Духовная жизнь племени из 90-х
Оксана Головко
У меня короткая, почти «под ноль» стрижка, и я похожа на одуванчик – пухлые щеки на длиной шее, но, понятное дело, этого не вижу. У меня джинсы в заплатках, к ужасу мамы. Ведь тогда рваные или в заплатах вещи не продавали в фирменных магазинах, и с помощью этой спецодежды противоречивые и угловатые подростки стремились продемонстрировать окружающему миру эту самую противоречивость. Понятное дело, что я изо всех сил ищу смысл жизни.
Девяностые – это киоски с только что появившимися из заграничной жизни «сникерсами» и «марсами», это кинотеатры, в видеозалах которых попеременно идут то «ужастики», то порнография, это «Макдональдс» в Москве и возможность купить много интересных книг, пластинок и кассет – «Белый альбом» «Битлз», «Черный альбом» «Кино» – эти сокровища заставляли нас ощущать себя самыми богатыми людьми на планете.
А еще девяностые – это бесчисленные, выросшие на изголодавшейся по духовному советской почве «религиозные практики»: бахаи, кришнаиты, представители разноцветных «братств», колдуны и экстрасенсы разных мастей и видов.
Вообще в смысле духовной грамотности мы, советские люди, молодые и старые, были невероятно невежественны.
Духовная жизнь была для нас, как для представителей племени «тумба-юмба» – правила дорожного движения.
И вот мы мечемся, пытаясь найти ответы на главные вопросы, отыскать истину.
Кришнаиты были отметены сразу, несмотря на жизнеутверждающие рыжие одеяния. Дело в том, что у меня полное отсутствие музыкального слуха компенсировалось идеальным нюхом, то есть – обонянием. А вокруг кришнаитов был слишком удушливый, до тошноты, запах каких-то благовоний. Так что к ним просто подойти было невозможно, не говоря уже о большем.
Вот у бахаев было уютно. Арендованные комнаты в старом доме в центре города, пахнет плюшками из соседнего магазина, доброжелательные люди. Помню, как белозубая американская девушка радостно указала на мой самодельный значок с Джоном Ленноном: «О, John Lennon! Great!» В общем, наши люди, как тогда казалось. Но почему-то дальше одной-двух встреч дело не пошло. Интересная тусовка? Но интересных тусовок хватало и без бахаев. Лучше уж на сейшн сходить. Главного-то искомого там не обнаружилось…
Достоевский велел креститься
А потом я прочитала «Братья Карамазовы» Достоевского. Помню охватившие меня тогда восторг, окрыленность и любовь ко всему миру. И вот: я понимаю, что мне надо креститься и именно в православном храме.
Для чего? Почему? Не знаю. Надо, и все! Федор Михайлович велел.
Креститься я решила в храме Ярославских чудотворцев на Арском кладбище в Казани. Понятное дело, я не знала, во имя кого храм освящен, и вообще ничего не знала. Еще в советское детство, когда другие церкви города были закрыты, а в большом Петропавловском соборе размещался планетарий, мы заходили в храм на Арском с прабабушкой, писали там «записочки». Но церковь из детства я почти не помнила.
А пошла креститься именно туда еще и потому, что узнала: тамошний священник – человек начитанный, дискутирует по поводу любимого тогда романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Для «книжной» девочки это было важнейшей рекомендацией.
Крестных у меня не было – только некрещеная подруга, для поддержки. Собираясь на крещение, еле нашла юбку: это ж мещанский предмет гардероба.
Желающих креститься было много, человек пятнадцать, и все – взрослые. Кто крестился в девяностые, понимает, о чем я.
Перед таинством священник попросил снять украшения и, в том числе, указал на бисерную фенечку на моей руке. Я мысленно возмутилась: «Это фенечка-то украшение?! Ну как такое можно сказать? И как ее можно снять, это же значит – порвать, а на ней каждый узелок со смыслом завязан!» Но вслух я только произнесла: «Не снимается». Священник посмотрел на юную балбеску, и – не стал настаивать. Только усмехнулся: «Не снимается? Оковы, что ли?»
Ощущение Дома
Как происходило таинство, я не помню, тем более и не понимала толком, что происходит. Только помню, как весь храм наполнился радостью и светом. Этой радости и этому свету не могло помешать ничто, даже ворчащая убирающаяся бабушка. Настолько усердно она гремела ведрами, что священнику пришлось сделать ей замечание и поинтересоваться, почему она решила убирать именно сейчас.
Обратно я летела как на крыльях. До моего сознательного прихода в Церковь оставалось чуть менее десяти лет.
Сейчас я не стану спорить с тем, что нужна катехизация. Но если бы тогда со мной, противоречивой и угловатой балбеской, формально или хотя бы немного свысока заговорил священник, я бы из вредности сбежала. И когда пришла бы – еще вопрос.
Крещение помогло мне. У меня появился вектор. И ощущение Дома, куда я могу всегда вернуться, где я нужна такая, какая есть, что очень поддерживало. Так что то мое, совершенно неосознанное, крещение совсем не было формальностью. А было одним из важнейших, основополагающих событий жизни. Что не удивительно – на то оно и таинство.