Александр Соловьев
«Вирус никто не отменял»
— ВОЗ в мае официально объявила об окончании пандемии, но в августе начался подъем. Насколько это значимо?
— Многие неверно трактуют то, что произошло в мае. Всемирная организация здравоохранения объявила не об окончании пандемии, а об отмене режима чрезвычайной ситуации, связанного с пандемией. Но при этом следовали призывы к правительствам стран помнить о том, что вирус никуда не исчез. Он меняется, требует мониторинга и применения тех инструментов, которые появились за время пандемии для контроля над ситуацией.
Вот что сказала ВОЗ. Это вторая часть сообщения. Но все запомнили только первую, что пандемия — всё.
Однако отмена режима чрезвычайных мер — это не то же самое, что отмена вируса. Его никто не отменял.
Наоборот, эпидемиологи, вирусологи, клиницисты по-прежнему серьезно воспринимают ситуацию с распространением коронавируса, отмечая ряд моментов. Во-первых, он продолжает эволюционировать, и предположения о том, что рано или поздно могут появиться более заразные или более патогенные варианты, совершенно не лишены оснований. Во-вторых, у нас уже накопилось довольно много информации о том, какие последствия коронавирусная инфекция имеет для тех, кто с ней встречался, вне зависимости от того, как эта болезнь протекала.
На сегодняшний день достоверно известно, что даже люди, бессимптомно перенесшие заболевание, потом длительно страдают самыми разными нарушениями здоровья. Долю этих людей оценивают по-разному, но в среднем можно сказать, что она составляет от 5 до 10 процентов от всех заболевших.
— Какого рода нарушения здоровья?
— Это то, что сейчас описывается как лонг-ковид, когда формируются хронические, длительные резервуары вируса в организме и человек до конца не выздоравливает. В результате поддерживаются воспалительные процессы в разных органах и тканях. Лонг-ковид оказывает инвалидизирующее воздействие, которое, по доступным для нас на сегодняшний день наблюдениям, длится в течение двух лет. Формируется целый пул хронических пациентов с самыми разными нарушениями нервной, сердечно-сосудистой, эндокринной системы. Их даже трудно классифицировать.
Фото: pexels.com
Мы видим возрастающее количество случаев синдромов внезапной смерти, связанных с микротромбозами, с миокардитами, видим рост числа аутоиммунных заболеваний, таких как сахарный диабет первого типа. Среди детей и среди взрослых наблюдаем рост неврологических нарушений.
— И все это последствия именно лонг-ковида, когда человек болел не тяжело, но долго?
— Да, именно так. На этот счет были предварительные гипотезы, но сейчас они подтверждаются. Действительно, в результате длительного воздействия коронавирусной инфекции у значительной части людей формируется сложная и многогранная хроническая патология. Поэтому тревога, которая была высказана еще зимой и весной, особенно с появлением омикрона, не напрасна.
Если не принимать меры, которые снижают риски инфицирования, люди будут по несколько раз в год встречаться с обновленными вариантами коронавируса, ищущими бреши в нашей иммунной защите.
Именно это и происходит с лета, когда в очередной раз началось ухудшение эпидемиологической ситуации в Северном полушарии. С конца июля пошла очередная волна коронавирусной инфекции, сначала поразившая Японию, позже и другие страны — Великобританию, США, Канаду, а сейчас треть стран Евросоюза. Где-то во второй половине августа – начале сентября Россия тоже стала ощущать ухудшение эпидемиологической ситуации. Вирус совершил очередной эволюционный скачок, появились варианты с большим количеством новых мутаций.
«Сравнивать ковид с гриппом некорректно»
— Что это за новые штаммы? Пирола?
— Пирола — как раз один из вариантов, который вызвал озабоченность, и Всемирная организация здравоохранения внесла его в конце лета в перечень, требующий особого внимания. Но пирола еще не сказывается существенно на эпидемиологической ситуации, пока она только-только распространяется, хоть и очень активно, по всему миру. До сих пор ухудшение было связано с вариантами омикрона. Про каждый из них можно говорить примерно одно и то же. Это продолжающаяся эволюция вируса, каждый раз он становится все более приспособлен к тому, чтобы уклоняться от нашей иммунной защиты, легче передаваться от человека к человеку.
Эрис — один из вариантов, который вызвал ухудшение в летний период в большом количестве стран, а сейчас ему на смену приходят новые штаммы, с новым набором мутаций, что проявляется в увеличении нагрузки на системы здравоохранения во всех странах Северного полушария, в росте госпитализаций, в том числе в отделения реанимации. Причем это касается не только людей старшего возраста, но и детей. Они тоже попадают в больницы и тоже умирают. Мы наблюдаем рост заболеваемости и рост смертности во всех странах Северного полушария уже на протяжении как минимум полутора месяцев.
— Общественный консенсус, похоже, состоит в том, что ковид, как ему и предрекали, превратился в грипп. А у гриппа каждый год — новые мутации, никого это особо не волнует.
— Сравнивать ковид с гриппом по-прежнему некорректно и просто невозможно. Он не превратился в простое сезонное заболевание, мы видим это хотя бы по тому, что подъем начался летом. Дело тут не во временах года, а в том, что ранее приобретенный иммунитет ослабевает через 5-6 месяцев и люди опять становятся беззащитны.
Фото: pexels.com
Разные страны публикуют сейчас статистику летальности за 2023 год, и можно увидеть, что от ковида в последние 9 месяцев умерло в десятки раз больше людей, чем от гриппа. С гриппом люди не госпитализируются тысячами и не оказываются на реанимационных койках. После гриппа не остается 5–10% людей с хроническими проблемами. И мутирует он гораздо медленнее. А тут — несколько раз в год появляются варианты, которые вызывают озабоченность.
То есть все наши ожидания, что он превратится в ОРВИ средней тяжести, не оправдались. Вирус не хочет меняться так, как нам хотелось бы.
«Человечество упустило контроль над вирусом»
— Как вообще мы можем знать, кто болеет ковидом, если никто уже особо не тестируется?
— А сейчас ни одна страна мира не может дать точные данные по количеству заболевших. Более-менее точные модели доступны в тех странах, которые производят мониторинг сточных вод на содержание вируса.
Он ведь выделяется не только через дыхание, но и с испражнениями, попадает в канализацию, и при налаженном вирусологическом мониторинге все это можно отследить. В США сейчас показано в математических моделях, что уровень зараженности примерно такой же, как в первые два года пандемии. То есть не меньше, чем в период, когда циркулировал первый вариант и когда появилась дельта. А в ближайшие несколько месяцев будет активно распространяться пирола, и появятся и другие данные. Американские модели демонстрируют, что будет дополнительно инфицировано еще 10–12% населения, и это при том, что и сейчас, в сентябре-октябре, уровень достаточно высокий.
Женщина в Нью-Йорке делает тест на коронавирус в мобильной лаборатории. Фото: Jeenah Moon / Reuters
И мы видим по данным отчетов разных стран, что это сопровождается, как я уже говорил, и ростом госпитализации, и госпитализацией на реанимационной койке, и ростом смертности. У нас ровно то же наблюдается по данным оперштаба.
— Как вы думаете, почему тема настолько ушла из зоны общественного внимания?
— Наверное, мы привыкли к тому, что люди часто болеют и ничего с этим не поделаешь. Никакие общие меры, типа удаленной работы и учебы, масочного режима, сейчас не помогут и, собственно говоря, от них и отказались. Ну и население, соответственно, тоже не думает уже над тем, что нужно как-то защищаться.
Кроме того, в России к началу осеннего сезона нет обновленной вакцины, а значит, нет призывов вакцинироваться. Вакцинация же у нас — главный повод поговорить о ковиде. То есть нет никакого информационного фона, который актуализировал бы тему ковида и безопасности.
— Почему стали неэффективны локдаун и удаленная работа? Что-то изменилось в восприятии этих мер — возможно, они с самого начала были избыточны?
— Одна из свежих публикаций китайских ученых как раз отвечает на ваш вопрос. В начале пандемии, пока не циркулировали такие сверхзаразные варианты, как омикрон, весь набор мер, которых Китай придерживался до декабря прошлого года, были высокоэффективны. Им просто надо было следовать, причем консолидированно, всем миром. И тогда же, выигрывая время у вируса, нужно было добиваться высокого уровня вакцинации.
Жители Пекина покупают лекарства. Фото: Gilles Sabrie / The New York Times
К огромному сожалению, большая часть стран не последовала этим рекомендациям, слишком рано их отменила, не обеспечила вакцинацию и так далее. К тому же много где вакцина была недоступна — в частности, на африканском континенте. Человечество упустило контроль над вирусом в начальной стадии.
А когда появились такие заразные варианты, как омикрон, все ограничительные меры стали бесполезны и даже вредны. Толку от них не было, а для общества и экономики они оказались разрушительными. Невозможно же годами придерживаться таких жестких рекомендаций.
«Новой вакцины у нас нет. Да и старой тоже»
— Вы сказали, что у нас не обновляют вакцину. Делают ли это в других странах?
— К огромному сожалению, очень малое количество стран продвинулось в этом направлении. В США, Великобритании, ряде европейских стран есть обновленные вакцины, и уже с середины сентября активно идет кампания вакцинации. При этом подходы у всех разные. В Великобритании, например, рекомендуют прививать только людей из группы риска, а США придерживаются более цельной стратегии, рекомендуя вакцинировать всех людей с шестимесячного возраста.
В России академик Гинцбург уже в начале лета говорил о проблемах, связанных с финансированием клинических исследований обновленной вакцины. Только к началу осеннего сезона были одобрены и профинансированы исследования «Спутника» с обновленным составом. Соответственно, появится она в лучшем случае в декабре.
— Этот состав будет учитывать пиролу?
— Нет, к тому времени, как начали разработку, пиролы еще не было. Тут не угонишься. Но тем не менее, эта вакцина будет создана с учетом относительно свежих вариантов омикрона, которые циркулировали в начале этого года. Это лучше, чем состав, который восходит к еще первому, уханьскому варианту.
— Появились ли новые препараты?
— Появился разработанный ФМБА «Конвасэл», это не векторная, а пептидная вакцина. Она отличается от всех вакцин, используемых в мире, тем, что использован не поверхностный белок, которым вирус цепляется к рецепторам наших клеток, а внутренний белок вируса. Но клинической эффективности этой вакцины мы не знаем.
— Имеет ли все же смысл делать бустерные прививки старой вакциной?
— Насколько я знаю, «Спутника» нет во многих регионах. Последние остатки партии поступали весной, и дальше эта работа не финансировалась, Минздрав не размещал новых заявок. А вот можно ли было бы ее использовать и какой был бы эффект? Наверное, наш организм отреагировал бы увеличением выработки антител к первому уханьскому варианту, но циркулирующие сейчас штаммы очень легко эти антитела обходят. То есть старые бустеры по сути бессмысленны, а новых еще нет. Уже ясно, что мы получим доступ к обновленной вакцине с задержкой, массовой вакцинации можно будет ожидать только с начала следующего года.