания столпились люди. Предприниматель отвезла испуганную коллегу домой, а сама вернулась – надеялась, что заберет из магазина свое имущество.
– Пошла в штаб, который находился в школе №7, чтобы найти следователя. Думала, что всех эвакуировали, хотела узнать, когда нас пустят внутрь. В спортзале сидели родители из поселка Трещевский.
Одну из женщин спрашивали про ее адрес, фамилию… А она в ответ: «О чем вы? У меня там ребенок остался…» И плачет. У меня земля из-под ног ушла. Там дети! У нас началась паника. Ни о каком имуществе мы больше и не думали.
Вместе со всей страной Татьяна следила за новостями о «Зимней вишне». Вечером 25 марта все верили, что людей спасут. Уже на следующий день надежды не было. Татьяна узнала, что в пожаре погибла и дочь ее знакомой, Ирины Сыпко.
– Мы долго с ней не говорили на эту тему. Я боялась касаться этого, сделать больнее. Спрашивала только, чем ей помочь. Спустя некоторое время мы поговорили о случившемся. Меня удивило, что Ирина поддержала меня и сказала, что мы, предприниматели, тоже пострадали – лишились своего дела, – говорит Татьяна.
Татьяна Курбатова узнала, что забеременела. Но спустя несколько недель после трагедии долгожданная беременность замерла – сильный стресс дал о себе знать. Ее пришлось прервать по медицинским показаниям. Для семьи это стало очередным ударом.
Татьяна продолжает выплачивать кредиты самостоятельно. Компенсацию ущерба и субсидию она вложила в товар для второго магазина. Ее поддерживает муж, который работает на заводе.
– Всех нас коснулась трагедия, потому что больно за каждого погибшего ребенка и взрослого. Это наш город и общая беда. Год прошел – все равно не отпускает. Ролики о людях, которые не вернулись из «Зимней вишни», до сих пор не могу смотреть без слез, – говорит Татьяна Курбатова.
Фото: Александр Патрин/ A42.RU
Но жизнь продолжается. Татьяна снова ждет ребенка и старается беречь себя, чтобы он появился на свет здоровым. Это сейчас для нее главное.
На наших глазах люди прыгали из окон
Анжела Сухова в одиночку воспитывает двоих детей-школьников. Семью она содержала за счет магазина одежды в «Зимней вишне», который открыла вместе с сестрой два года назад. На товар и арендную плату взяла в кредит 650 000 рублей. Уверена была, что отдаст – оборот был хороший.
– 25 марта мы с сестрой работали в магазине. Часа в три я ушла из магазина ненадолго – живу недалеко, хотела людям отдать котенка. Он меня, похоже, и спас. Когда начался пожар, я еще дома была. Сестра звонит: «Здесь все горит, я уже на улице». Когда я прибежала, меня уже внутрь не пускали, охранники ТЦ сказали: «Если подниметесь, то уже назад не вернетесь». Наш магазин был на третьем этаже. На него все и рухнуло, когда обвалился потолок. У нас там остались документы, деньги, товар, но это мелочи. На четвертом этаже люди погибли.
Анжела и ее сестра до глубокой ночи стояли у горящей «Зимней вишни». До последнего надеялась, что оттуда выведут кого-то живым.
Фото: Александр Патрин/ A42.RU
– При нас люди кричали от ужаса, на наших глазах прыгали из окон. Оттуда валил черный дым. Парня при нас увезли на скорой. Мы смотрели на это всё и рыдали от беспомощности. Не знали, как помочь. Я все время спрашивала: «А из кинозалов все вышли?» Мне сначала в толпе отвечали, что да. Потом оказалось, что именно оттуда дети не спаслись…
Анжелу мучает вопрос: можно ли было предотвратить пожар.
Перебои с проводкой в «Зимней вишне» начались задолго до трагедии. В здании 19 марта отключали свет на 15 минут, потом это повторилось снова. Из вытяжки пахло гарью – будто где-то горели провода.
– Мы постоянно говорили про это электрикам. Но от нас только отмахивались. Мол, мы там всё уже проверили, – рассказывает Анжела.
Предприниматель вспоминает, что после трагедии не могла спокойно пройти мимо «Зимней вишни». Сердце сжималось. Казалось, что это теперь кладбище. Когда здание снесли, стало немного легче.
– Многие мои знакомые лишились близких. Менеджер в банке, с которой я работала, потеряла родственницу, маленькую девочку. Ее мама ни с кем не разговаривает теперь, все время плачет. Когда слышишь об этом, слов соболезнования не подобрать – настолько это страшно. Погиб еще один ребенок, которого я знала. Мальчик все время раздавал листовки в «Зимней вишне», подрабатывал. Рюкзак к кому-нибудь из продавцов поставит и бегает по этажам, маленький, темноволосый. Мы всегда здоровались, он был очень добрым. Читала о погибших и узнала его по фотографии, – вспоминает Анжела.
Спустя несколько недель Анжела Сухова посмотрела видео с камер видеонаблюдения и узнала, что в момент пожара в здании находилась ее 15-летняя дочь. Девочка не хотела расстраивать маму и не рассказывала ей об этом.
– Дочь была у кинотеатра с подругами, но на сеанс они не пошли. Когда начался пожар, она спускалась на первый этаж. Было уже сильное задымление в тот момент. Она могла погибнуть, если бы задержалась там… Все обошлось.
Семья Суховых уже год не ходит в кино. Работать в торговом центре Анжеле некомфортно – все напоминает о «Зимней вишне», но выбора нет. Пока новый магазин, открытый за счет компенсации от собственника сгоревшего ТЦ, прибыли не приносит. Долг перед банком составляет 390 000 рублей.
– Да, мы живем тяжело – на алименты в 10 000 рублей. Еще и кредит нужно платить, нам его не списали. Сказали, что платить в любом случае придется, хотя вначале и обещали войти в положение. Только реструктуризацию оформить удалось – теперь ежемесячно я плачу на 1000 рублей больше. Но главное, что мои дети живы, – говорит предпринимательница.
Просыпаешься и не понимаешь, как жить дальше
Олеся Чупрынина
Олеся Чупрынина открыла ателье за семь лет до трагедии в «Зимней вишне». С тремя сотрудницами она занималась индивидуальным пошивом и ремонтом одежды, работала с изделиями из меха и кожи, а также свадебными платьями. Чтобы платить аренду, приходилось работать без выходных.
– Утром 25 марта у меня была встреча в свадебном салоне, а потом я занималась платьем в «Зимней вишне». В четыре часа планировала с заказчицей встретиться, но примерку перенесли. Поэтому я собралась домой, к детям – младший ребенок на тот момент учился в первом классе, а старший – в 11-м. Я воспитываю их одна, – вспоминает Олеся. – Мне позвонила коллега и рассказала о пожаре.
Примерно в это же время c Олесей связалась приятельница. В кинотеатре «Зимней вишни» остался ее 11-летний сын.
– Она спрашивала, на работе ли я, и тоже говорила о пожаре.
У нас с ней в тот момент была надежда – все обойдется. Пожар потушат, и дети выйдут наружу. Но никого не спасли.
– Много времени прошло, прежде чем его удалось опознать. Мальчик был очень хороший, добрый, серьезно футболом занимался и всегда помогал матери. Это так страшно, – вспоминает Олеся.
В ателье сгорело все. Пропало не только дорогостоящее оборудование, но и чужие вещи – шубы, дорогие свадебные платья, мех, одежда и ткань для костюмов. Шить дальше было попросту не на чем, а люди требовали, чтобы им компенсировали убытки.
– Многие клиенты были потрясены случившимся. Кто-то понял меня и ничего не требовал. Кто-то – интересовался, когда я отдам деньги за заказы, которые сгорели. Я благодарна салону, с которым работала много лет. Моим клиенткам, которые решили купить другие платья, они продали их по оптовой цене. Есть девушки, которым я по-прежнему должна. Мне нужно отдать им за платья около 100 000 рублей. Пока этих денег у меня нет, – рассказывает владелица ателье.
Фото: ТАСС / Максим Григорьев
Олесе Чупрыниной и ее сыновьям было тяжело. Работы не было, одни долги.
– Утром встаешь и не понимаешь, что делать дальше. У сына впереди ЕГЭ, поступление в институт, а нам не на что жить. Дома нет ни машинки, ни манекена, чтобы шить и этим кормиться. Из-за стресса я начала болеть. Врачи мне поставили диагноз – астма.
В первые месяцы после пожара на помощь пришли заказчики – жители Кемерова. Вскладчину купили ей швейную машину, манекен и оверлок, чтобы она снова могла работать. Передали деньги на первое время, на них Олеся и содержала своих детей.
– Сейчас я шью дома и плачу налоги как индивидуальный предприниматель. В торговых центрах больше работать не могу, даже не хожу туда, как и в кинотеатры. На компенсацию купила дополнительное оборудование, чтобы работать дальше, и погасила часть долгов перед клиентами. Мой сын учится в Томске на архитектора, он поступил на бюджет и получает социальную стипендию. Нас признали малоимущей семьей, это дает льготу на оплату коммунальных услуг. Пока мои доходы невысоки, их едва хватает, чтобы обеспечивать семью. Но я ищу, где еще смогу реализовать себя, – рассказывает Олеся.
Она по-прежнему поддерживает приятельницу, которая потеряла в пожаре сына.
– Когда люди лишаются самого дорогого – ребенка – сложно поставить себя на их место. Потеря близких – это всегда очень страшно. Я скорблю вместе с ней, готова выслушать, когда она в этом нуждается. Она человек с большим сердцем, ей хватает сил поддерживать меня, – говорит Олеся Чупрынина.
Спасибо, что вывел
После пожара в «Зимней вишне» о Евгении Полынских заговорила вся страна. Он оповещал людей о возгорании, вывел с четвертого этажа детей и возвращался туда снова – искал пострадавших. В новостях его называли «фотограф Евгений», потому что он не сказал журналистам своей фамилии. На самом деле он не фотограф, а создатель фотозон на четвертом этаже, аниматор и руководитель детской школы танцев и актерского мастерства.
Евгений Полынских
– С управляющей «Зимней вишни» Юлией Богдановой мы познакомились в феврале. Я предложил открыть филиал нашей школы танцев и театра в торговом центре. Наша школа необычная – у нас нет отборочного тура, и мы работали с детьми с повышенными потребностями. Плата за занятия демократичная, чтобы разные семьи могли себе позволить обучение. С Юлией мы договорились, что я не буду платить аренду, за это буду оформлять фотозоны к праздникам и выделять артистов – к премьерам фильмов и другим мероприятиям. Поэтому мы даже договора не заключали, – рассказывает Евгений.
К марту он оформил три фотозоны – армейский блиндаж в разрезе с использованием военной формы 1941-1945 годов и советских касок, цветы к 8 Марта и архивные фотографии к юбилею города (все это сгорело во время пожара). Евгений и его воспитанники участвовали в презентациях фильмов, для которых специально заказывали костюмы. И уже проводили уроки по танцам и актерскому мастерству – в фитнес-зале, а также на четвертом этаже. В помещениях, выделенных для школы, еще шел ремонт.
– 25 марта я оказался в «Зимней вишне» случайно, зашел к другу, который работал на четвертом этаже. Мы разговаривали, я смотрел в зону батутов – там прыгали дети на одном батуте, что опасно, и я хотел сделать им замечание: боялся, что травмируются. В бассейне с поролоновыми кубиками тоже было людно, из-за спины одного из мальчишек я увидел огонь… Что было дальше, помню только обрывочно.
В начале надеялся потушить, но потом была только одна цель: спасать все живое. Дым и огонь распространялись очень быстро.
Евгений помнит, что возвращался на четвертый этаж во второй раз – проверял, остался ли кто-то еще в задымленном коридоре. Молодого человека до сих пор мучает то, что он не зашел в кинозал – даже не предполагал, что там люди.
– Мне кажется, что я мог сделать больше, – говорит он. Когда Евгений Полынских покинул здание, обратился в школу №7 – попросил, чтобы там разместили людей, эвакуированных с крыши. До пожара они находились в бассейне и были раздеты. Позднее именно в этом учебном заведении откроют штаб для родственников погибших в «Зимней вишне».
Фото: Александр Патрин/ A42.RU
Трое суток Евгений разбирал завалы на месте трагедии, общался с семьями погибших детей и дежурил на мемориале. Его отец и друг все эти дни тоже трудились в штабе, взяв на себя всю мужскую работу.
– Был рядом с людьми, чай подносил, разговаривал с ними. Мне казалось, что там я могу быть полезным. Я не психолог, но все-таки педагог. Люди переживали страшное горе, и мне хотелось им помогать, – вспоминает Евгений.
Евгению Полынских писали люди со всего света на разных языках: «Спасибо, что вывел». Он признаётся, что поддержка людей придавала сил.
После пожара Евгений, как и другие предприниматели, многое потерял. Сгоревшую форму, которую он собирал по музеям и принимал в дар от ветеранов, уже не восстановить. Каска времен Великой Отечественной была выброшена – сначала ее забрать с места пожара не разрешили, а потом отправили на свалку вместе со строительным мусором. Традиция выходить в форме ВОВ на 9 мая с учениками оказалась разрушенной.
– Наша школа сейчас работает на Волгоградской, в трех группах занимается всего 20 детей. Раньше никогда такого не было, минимум набиралось 80. В центре открыться пока не получается – нет средств. У меня были кредиты, которые я оформлял, чтобы развивать свое дело. Суммы небольшие, но из-за просрочки они серьезно выросли. Летом я не мог работать постоянно из-за бесконечных допросов в Следственном комитете, рекламу мы не давали. Пришлось кое-что докупать из реквизита, многое было уничтожено, – делится Евгений.
Так как договора у школы с «Зимней вишней» не было, Евгению Полынских не положены компенсации и субсидии. Он просил городские власти отдать под школу здание сауны на территории сгоревшего торгового центра.
– Мы бы переименовали нашу школу, чтобы она работала в память о погибших детях. Но, к сожалению, меня не поддержали. Это здание снесли, как и основное, – говорит педагог. – Сейчас моя цель: выплатить все долги и снова открыть школу в центре Кемерова, как мы и мечтали.