На первый взгляд, документ кажется довольно разумным, а приведённый в нём перечень больных, которых отныне не возьмут в социальный стационар – обоснованным.
Так, например, отныне в дом престарелых или дом ветеранов не возьмут человека с любыми формами туберкулёза, лепрой, сыпью неясной этиологии, гангреной или новообразованиями с обильными выделениями. С точки зрения гигиены и эпидемиологической безопасности, мера вроде бы понятная.
Дальше начинаются вопросы. Если человека не возьмут в социальный стационар, куда ему идти? В стационар медицинский? Или ему будет предоставлено обслуживание на дому? А если он одинок? Как будет обеспечено его пребывание в больнице? Всё это в новом приказе не прописано.
Возникают вопросы и в связи со списком приведённых здесь диагнозов. Например, в стационар не возьмут человека с «хроническим психическим расстройством и часто обостряющимися болезненными проявлениями» или «частыми эпилептическими припадками».
Приступ деменции – это «болезненное проявление», симптом или досадное неудобство? А куда в таком случае идти бабушке с деменцией, если именно такие старики и старушки – основной контингент нынешних ПНИ; они даже в очередь стоят, чтобы туда попасть?
А что будет с обитателями ПНИ с другими диагнозами, ведь там иногда лежат люди даже с шизофренией? Их «отсортируют»? Положат в больницы? Они будут там находиться на постоянной основе? Как это технически выполнимо при нынешнем количестве обитателей ПНИ – а их немало?
А «частые эпилептические припадки» – это сколько раз в месяц? Или в год? А на основе какого документа оценивается их частота? А что делать, если возврат эпилептических припадков – это в принципе риск пациентов с некоторыми диагнозами, например, при смене терапии? Ну, не смог человек получить нужный препарат, начал принимать аналог, вышел из ремиссии – вернулись припадки. У него тут же меняется статус? А кто это будет решать? Обо всём этом новый документ умалчивает.
Елена Клочко, Эксперт Общественной палаты России, сопредседатель Координационного совета по делам детей-инвалидов:
Более того, порой пункты Приказа и вовсе содержат невыполнимые условия. Например, согласно ему, в социальные стационары не пустят людей с недержанием мочи и различными видами стом. Однако недержание мочи – частое последствие, с которым сталкиваются люди с травмами спинного мозга и ДЦП. Хирургически оно не исправляется – такие люди будут пользоваться абсорбирующим бельём всегда.
Ещё недавно дети-спинальники в принципе считались необучаемыми, но ведь среди них есть интеллектуально-сохранные. То есть, человек с нормальным развитием психики был выброшен из жизни лишь потому, что «гигиенически неудобен»!
Недавно специально для реабилитации спинальников в Москве открыли социальный стационар на 25 коек – по новому приказу он окажется для них недоступен!
Несомненно, лучший уход дети с такими диагнозами получают в семье, но уход за подобным ребёнком, часто сопровождаемый постановкой катетеров каждые несколько часов – это тяжёлый труд. Теперь родители лишились возможности на небольшие передышки с помещением малыша ненадолго в стационар.
Считается, что выходом может стать инклюзивное обучение. Но получается, что в класс обычной школы ребёнку в абсорбирующем белье – можно, а в специализированный социальный стационар – нельзя.
Юрист проекта «Русфонд Право» Наталья Кудрявцева:
То есть, логикой новый приказ не отличается и, заботясь, очевидно, о перераспределении финансирования, не слишком заботится о людях. Кстати, передача всех статей расходов на содержание перечисленных категорий пациентов из Минтруда и социального развития в Минздрав составит немалый денежный поток. Где гарантия, что он не будет урезан в духе последних тенденций?
И, наконец, ещё одно последствие из области допущений. В начале лета в прессе прошла громкая история о том, как детей из домов-интернатов не пустили в детские лагеря. Формально эта ситуация под действие Приказа №216н не попадает, так как лагеря отдыха находятся в ведении Минобра.
Приказ №216н, прошедший по Минздраву в апреле, во времена памятной истории находился в фазе согласования (он был зарегистрирован Минюстом 9 июня). Разумеется, начальство лагерей подчиняться этому документу не могло и текста на тот момент не видело. Но действовало вполне в его духе, стремясь «отправить всех психиатрических пациентов в стационары». А сколько было шума!