— В 2018 году мне позвонили и сказали, что для Ксюши есть квартира, ее можно посмотреть. Нам она сразу понравилась. Это хорошая сталинская пятиэтажка, квартира недалеко от метро «Нахимовский проспект», большая комната, сделан простой, но приличный косметический ремонт. Это был тот вариант, когда можно заезжать и жить, холодильника только не было, — начинает рассказ бывшая опекун Оксаны, Алина.
Мы разговариваем в зуме, собрать всю семью вместе оказалось не так-то просто. «Ксюха у нас самая занятая, больше всех работает сейчас!» — смеется мама. В одном окошке — родители, рядом с ними играют младшие дети. В другом — Оксана, скромная девушка с серьезным взглядом и задорными, как у Пеппи Длинный чулок, косичками. «Ну как ты там?» — спешат узнать родители, которые беспокоятся за совершеннолетнего, живущего отдельно ребенка.
Прошло всего два года с тех пор, как выпускница Свято-Дмитриевского детского дома, 20-летняя Оксана Травкина, по-домашнему — Ксюха, переехала от своих опекунов в собственную, предоставленную государством, квартиру.
Ксюша
На вариант с Нахимовским согласились, не раздумывая. Еще бы! Это не «социальный» дом, где живут только выпускники детских домов. Обжитой, благоустроенный район, многоэтажка на Азовской улице, две минуты до метро.
Оксана с улыбкой перечисляет хлопоты переезда, вспоминает, как ремонтировали сантехнику, «она текла бесконечно, приходилось чинить, заменять смесители».
Капитальный ремонт девушка сделать не успела, тем не менее вложений в квартиру было немало.
— Кухня у меня пока не очень, зато какая красивая арт-стена получилась в комнате! Я вам обязательно сфотографирую, — восторженно говорит Оксана.
Это настоящий дом, пусть пока и по договору социального найма сроком на 5 лет. Так положено. Если в течение этого срока сирота зарекомендует себя ответственным жильцом, квартиру можно будет спокойно приватизировать.
Но пока квартира в собственности субъекта федерации, сироту в обязательном порядке курирует представитель из Департамента труда и социальной защиты населения. Так жила и Ксюша, постоянно на связи с сотрудницей из ГБУ Центра поддержки семьи и детства «Зюзино». Два года все шло по плану, проверки, формальные переписки в вотсапе. «Нормально?» — «Нормально», и Алена Федоровна ставила галочку.
Ненормально вдруг все стало этой осенью. Только не по вине Оксаны.
— Алена Федоровна позвонила. Я работала, немножко занята была, не сразу поняла, что к чему. Она спросила, вкладывалась ли я в квартиру, есть ли у меня капитальный ремонт, и, если я что-то планирую, лучше этого не делать пока, потому что ей в департаменте сказали, что с моей квартирой некоторые проблемы, мол, есть наследник, который претендует на мое жилье. Добавила, что все решается комиссией и переживать не надо…
— «Ну ты не переживай, там какая-то комиссия чего-то решит, мы тебе скажем, ты главное не волнуйся, либо уедешь, либо останешься». Что за комиссия? — эмоционально подключается Павел.
— Насколько я знаю Ксюху, у нее при получении таких новостей включается детдомовская закалка, у нее становится самурайское непроницаемое лицо, и она уверенно говорит: «Да, ага, все поняла». Это я все любя, Ксюха! (смеется). Нет, хорошо, что она все же услышала главное и нам с мамой сразу позвонила, хорошо, что мы друг у друга есть.
Вся последующая коммуникация с Аленой Федоровной сводилась к одному: «Я сама ничего не знаю, все неизвестно. Идите в департамент».
«Не по телефону и не по вотсапчику же это надо выяснять!» — возмущается папа, изучивший переписку дочери с сотрудницей. Он понимает, девушку хотели предупредить, морально подготовить, но как это возможно, если непонятно, что на самом деле происходит?
Опекунство Алины и Павла кончилось, когда Оксане исполнилось 18, тем не менее они продолжают активно участвовать в ее судьбе и с ужасом представляют, что было бы с сиротой, у которой совсем никого нет. У Ксюши еще детский дом был хороший, Наталья Сергеевна, воспитательница, уже в курсе дела. Звонит, беспокоится…
Наследница боролась за квартиру несколько лет
На изучении всевозможных законов и кодексов родители не остановились. Алина, практикующий психолог и многодетная мама с большой аудиторией на фейсбуке, опубликовала пост, где просила о помощи. На него сразу отреагировал Алексей Головань, правозащитник, руководитель Благотворительного центра «Соучастие в судьбе».
Головань выяснил, что суды тянулись несколько лет. Собственник квартиры умер в 2014 году, а в 2017-м объявилась наследница.
И пока родственница умершего настойчиво ходила по судам и пыталась восстановить свои права на жилплощадь, город отдал квартиру Оксане.
В октябре 2018 года с девушкой заключили договор соцнайма, а через полгода дело дошло до Верховного Суда, который истребовал дело и признал право собственности за наследником.
И только спустя год обрывки этой информации стали доходить до Оксаны.
— В своем исковом заявлении наследница говорит о совершенно конкретных вещах — о том, что она фактически вступила в наследство, — рассказывает правозащитник Алексей Головань. — Она провела ремонт, забрала сберегательные книжки умершего, похоронила его за свой счет, а потом с его счетов взяла деньги, чтобы компенсировать расходы. Из всех этих обстоятельств следует, что она реально вступила в наследство и у нее было право на эту квартиру.
Алексей Головань. Фото: Слава Замыслов / АСИ
И когда такие ситуации возникают, я считаю, что претендующий на выморочное имущество город должен очень аккуратно относиться к таким жилым помещениям и не спешить их кому-то предоставлять, тем более сироте, — объясняет Головань. — Судебная система Москвы старается, насколько возможно, признать право на выморочное имущество за городом. Но спешить и ставить сирот в такую ситуацию, когда они, пожив какое-то время в жилом помещении, потом должны его освободить… Это очень плохо.
У многих сирот нет понимания дома, очага. Благодаря заботе бывших попечителей это чувство защиты начало формироваться у Оксаны, а теперь оно разрушено, в очередной раз, — заключает правозащитник.
Самурай с непроницаемым лицом
Когда Ксюша оказалась в доме Алины и Павла, ей было уже 15 лет. Родители двух маленьких детей собирались взять третьего младенца из детского дома. Но на «Милосердии» Алина увидела серию роликов о девочках из Свято-Дмитриевского детского дома:
— Ксюша как-то сразу попала мне в сердце. Надо сказать, что это Ксюхино свойство: сразу сильно в себя влюблять. Кажется, пока она сама не очень понимает, что ей с этим богатством сделать, но это правда своеобразный талант, — рассказывает Алина.
Павла пришлось уговаривать. Ролик он смотреть не хотел, договаривались же на малыша, а тут подросток! Потом сдался. Решили попытаться взять двоих. Чтобы и Ксюша, и Марк, малыш с синдромом Дауна, переехали в семью Рябых, Алине и Павлу пришлось сдать их квартиру и снять другую, побольше.
Ксюша с семьей
Оксану не усыновляли, ее взяли под опеку, точнее, эта форма устройства называется попечительство, она возможна, если ребенок старше 14 лет. Это было сделано сознательно: семья не хотела лишать ее права на квартиру, которая ей положена как сироте.
— Какой была тогда Ксюша? Настоящий самурай! С непроницаемым лицом. Ноль эмоций и два состояния: «фу, скучно!» и «ваще интересно!». Любила фильмы про зомби, — смеется мама.
Ксюша
Родители узнали, что Ксюша очень талантлива. У нее уже была художественная школа за плечами.
— Мы подарили Ксюшке старенький айфон, — добавляет папа, — и она начала снимать. Ничего не зная про фотографии — сразу круто!
В семье Ксюша научилась рефлексии, пониманию, что с ней происходит, с ее чувствами, с людьми вокруг. А еще — брать на себя ответственность, искать выход из ситуаций. Это очень мощное умение для «самурая», улыбаются родители. Девочка теперь чувствует свои границы, видит, когда ей пытаются манипулировать.
— Те, кто в сиротской теме, знают, как легко бывает манипулировать выпускниками детских домов, — вздыхает Алина. — Для меня особенно важно, что Ксюша замечает подобные попытки почти моментально. И обращается за помощью.
Ксюша с братиком
Где была помощь?
Когда в 2019-м дело Оксаны попало в Верховный Суд, представители Департамента городского имущества (далее — ДГИ), которые должны были защищать права на это жилье от имени Москвы, на заседание суда не явились. Это видно из доступных нам определений Верховного Суда.
— Мне этого не понять: как можно было проигнорировать заседание Верховного Суда? Это не суд районный и даже не городской! Если вы зарегистрировали права собственности, вы должны драться за эту собственность и как-то аргументировать свою позицию, в том числе в Верховном Суде, — комментирует документы правозащитник.
Затем департамент все же заявил ходатайство. Алексей Головань эмоционально объясняет: «Чтобы защитить свою позицию, они стали прикрываться сиротой, мол, жилье уже передано сироте, заключен договор соцнайма». Органы опеки и попечительства, в лице ДТиСЗН и ДГИ ГБУ «Центр детства» к судам также были подключены, однако на заседание своих представителей не направили. Парадокс в том, что именно эти структуры отвечают за защиту жилищных прав детей-сирот.
— При этом у нас [в центре «Соучастие в судьбе»] огромное количество исков, которые мы предъявляем в интересах сирот в Москве, когда город, в лице ДГИ, Департамента соцзащиты, отказывает этим ребятам в их праве на жилье. И по всем этим искам к нам приходят представители Департамента соцзащиты и представители ГБУ «Центр детства». То есть по совершенно очевидным делам, где видно, что их отказ незаконный, где он явно будет оспорен, а суд встанет на сторону сироты, они ходят в суды. Так же и в ситуации с Оксаной: они должны были встать на позицию сироты, защищать ее интересы, но они не посчитали нужным даже прийти, не то что направить какое-то там заключение, как-то отстоять позицию.
В Департаменте соцзащиты ситуацию «Правмиру» прокомментировали так: «Департамент труда и социальной защиты населения города Москвы привлекался к судебному процессу по вопросу Оксаны, однако решение принимал исключительно суд. К сожалению, при выборе вторичного жилья никто не может быть застрахован от рисков. Однако если подобные ситуации возникают, город действует исключительно в интересах сироты и в максимально оперативные сроки ищет новое жилье, а на время подбора предоставляет временное проживание в учреждении соцзащиты».
Когда Алина вместе с Оксаной, пытаясь выяснить, что же происходит с квартирой, поехали в ГБУ «Содействие», им не объяснили ничего. «Ждите письмо, вам придет бумага, где все будет написано», — услышали они.
Квартира, подходящая под ваши параметры
Сейчас Оксане стали звонить из соцзащиты: «Мы вам выбрали квартиру, точно подходящую под ваши параметры, в Бирюлево, 30 минут от метро», — цитирует Алина телефонный разговор.
— Вместо того, чтобы признать, что виноваты в сложившейся ситуации не Оксана и не ее бывшие опекуны, которые даже проинформированы вовремя не были, а город, который предоставил такую квартиру, и поискать какой-то более достойный вариант, они считают, что Бирюлево — это то, что нужно.
«В этой квартире не получилось, мы тебе другую дадим, давай туда поезжай, чего ты не хочешь ехать? Есть вариант — вперед!»
Почему в Бирюлево? Почему не в Новой Москве, где-нибудь в Некрасовке? Это полное неуважение к сироте, нежелание понять ее потребности, — считает правозащитник Алексей Головань.
Благоприятный исход этой ситуации — это получение другой равноценной квартиры, по месту расположения, по инфраструктуре.
Правозащитник подтверждает, что такие случаи крайне редко встречаются. Но некоторое время назад в Москве была похожая история. Нескольким сиротам предоставили жилье, которое, как оказалось после, принадлежало Министерству обороны. И тоже шла речь о том, что ребята должны выехать из этих жилых помещений. Но вопрос урегулировали, город предоставил Министерству другие квартиры, равноценные.
Очередь — 191 тысяча человек
В Федеральном законе закреплено совершеннолетие как момент, к которому государство должно предоставить сироте жилье. Но, по данным Счетной палаты, средний срок ожидания по России — 7 лет.
В Москве и Московской области все происходит быстрее, в исключительных случаях процесс растягивается на 2–3 года. В других регионах, даже по решению суда, ребята могут ждать года три и больше. На начало 2020 года по стране в списке на ожидание квартиры была 191 тысяча человек, сообщает «Новая газета». Это те молодые люди, которым уже исполнилось 18 лет.
16 декабря 2019 года состоялось совещание у Дмитрия Медведева, тогда председателя правительства РФ, связанное с обеспечением жильем детей-сирот. Тогда власти приняли решение: разработать специальную шестилетнюю программу, которая предусматривала бы погашение в течение этого срока всех задолженностей по обеспечению жильем детей-сирот.
Сироты надеются, что выдаваемые государством сертификаты решат проблему с очередью. Сейчас их выдают лишь в одном субъекте, это Приморский край, там практика была введена почти два года назад. На сегодня Минпросвещения подготовило проект закона, по которому сертификаты начнут действовать на всей территории РФ.
Головань называет подобную практику «механизмом привлечения сирот к софинансированию». Такие выводы правозащитник делает, поскольку пока не идет речь о привлечении к сертификатам дополнительных средств. Они будут предоставляться в рамках того же финансирования, которого хронически не хватает и из-за которого образовалась эта колоссальная очередь.
Реальное содержание сертификата не позволит приобрести ребятам достойное жилье без того, чтобы не добавить собственные средства. Действительно, у некоторых ребят есть определенная сумма на счетах, скопленная в результате выплат, алиментов, пенсий, но это скорее исключение, нежели правило. В том случае, если сироты все-таки решатся на покупку квартиры, то едва ли кто-то будет пристально следить за качеством этого жилья: оно может быть в аварийном состоянии, сгнившее, непригодное для проживания, условно жилье.
А как далеко от уже родного Нахимовского проспекта переедет Оксана, пока не известно. Свою арт-стену Ксюше не удастся забрать с собой, останутся только фотографии. Едва ли что-то подобное получится повторить на новом месте.
— По новой редакции Конституции, государство исполняет обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без их попечения. Что это за родитель, который не может выполнить своих обязательств? — вздыхает Алексей Головань.