Массовые беспорядки в исправительной колонии №6 в Копейске вызвали широкий резонанс. Генеральная прокуратура России с привлечением сотрудников прокуратуры Челябинской области проводят проверку в связи с массовым отказом осужденных, отбывающих наказание в ИК-6, от выполнения законных требований режима. О том, каково в целом сегодня содержание заключенных и о том, почему в тюрьмах и колониях могут возникать бунты — люди, имеющие опыт соприкосновения с пенитенциарной системой.
Фото: lenta.ru
Протоиерей Александр Тупиков, в 1999—2009 гг.руководитель отдела по тюремному душепопечительству Волгоградской епархии, до 2011 года продолжал окормлять колонию ЛИУ/15 (для больных с тяжелой формой туберкулеза). В настоящее время по состоянию здоровья — за штатом с правом служения в Казанском кафедральном соборе города Волгограда:
В ближайшее время никаких официальных комментариев быть не должно
— Бунты в колониях случаются достаточно редко, в основном в так называемых черных зонах. Такие зоны есть в Сибири и на Урале, а у нас в области — красные. Был тут один раз захват заложников, но давно, лет 25 назад.
(«Красными» зонами называются исправительные учреждения, в которых большинство осужденных сотрудничает с администрацией; в «черных» администрация делегирует часть полномочий заключенным, отрицательно настроенным по отношению к право-охранительным органам).
Бунт никогда не бывает стихийным, к нему всегда готовятся. И сейчас в Копейске еще за месяц до него родственники знали, что не надо приезжать на свидание. О чем это говорит? Что уже велась подготовка к бунту.
Но по большому счету бунта и не было. Собрались они, пошумели, но заложников не брали, оружие не захватывали, побег никто не совершил. Поэтому никого и не закрыли — после настоящего бунта всех в ШИЗО сажают. Не понимаю, кому понадобилась такая показуха. Для зоны строгого режима — детский сад.
Подробности мы узнаем, когда завершится расследование происшествия — думаю, займет это не одну неделю, так что в ближайшее время никаких официальных комментариев быть не должно. Но уже известно, что они требовали освободить из карцера какого-то авторитета. А с какой стати, если он там за свои «заслуги» сидит. Обнаглели они, захотели показать, какие крутые.
С этой целью обычно и устраиваются бунты: либо требуют освободить какого-то авторитета из ШИЗО, либо просто сводят счеты. Не слышал я, чтобы в каких-то колониях бунтовали, требуя справедливости.
Процент осужденных несправедливо я назвать не могу, но по собственному опыту знаю такие случаи. Например, собралась компания крупных бизнесменов, повздорили, совершилось убийство, и посадили того, кто ранее был судим. А на самом деле в момент убийства он отсутствовал — бегал за водкой.
Один осужденный пожаловался мне, что ему дали шесть лет за украденного кролика. Я пошел к начальнику колонии, и он этот факт подтвердил. Действительно, устроили показательный суд за кражу кролика, при том, что кролика сразу отобрали и, отнимая кролика, его избили. А потом еще и к шести годам приговорили.
В начале семидесятых годов я учился в Киевском авиационном институте и был начальником оперотряда механического факультета. Вместе с сотрудниками МВД мы посещали колонии. По сравнению с колониями семидесятых в нынешних колониях условия просто царские. Голодно и холодно было в девяностые годы, на многие колонии даже не выделяли денег из бюджета, они выживали сами.
Но потом положение стало улучшаться. Сейчас одно плохо — работы нет. И до тюрьмы мало кто из заключенных работал по-настоящему, а выходят они оттуда законченными тунеядцами и бездельниками, и большинство возвращается назад, так как нет условий для реабилитации освобожденных.
В советское время каждому освободившемуся из мест заключения предоставлялась работа, общежитие, и за всем этим следил участковый. Если человек не работал полгода, он получал маленький, но срок, и опять возвращался в тюрьму. В настоящее время никакой помощи от государства нет. По возможности помогает Церковь, но это капля в море.
Многие бывшие заключенные пожилого возраста, не имеющие родственников на свободе и не желающие рыться в помойках, совершают любые мелкие правонарушения, лишь бы снова попасть в места лишения свободы, где им обеспечены кров и питание.
Не оказывая никакой помощи людям, освободившимся из мест лишения свободы, государство оставляет им два пути: помойка или преступление. Третьего не дано. Работу они найти не могут даже на рынках.
Священник Константин Кобелев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского при Московском Психоневрологическом интернате N16, старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырской тюрьме:
«Красная» и «черная» зоны — как избежать бунта
— Условия пребывания заключенных в российских тюрьмах бывают разными. Но в последнее время (я наблюдаю с 2003 года) в этой системе многое изменилось. В девяностые годы, насколько я знаю из рассказов отца Глеба Каледы, бывших заключенных, было совсем тяжело. Были переполнены камеры. Поскольку в стране в целом была тяжелая ситуация, заключенным все доставалось по остаточному принципу. Так что условия содержания были ужасные, денег ни на что не хватало. Многое зависело от начальника тюрьмы, насколько он сможет «выкрутиться», найти средства.
Я служу в этой системе с 2003 года. И в начале служения тоже были моменты, когда у тюрем, изоляторов не было средств. И мы пытались найти деньги, скажем, не просто на ремонт храма, но и всей тюрьмы.
Священник Константин Кобелев
В последнее время ситуация изменилась, условия содержания на наших глазах улучшаются. И, самое главное, улучшается отношение. Думаю, что не без влияния Церкви. Там, где производится служение, где присутствует священство, способствует более мирному состоянию — но в том случае, когда администрация тюрьмы как-то взаимодействует с Церковью.
Уголовный мир — особый отдельный мир. По уголовным понятиям всякое взаимодействие с администрацией считается недопустимым. И существуют негласные «красные зоны» — там, где командует администрация. И «черные зоны», — там, где уголовники имеют какое-то свое негласное же управление.
В реальности же в любом учреждении существует взаимодействие между «воровской системой», то есть — уголовной и самой администрацией. И всегда умный начальник будет учитывать внутриуголовные отношение. Потому, что если этого не учитывать, тогда вполне могут возникнуть бунты. Грубо говоря, когда уголовники с администрацией что-то не поделили. Когда нарушаются какие-то гласные или негласные договоренности между администрацией и уголовным миром.
Что именно произошло в Копейске — я не знаю. Мне кажется, что это взаимодействие между администрацией и уголовным миром было нарушено. Но как это произошло — мы не знаем.
В любом случае вся эта система — система исполнения наказания. Не охраняющие же сажают преступников, они содержат заключенных.
Спровоцировать бунт может нарушение администрацией какого-то заведенного порядка. Вина администрации может быть в том, что она не проявила достаточно гибкости. Хотя, если говорить о Копейске, не зная всех деталей, нам трудно судить.
Вообще, система — сложная, тем более — речь о колонии строго режима. И часть людей, там находящихся, опасна для общества. И к этому вопросу нужно подходить деликатно. Раздувание истории в СМИ, нагнетании вряд ли может помочь в решении подобных проблем. Надо спокойно, тихо разобраться, сначала ликвидировав бунт. Чем дольше будет затягиваться, тем больше людей пострадают.
Процент невинно заключенных я не знаю, но могу сказать, что таких действительно немало. Но, как говорил еще отец Глеб, на исповеди чаще всего он слышал: «Меня посадили неправильно, не за то. Но я — грешный человек, и мне есть за что нести наказание». То есть сидит человек, скажем, за кражу, а за ним на самом деле — убийство.
Но в том числе бывают и совершенно люди неповинные. Особенно это происходит в экономической сфере. Когда человек открывает фирму, начинает заниматься бизнесом, и очень часто человек оказывается в местах заключениях из-за нечистой конкурентной борьбы его соперников. Человек старается все делать честно, правильно, насколько это возможно, а его бессовестные конкуренты изыскивают способы, как его посадить.
Вторая частая причина связана с наркотиками. Само употребление наркотиков не является уголовно наказуемым, закон наказывает за распространение. Да, каждый наркоман в той или иной степени участвует в этом распространении. Потому нередко оказываются за решеткой. Но все-таки главнее виновные всего этого остаются на свободе в любом случае. Наркодельцы откупаются. Не обязательно деньгами, иногда — людьми. Для выполнения полицейскими плана задержаний. Причем под этот план могут попасть как замешанные в этом деле люди, пусть немного, так и совсем сторонние.
Бывает, что по неосторожности человек совершил что-то. Может, не нужно было его сажать, достаточно было крупного штрафа. Но это уже государство считает, что считать уголовным наказанием, что не считать.
Но главное, что бывают и дела, которые явно шиты белыми нитками.
События в ИК-6 Правмиру прокомментировал источник в системе исполнения наказаний:
Поменяться что-то может только в худшую сторону
— В любом протесте заключенных всегда есть лидер. Но практика показывает, что действует он не в интересах мировой справедливости или „против пыток и издевательств“, а в своих, сугубо корыстных интересах. Какие бы нарушения ни были в колонии (а, судя по информации в интернете, они — были), 200 человек просто так на крышу не залезут.
Такие выступления обычно связаны с попыткой криминалитета перетянуть одеяло на себя.
На какой зоне человеку лучше — на „красной“ или на „черной“? На „красной“ зоне власть принадлежит „хозяину“, начальнику колонии, на „черной“ — криминалитету. Если „хозяин“ не самодур, а начальники бывают вменяемыми людьми, то жить — можно. На зонах, где все решают уголовники, о законе говорить не приходится.
После таких выступлений, как в ИК-6, поменяться что-то может только в худшую сторону.
Подготовили Леонид Виноградов, Оксана Головко
Читайте также: