Мой хороший приятель, отец Виктор, бывший спецназовец, рассказывал мне, как он в первый раз в своей жизни надел на себя подрясник. И не только надел, но и пошёл в нём по Москве. Он ещё не был рукоположен в сан, но получил благословение на право ношения священнической одежды.
Фото nsad.ru
«И вот иду, — говорит, — а навстречу мне выходит дядька лет шестидесяти, здоровенный такой, и пиво на ходу из бутылки пьёт. Поравнялся он со мной, и вдруг, ни с того, ни с сего, как даст мне по носу. И сломал его, а так как, нос у меня был сломан уже раз двадцать, то кровь не пошла, но всё равно, было больно и очень обидно. За что? Ведь даже не глядел в его сторону. Раньше бы убил его, просто. Но сейчас-то я уже стал христианином, да ещё и подрясник на мне. Сдержал себя, хотя было очень трудно.
Запомнил я того мужика, благо дело было в моём районе. Встречаю его через пару дней, остановил и спрашиваю: «Ты чего же, отец, меня по носу ударил, что я тебе такого сделал»? И представь, он отвечает: «Ты меня прости, сам не пойму, какая муха укусила? Ведь я до последней минуты не собирался тебя бить, а как поравнялись, словно сила какая-то развернула, и я ударил, пьяный был. Стыдно мне, сынок, сил нет как стыдно, уж прости меня старого».
Мне тоже иногда вспоминаются такие забавные, и немного странные случаи из моей жизни. Как-то едем в автобусе, полдень, народу немного, только сидячие места и заняты. Я в подряснике с крестом, стою на задней площадке. Едем. На одной из остановок в салон заходят трое молодых ребят, лет по семнадцати, весёлые, вроде трезвые, смеются. Оно и правильно, молодые должны смеяться, потом наступит время забот и проблем, а пока можно и повеселиться.
Однако замечаю, что эта смеющаяся троица начинает постепенно смещаться в мою сторону и потихоньку так зажимать меня в угол салона на задней площадке. Вдруг один из ребят, как бы случайно, падая на спину, прижимает меня к стенке. Они уже вовсю хохочут, я отхожу в другой угол, а юноша бьётся об меня уже боком. Чувствую, назревает драка, что делать? Я не могу их бить, каноны не позволяют, а на мне ещё и крест. Смотрю на людей, что едут вместе с нами. Видят же, что молодёжь над священником куражится. Думаю, может, кто заступится, ведь я же не в Москве, я же к себе в посёлок еду, и эти люди должны меня знать. А народу забава, мужики в проход со своих мест повылезли, шеи вытянули и с неподдельным интересом ждут, будет драка, или нет.
Ладно, думаю, раз драки не избежать, тогда так, если успеем к ближайшей остановке подъехать, я выйду, а если не успеем, ну, куда деваться, сниму крест и начнём публику веселить. Но всё «испортила» одна пожилая женщина, она сидела к нам боком и держала перед собой большую сумку на колёсиках и инвалидную тросточку. Так вот эта самая бабушка и закричала на молодёжь:
— Вы что же это делаете!? Как вам не стыдно, на священника руку поднимать!
И что вы думаете? Ребятки поутихли, отошли от меня в сторонку и так же похохатывая, вышли на первой же остановке.
Понятно, что потом подошёл я к моей спасительнице, поблагодарил её и спрашиваю:
— Матушка, почему ты за меня заступилась? Вон ведь, здоровые дядьки едут, а никто и пальцем не пошевелил, а ты закричала?
— Ой, батюшка, всё просто. Нас с родителями, когда мне было всего пять лет, выслали, как семью кулаков, на север и загнали голых и босых на болота. Нас, таких семей, там много было. Сказали, мол, хотите — живите, не хотите — подыхайте, как хотите. Вот тогда, если бы не помогали мы друг другу, не заступались бы один за другого, не выжили бы. Там и молиться научилась, все мы тогда только на Бога и надеялись, и выжили. А сейчас я даже рада, что смогла вот хоть на старости лет за священника заступиться. Так на душе радостно.
Фото photopolygon.com
Живём мы, сельские священники, скромно. Может перед кем и стоит проблема, как и во что одеться, где и какую одежду покупать, а вот у меня такой проблемы нет вовсе. Меня полностью, за исключением мелочей, одевает секонд хэнд. Люди приносят в храм много тряпок, что уже не хотят носить, а что-то от усопших осталось. И моя староста Нина, молодец такая, никогда не забывает про батюшку. А я человек к одежде не притязательный, за модой не гонюсь, так что за всё, слава Богу.
Но вот как-то матушка решила, что мне обязательно нужно купить зимнюю непродуваемую куртку. Ну, раз нужно, значит нужно, поехали на рынок. Там у одного армянина сторговали коричневую замшевую куртку, с зимним воротником на заклёпках, и подстёжке на молнии. Одно было подозрительно, уж больно мало торговец просил за неё. Когда мы уже отдали деньги, он мне сказал:
— Понимаешь, брат, такие куртки уже из моды вышли. И их никто не покупает.
Ну, вышли, и вышли, мне всё равно, главное, чтобы куртка была тёплая и ветер не продувал. До сих пор я её ношу, сноса ей нет.
Вот однажды иду после занятий в семинарии на автовокзал в своей новой замшевой куртке. Надел я её прямо на подрясник, наверно, поленился его снимать. Иду в здание областного автовокзала и краем уха слышу, как кто-то кричит:
— Нет, ну вы полюбуйтесь на этого гада! Полюбуйтесь, вот он, кровосос проклятый на нашей шее.
На вокзалах, что железнодорожных, что авто, всегда обитало несметное полчище бездомных алкашей, поэтому к таким крикам и разборкам все давно привыкли, и не обращают внимания. Я тоже не обратил на них внимания, и напрасно. Оказалось, что «гад» с «кровососом» — это я. А поводом к негодованию стала моя новая замшевая куртка с искусственном зимним воротником на заклёпках.
Неожиданно подбегает ко мне нетрезвая тётенька средних лет и хватается за мою куртку.
— Снимай, паразит! Люди, люди, смотрите, как эти попы нас дурят, обжирают! Смотрите, в каких шмотках ходят, на мерседесах ездят, а мы, простой народ, что же, с голоду должны подыхать!?
Ну, думаю, попал, вот ведь, угораздило меня в подряснике пойти, поленился снять его в семинарии, теперь получи. Тётка, хоть и пьяная, а сильная и тяжёлая, повисла у меня на руке и не отпускает.
Но здесь меня выручили другие пассажиры. Двое молодых ребят, видя в какую я глупую ситуацию попал, тут же подбежали и оторвали от меня тётку.
— Мать, — предлагают, — чего ты хочешь? Давай мы тебе хлеба купим? Угомонилась.
А однажды со мной произошла ну очень смешная история. Летом, иду по улице небольшого городка, что рядом с нашим посёлком. Мне нужно было зайти к одному моему знакомому, а тот жил в пятиэтажке. Подхожу к его подъезду, возле входа в подъезд на лавочке две бабулечки раскладывают стопки журналов. Заглянул, а это уже до тошноты знакомая «Сторожевая башня». О как, думаю, иеговисты. Дай-ка я с ними немного пообщаюсь. И забыл, что на мне подрясник и крест. Для иеговистов — это всё равно что для быка красная тряпка. Бабушки, в ответ на какой-то мой невинный вопрос, развернулись — и на меня. Две таки миленькие старушечки, маленькие и худенькие, обе в береточках, у одной золотая фикса во рту.
Оценив ситуацию, они не сговариваясь, вытянули ко мне свои кулачки и бросились в драку. Честное слово. Это было так неожиданно. Им не хватало только боевого клича, типа: «банзай» или «Иегова, вперёд»!
Конечно, мне ничего не стоило бы справиться с зарвавшимися пропагандистами, наверняка из числа бывших активисток годов этак 60-х, но я не забывал, где на тот момент находился. А находился я во дворе, куда стекались подъезды четырёх, стоящих квадратом, пятиэтажных домов. И за мной в это время могли наблюдать десятки и десятки любопытствующих глаз. И вот представьте себе картинку. Люди с высоты своих этажей смотрят, как поп с крестом на груди дерётся с двумя интеллигентного вида старушками. Кого обвинят, их или меня? Ну, конечно же меня, и скажут, а если и не скажут, то подумают: «Совсем уже эти попы распоясались, мало им храмов, уже по дворам старух достают». Ведь ни у кого не сработает, что хулиганят – то как раз эти самые «божии одуванчики». А им, наверно, лестно, может, это у них за мученичество считается — от попа подзатыльник получить.
Так что, друзья мои, не нашёл я больше ничего лучшего, как бежать. Бежал позорно, как писал классик, «подобно лани», с предложенного мне поля боя.
Почитай, что каждый год мне приходится бывать зимой в Москве на Рождественских чтениях.
Встретился там с одним знакомым батюшкой, и тот мне рассказал, что ему накануне вечером какие-то молодые люди в метро угрожали, и даже преследовать начали, хорошо, говорит, что успел до милицейского поста добежать.
— Ты вечером подрясник не одевай, разные люди в Москве живут, будь осторожен, — предупредил он меня.
Наша секция проходила в самом центре города, в Историческом музее, что на Красной площади. Работа секции подходила к концу, а музей ещё был открыт, поэтому я решил пройтись по залам посмотреть экспозицию, тем более, что всегда любил и люблю историю. Гуляю, рассматриваю разные древности, и замечаю, что за мной ходят и явно хотят заговорить, но не решаются, две ещё совсем нестарые посетительницы. Тогда я улыбнулся и первым обратился к ним.
Оказалось, что обе они из Петербурга, и отбывают на родину этим вечером, что-то около полуночи. Чем-то я им приглянулся, и захотелось им сделать мне что-нибудь приятное. И они предложили сходить с ними посмотреть балет в Большом театре.
— Это же дорогое удовольствие, девушки. Те в ответ снисходительно улыбаются.
— Сразу видно, что ты не театрал. Кто же из настоящих ценителей будет покупать билеты в Большой театр? Никаких денег не хватит. Пойдем, мы тебя так проведём.
Оказывается, в билетных кассах можно попросить билет на «место неудобное», он стоит всего-то 20 рублей, правда с него ничего и не увидишь. А и не надо, нужно немного подождать, и как прозвучит третий звонок, смело идти в зал и любезные смотрительницы предложат тебе занять свободное место. Вот таким образом я в первый раз в своей жизни смотрел балет в исполнении труппы нашего замечательного театра.
Помня наставление моего друга, я планировал разоблачиться ещё по выходу из музея. Но, когда представил себе, как затрапезно буду смотреться без подрясника на фоне людей, специально собравшихся в Большой, то решил повременить, тем более, что был не один. А по окончании представления настолько оставался под впечатлением от увиденного, что и вовсе забыл обо всём. Потом мы гуляли по Красной площади, они рассказывали мне о своём городе, в котором я ещё никогда не был, а потом мы расстались.
Оставшись один, я спустился в подземный переход возле гостиницы Москва, чтобы пройти в метро. Странно, но вокруг почти никого не было, иду один, и вдруг в одном из тупичков большого перехода я увидел их. Наверно, именно об этих людях мне и рассказывал мой знакомый батюшка. Сложно описать чувства, охватившие меня в ту минуту. Зато теперь я точно знаю, о чём думал несчастный капитан Кук в последние мгновения своей жизни.
Передо мной стояло с десяток молодых людей в совершенно невообразимой одежде с раскрашенными лицами и зелёными ирокезами. Я остолбенел, молодые люди тоже замолчали и во все глаза уставились на меня. Мы стояли и с нескрываемым удивлением рассматривали друг друга. Внезапно, один из них несмело пошёл мне навстречу, и тогда я тоже пошёл к нему. Мы остановились, и как-то одновременно протянули друг другу руки.
— Здравствуй, — сказал я ему.
— Здравствуй, — ответил он, и мы улыбнулись.
Прошло уже много лет с той встречи. А я всё с благодарностью вспоминаю тех женщин из Питера, что неожиданно сделали мне такой подарок — балет «Анюта» на новой сцене Большого театра. Рассказываю вам про тех забавных ребят, что встретил в подземном переходе, и думаю, а может тот самый мальчик, что пошёл мне навстречу, сам сейчас рассказывает кому-то:
— Представляешь. Ночь. Подземный переход, мы стоим, никого не трогаем. И тут из-за угла такой страшный бородатый поп, весь в чёрном. Останавливается и смотрит на нас. Мы оторопели, куда бежать. А он, не поверишь, вдруг подошёл ко мне, улыбнулся и говорит: «Здравствуй».
В издательстве «Никея» вышла первая книга священника Александра Дьяченко «Плачущий Ангел».
Читайте также: