— Андрей (Конанос) до снятия сана был для многих духовным лидером, его книг и проповедей ждали, доверяли ему. Как людям принять и жить дальше, если священник снимает сан, особенно такой известный?
Игумен Петр (Мещеринов)
— Прежде всего не нужно его осуждать, а уж тем более посылать в его адрес проклятия. Каждый «перед своим Господом стоит, или падает. И… силен Бог восставить его» (Рим. 14, 4). Пусть мирянин (теперь) Андрей Конанос сам разбирается со своей жизнью, и перед Богом, и перед людьми.
Но, конечно, публичное снятие сана — это всегда болезненное и привлекающее внимание событие в Церкви, неизбежно заставляющее христиан так или иначе разбираться в нем. Особенно, когда это касается достаточно известного проповедника и духовного писателя. Добровольное снятие сана время от времени случается, в силу тех или иных, как правило, личных, обстоятельств. Но афишировать этот сложный жизненный шаг (если, конечно, он не вызван явной несправедливостью), выставлять его как нечто положительное вряд ли стоит.
Что касается того, «как людям принять это и жить дальше» — ну вот так и принять, как есть, и жить дальше с меньшим количеством очарований и «розовых очков».
— Как быть с книгами — можно ли опираться на них дальше, после того, как человек принял такое решение?
— Эти книги попали, я бы сказал, в сложное положение. Ведь на них стоит имя автора — «архимандрит Андрей (Конанос)». А теперь такого автора нет…
В области эстетики художественное произведение может быть отделено от автора. Скажем, Рихард Вагнер был во многих отношениях крайне неприятным человеком; но его великая музыка и драматургия от этого нисколько не страдают. То же можно сказать про многих писателей, режиссеров, художников.
А вот в религиозной сфере это не так: здесь написанное обязательно должно совпадать с тем, как человек живет. Преподобный Антоний Великий говорил: «Величайшее безобразие — заповедовать другому делать то, чего сам не исполняешь». Впрочем, в данном случае сразу возникает сложность. Дело в том, что многое у о. Андрея написано хорошо, и его сторонники, одобряющие его решение, говорят: «А он и поступил в соответствии с тем, что он писал и говорил. Свободно и радостно он последовал Христу, позвавшему его на новый этап жизни»…
И здесь я бы сказал о своем личном отношении к тому духовному направлению, ярким представителем которого был архим. Андрей. Я бы назвал это направление «коуч-христианство».
Отталкиваясь от реальных проблем нашей церковной педагогики, в которой действительно есть некая узость, «детсадовость» и аскетический перекос (это тема очень сложная и требующая отдельного разговора), «коуч-христианство» вместе с водой выплескивает и ребенка, и вовсе обесценивает страдания, духовный подвиг и неотмирную основу нашей веры. Это христианство без креста. Говоря словами Апостола Павла, «многие… поступают как враги креста Христова… Их бог – чрево,.. они мыслят о земном. Наше же жительство — на небесах» (Фил. 3, 18–19).
Еще раз повторю, для современного человека это крайне сложная тема, здесь очень важен «царский путь», чтобы не уклоняться в те или иные крайности. Но в любом случае христианства без Креста Христова не бывает, и подменять подлинную жизнь во Христе (включающую в себя не только радость, но и страдания) поверхностным «коучизмом», конечно, нельзя.
Опираться же на книги в принципе нужно с большой осторожностью, следуя совету того же Апостола: «Все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фесс. 5, 21).
— В некоторых приходах читать Конаноса теперь не рекомендуют. Это кардинально слишком или нет?
— На мой взгляд, тут проявляется некоторая «детсадовость», о которой я только что сказал. Читать можно все, только нужно правильно относиться к читаемому — и это правильное отношение и должно быть заботой пастырей Церкви.
Суррогаты вместо слова Господня
— Вам не кажется, что есть что-то общее между случаем о. Конаноса и о. Иоакима Парра? Есть и другие имена. Очень яркий священник, говорит очень яркие и очень радикальные вещи, его слушают с восторгом, а потом вдруг что-то пошло не так (схиархимандрита Иоакима (Парра) запретили в служении).
— Да, общее есть. Произносится живое, яркое слово — и оказывается, что у нас такое «безрыбье», что жаждущие живого духовного назидания готовы некритично принять все, что угодно, любого «рака». Здесь, опять же, есть повод задуматься пастырям Церкви.
— Можно ли провести параллели между ситуацией вокруг Парра и событиями в Среднеуральском монастыре? Или с о. Владимиром Головиным? Популярные проповедники — не те же «старцы» по сути?
— Мне трудно сказать. Я бы продолжил здесь тему предыдущего вопроса. «Вот наступают дни, говорит Господь Бог, когда Я пошлю на землю голод, — не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних. И будут ходить от моря до моря и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня, и не найдут его» (Ам. 8, 11–12), говорит Пророк. Когда нет в жизни слова Господня, появляются всякие суррогаты.
— Говорят: «Читайте святых отцов». Это правильно? Но вот тот же о. Андрей Конанос был прекрасен тем, что говорил об очень понятных вещах, а не о чем-то отвлеченном…
— Читать святых отцов? Правильно. Но, я бы сказал, недостаточно. Святые отцы превратились у нас в зацементированную идеологию, а она не живая. Поэтому люди и ищут живого, даже если это живое — не самого лучшего качества.
— На что нужно ориентироваться в выборе духовной литературы? Личный вкус, мнение Церкви, священников? А что, если у книги нет грифа издательского отдела?
— Прежде всего нужно хорошо знать Священное Писание. Преподобный Серафим Саровский советовал ровно это — так навыкнуть Писанию, чтобы ум как бы «плавал» в нем. Но с Писанием у нас плоховато, это «протестантская литература», как уверены многие фундаментально настроенные православные.
А сегодня, на мой взгляд, сформировалась и другая крайность — «научная» библеистика, претендующая на то, чтобы подменить собой Предание Церкви и отнимающая у христиан доверие к Слову Божию (я не против библеистики как таковой, но против этой вот «чрезмерности» некоторых библеистов, против крайностей). А в свете Писания уже ясной станет качество той или иной духовной литературы.
Пользуясь случаем, приведу замечательные слова святителя Филарета Московского: «Не по моде ли мы богословствуем? Прежде утверждались на Священном Писании и мало внимания обращали на Предание. Потом с силою заметили сей недостаток: слова «Православие» и «Предание» стали звучать чаще и сливаться в один звук, и начали богословствовать по Преданию, оставляя иногда позади Священное Писание, а некоторые и уничижали Писание… Церковь учит признавать Предания, с откровением Божиим согласные. И потому не правильнее ли основывать учение главным образом на Священном Писании, а Преданием дополнять, объяснять, защищать от неправомыслящих?» (Письмо архиепископу Тверскому и Кашинскому Алексию (Ржаницыну) от 16 сентября 1849 г.).
Про Издательский отдел, позвольте, я умолчу.
Нужно как можно меньше говорить
— Почему вообще люди склонны выбирать себе духовных авторитетов из числа проповедников, миссионеров и так далее? Не переоцениваем ли мы их значение в нашей духовной жизни? Разве Евангелия мало? А мы делимся на «аполлосовых» и «павловых».
— Так уж, увы, устроена земная жизнь. Вы сами привели цитату из Нового Завета, свидетельствующую о том, что и в апостольское время так было.
Хорошо бы, чтобы в Церкви как раз была такая среда, которая позволяла бы давать евангельскую оценку духовным авторитетам всякого рода. Я подразумеваю не споры одних авторитетов против других, а именно среду церковного здравомыслия, трезвости, уравновешенности и любви. Но создание такой среды — судя по всему, дело будущего.
— Кого из известных вам сегодня духовных авторов, проповедников или миссионеров вы бы категорически не рекомендовали читать (слушать), несмотря на их популярность у христиан? Почему? А кого бы, наоборот, посоветовали? Может быть, не очень известных, но достойных.
— Я не могу ответить на этот вопрос. Пусть цветет сто цветов. Чем меньше регламентации (в известных рамках, разумеется), тем лучше.
— От чего бы вы предостерегли священников, активно выступающих в публичном пространстве, в интернете? Таких сегодня очень много и становится еще больше. Вы сами прошли путь от большой медийности к медийному затвору по сути. Как не навредить себе и другим?
— Да, я даже написал у себя в Фейсбуке, что, никого и никоим образом не осуждая, для себя я все более и более убеждаюсь, что сегодня нужно как можно меньше говорить. Вот переводы хороших старых текстов со скромными предисловиями — лучший жанр (для меня).
Сегодня все уже устали от слов, их слишком много. Нового, боюсь, мало что можно сказать; а когда оно говорится, то это, как правило, легковесно и скороспело, а то и нелепо… Так что мой совет был бы таков: можешь не говорить — не говори!