Кристен Браунелл
Многие американцы, даже местные, не знают, что в Лос-Анджелесе есть река. Она начинает свое течение в долине Сан-Фернандо, проходит через центр города и заканчивается через 50 миль в Лонг-Бич. Люди не знают о ней, потому что она постоянно пересыхает. Она выглядит как канава, и дети играют в ее русле или рисуют там граффити.
Некоторые взрослые тоже используют русло реки, но совсем по-другому: это их дом, потому что им больше некуда идти. Согласно статистике, в Лос-Анджелесе около 60 тысяч бездомных, но на самом деле цифры намного выше.
Сильнейший шторм 2018 года разрушил много домов, были даже погибшие. Но местные новости не рассказывали о том, что шторм сделал с бездомными.
Я помню, как на следующий день после шторма проезжала мимо русла реки и увидела десятки плавающих палаток, плавающие походные печки, баулы для покупок и обувь ― сотни осиротевших ботинок. Тогда, возможно, впервые проблема бездомных стала очевидной для жителей Лос-Анджелеса, но для меня она не была новой. Глядя на эти приметы разбитых жизней, я погрузилась в воспоминания.
Я ушла из дома, и мир начал рушиться
Люди обычно не планируют стать бездомными. Я, конечно, тоже не планировала.
Я выросла в обычной семье ― отец был торговцем, он продавал все, от пива до канцелярских принадлежностей, а мама была бухгалтером. Мы жили на окраине Лос-Анджелеса. Наш город считался одним из самых безопасных в Калифорнии.
До подросткового возраста я никогда не видела «бродягу», «бомжа», «попрошайку», «нищего» или «тунеядца» — выберите любой уничижительный ярлык.
Я не встречала никого, кто бы сильно отличался от меня. Вот каким непроницаемым был пузырь моего мира.
Мои родители развелись, когда мне было 12 лет, но в целом моя жизнь была относительно однообразной. Я думала, что меня ждет типичный для девушки путь: школа, колледж, институт, а затем работа. А может быть, на этом пути я еще выйду замуж и рожу детей.
Но все пошло не так: я бросила школу в 17 лет, ушла из дома и оказалась в Лас-Вегасе, приехав к человеку, которого видела всего один раз в жизни в казино на Фремонт-стрит. У меня не было ни диплома, ни опыта работы, ни денег, ни понимания, как я собираюсь получить все эти вещи или жить самостоятельно.
Через несколько недель после моего внезапного приезда в Лас-Вегас я умоляла, чтобы меня взяли посудомойкой в ресторан при казино — единственная работа, которую я могла получить, учитывая мой возраст и отсутствие опыта.
Человек, к которому я переехала в Лас-Вегас, был ужасно жестоким, и я начала сильно пить. Я знала, что в этом смысле у меня плохая наследственность, а жестокое обращение спровоцировало мой алкоголизм. Но гораздо позже я узнала, что страдаю также клинической депрессией и паническим расстройством ― мне поставили диагноз в 30 лет, ― и эти болезни заставляли меня пить еще больше.
Все вокруг начало рушиться. Я потеряла работу, деньги, а вскоре и своего бывшего, хотя это было как раз хорошо. Но его уход означал, что арендная плата больше не выплачивается, и однажды вечером, вернувшись домой после вечеринки, я обнаружила на двери объявление о выселении. Я собрала свои вещи и переехала в бюджетный отель. Но у меня не было денег, чтобы оставаться там долго, и через несколько недель я была вынуждена начать жить в своей машине.
Бездомные давали мне еду, мелочь и книги
Люди часто спрашивают, почему человек «просто не позвонит» родственнику, другу, бывшему коллеге, знакомому ― кому угодно, ― когда впервые оказывается без крыши над головой. Но обычно все не так просто.
После того, как я ушла из дома, мы с родителями перестали разговаривать друг с другом. К тому времени, как я очутилась на стоянке возле Фремонт-стрит, мы уже много лет не разговаривали. Мне была невыносима мысль о том, чтобы позвонить им после того, как мы так отчаянно ссорились из-за моего переезда в Вегас.
Мое лицо, волосы и одежда покрылись грязью, я начала рыться в мусорных баках отелей и казино в поисках еды и других продуктов, включая выброшенные бутылки из-под спиртного, в которых, возможно, еще оставался глоток-другой. Я представляла, какая боль отразится на лице моего отца, если он увидит свою единственную дочь в таком состоянии, и я задавалась вопросом, будет ли он винить себя.
Я действительно пыталась найти работу ― помню, как пришла на собеседование и как меня сразу же выставили за дверь, едва увидев.
В то время списки вакансий переместились из газет в интернет, и найти открытые вакансии самостоятельно стало практически невозможно, не говоря уже о том, чтобы попытаться выглядеть презентабельно и понять, как добраться на собеседование ― у меня все еще была машина, но не было денег на бензин.
Кроме того, трудно найти работу без постоянного адреса или номера телефона ― еще одна «уловка-22», которая удерживает людей на улицах.
В основном я выжила благодаря доброте туристов и местных жителей, которые видели, как я бродила по Фремонт-стрит. Они часто говорили, что редко можно увидеть «такую красивую и здравомыслящую девушку» в «таком месте».
Также я выжила благодаря моим товарищам по несчастью, которые давали мне еду, мелочь и даже выброшенные книги и журналы, потому что знали, что я люблю читать. Они также защищали меня от насилия и агрессии. Я чувствовала себя под их опекой ― это действительно было похоже на своего рода семью.
В каком-то смысле я понимала, что мой выбор не говорить моей настоящей семье о том, как я живу, был способом защитить их. И, конечно же, дело было также в моей гордости. Я часто размышляю о роли гордости в борьбе с бездомностью.
Кем мы были до того, как попасть на улицу?
Один из первых курсов, который я посетила в качестве аспиранта, назывался, вы не поверите, «На берегах реки Лос-Анджелес». Жизнь циклична.
Академия в моей жизни, как и многое другое, случилась незапланированно и неожиданно. Я никогда не думала, что закончу колледж, не говоря уже о докторской степени. И я никогда не думала, что стану профессором. С другой стороны, я также никогда не думала, что стану бездомной, не говоря уже о том, чтобы публично написать об этом.
Свою историю бездомности я держала в секрете почти от всех в своей жизни. Частью — из-за стыда, частью — из-за того, что я не была уверена, что люди поверят мне. Я не похожа на человека, который когда-то называл домом свою машину.
На самом деле есть только одна группа людей, с которой я могла совершенно свободно поделиться своей историей — бездомные.
Через несколько месяцев после того страшного шторма одна моя коллега, изучающая жизнь бездомных, захотела посетить их лагерь на берегу реки. Она поделилась со мной своими страхами перед разговором с бездомными. Я предложила присоединиться и помочь. Я хотела показать ей, что бояться нечего и что, изучая проблему и ее причины ― рост цен на жилье, отсутствие роста зарплат, перенаселенность, практически полное отсутствие доступа к медицинскому обслуживанию, ― мы должны помнить, что бездомные — это те же люди.
Более того, крайне важно, чтобы мы понимали и говорили о том, как психические заболевания влияют на бездомных. Согласно статистике, до 45% бездомных имеют ту или иную форму психического заболевания, а 25% из них уже тяжелые психические больные, что, очевидно, затрудняет поиск этих людей, оказание им помощи, а также перемещение и удержание вне улицы.
СМИ относятся ко всем бездомным одинаково ― как будто все, кто живет на улице, имеют одну и ту же историю, одни и те же проблемы и одну и ту же злополучную судьбу.
Такой подход часто приводит к тому, что эти люди лишаются своей человечности. Но так не должно быть.
Давайте подумаем, кем были эти люди до того, как стали бездомными. Давайте напомним себе, что когда-то они были ― и остаются — чьим-то ребенком, отцом, матерью, сестрой, братом, другом. Давайте подумаем о том, кем они могут стать, если уйдут с улицы.
Бездомных часто изображают пьяными, под кайфом, ленивыми, сумасшедшими, страшными. Если их не игнорируют и не отвергают, то над ними насмехаются или критикуют. Но что, если мы увидим их такими, какие они есть на самом деле: родители, которые работают полный рабочий день, но все еще не могут позволить себе жилье; люди, у которых есть серьезные проблемы с психическим здоровьем или наркоманией, но они не могут позволить себе лечение; увечные, которые не могут позволить себе надлежащее медицинское обслуживание, поэтому вынуждены заниматься самолечением любым доступным им способом?
«Как ты довела себя до такого?»
Мне просто повезло. Проведя почти год без дома, я наконец отбросила свою гордость и позвонила друзьям в Вегас — они помогли мне переехать в мотель. Я была так смущена, когда они пришли за мной, что едва могла смотреть на них. «Как ты могла довести себя до такого?» — читалось на их лицах.
И правда — многие бездомные задают себе этот вопрос сотни раз в день. Но многим из них, в отличие от меня, не к кому обратиться ― их семья и друзья либо отреклись от них, либо у них нет ни семьи, ни друзей, ― а правительство и некоммерческие организации не могут найти их или действительно не могут помочь им окончательно уйти с улиц.
Вскоре после переезда в мотель я позвонила матери. Она приехала, забрала меня среди ночи и привезла домой, в Калифорнию. Мне повезло, что у меня было куда пойти, что у меня были родители, которые помогли мне начать все сначала. Они до сих пор не знают всех подробностей о том, что я пережила на улице.
Год я лечилась от алкогольной зависимости, а затем вернулась в школу. Я не могу сказать, что никогда не оглядывалась назад, потому что я постоянно делала это. Я понимаю, почему некоторые люди продолжают возвращаться на улицы — не потому, что они этого хотят, а потому, что задача восстания из пепла и интеграции себя обратно в «реальный мир» может стать непреодолимой.
Начинать с нуля сложно, но не невозможно. Я до сих пор восхищаюсь такими маленькими удобствами, как легкий доступ к еде, воде и телефону, возможность принимать горячий душ каждый день и иметь деньги, чтобы купить необходимые вещи.
Хотя теперь я не живу на улице, я все еще ловлю себя на мысли о тех людях, которые там пытаются выжить. Есть так много вопросов, которые я задаю себе. Жить в машине — это еще нормально или уже нет? Если у вас есть кому позвонить и попросить о помощи, вы остаетесь бездомными по собственному желанию или нет? Если вы уйдете с улиц, должны ли вы похоронить этот опыт, или вы должны использовать его, чтобы помочь другим?
У меня нет ответов на эти вопросы, но я думаю, что наконец-то нашла ответ на последний. И это эссе, я надеюсь, станет началом перемен.
Перевод Марии Строгановой
Фото: rawpixel.com