Крест Правдолюбовых. Если бы Церковь была только творением рук человека, от нее бы давно ничего не осталось

В предыдущей публикации протоиерей Сергий Правдолюбов рассказал о жертвенном священническом служении представителей старших поколений удивительной церковной династии, к которой он принадлежит. Сегодня речь пойдет о продолжателях дела своих предков, четверо из которых в год 2000-летия христианства были причтены нашей Церковью к лику святых.

— Отец Сергий! Если на фотографии 1924 года были запечатлены три пастыря Правдолюбова, то на фотоснимке, сделанном в 2000 году, — уже целая шеренга священнослужителей. И что — все они Правдолюбовы?

Все Правдолюбовы и все протоиереи, они представляют две ветви нашего рода. Для начала назову их подряд (слева направо): батюшки Симеон, Сергий, Владимир, Андрей, Михаил, Серафим, Феодор и еще один Михаил.

Первый, четвертый и пятый по счету — сыновья находящегося здесь же протоиерея Владимира Сергеевича Правдолюбова (третий слева), он — родной брат моего покойного отца. Остальные четыре батюшки, в том числе и я (в темных очках), тоже родные братья, сыновья приснопамятного протоиерея Анатолия Сергеевича Правдолюбова. И все мы, понятно, в прямом родстве с новопрославленными святыми.

Снимок сделан в Селищах под Касимовом, 24 августа, через четыре дня после того, как на Архиерейском соборе состоялось прославление новомучеников, в том числе первых двух Правдолюбовых, а также нашего родственника Михаила Дмитрева — это наш дедушка по материнской линии. Собственно, возле его дома в Селищах мы и сфотографировались.

— В каких храмах служат ваш дядюшка и двоюродные братья?

— Протоиерей Владимир Сергеевич Правдолюбов в молодости закончил механико-математический факультет МГУ, а затем духовную семинарию и академию, стал кандидатом богословия. Его служение продолжается уже 43 года. Со своей матушкой Ниной Ивановной он воспитал двух дочерей и четырех сыновей, из которых трое пошли в священство. Андрей — настоятель касимовского Успенского храма, где некогда служил наш прадед, ныне святой священномученик протоиерей Анатолий Авдеевич Правдолюбов.

Симеон — настоятель Георгиевского храма в Касимове, а Михаил — настоятель церкви святого Диомида в селе Перво Касимовского района. — Хотелось бы немного узнать и о ваших родных братьях. -Хорошо, но прежде — сыновнее слово о нашем отце, протоиерее Анатолии Сергеевиче Правдолюбове. В 1935-1940 годах он вместе с отцом и дядей немало хлебнул «Соловецкого лиха». С 1941 по 1944 год наш будущий отец воевал, был тяжело ранен при освобождении Пушкинских Гор.

Его церковное служение началось в 1947 году и продолжалось до самой кончины. Помню, отец мог часами музицировать на фортепьяно или на виолончели, сочинять. Он был талантливым церковным композитором, и вот только сейчас, спустя почти 20 лет после кончины отца, готовится к печати сборник его произведений. Самое же главное — отец обладал великим литургическим даром, никогда впоследствии я не встречал священника, который мог бы даже отдаленно сравниться в красоте совершения богослужений.

Отец, например, считал, что участие ребенка в богослужениях во дни Великого поста, Страстной и Пасхальной седмиц дает маленькому христианину больше, чем все остальные средства воспитания, вместе взятые. Нас отец никогда не заставлял учить Закон Божий или еще что-то церковное. Он приобщал нас к мировому музыкальному, философскому и литературному наследию. А к богословию мы потянулись позже, сами. Теперь о братьях.
Наша общая радость в том, что в свое время все мы были иподиаконами у Святейшего Патриарха Пимена. С тех пор много воды утекло. Михаил последние 10 лет служит в знаменитом столичном храме Воскресения Христова в Сокольниках, является кандидатом богословия; у него и матушки Любови — двое сыновей. Другие братья, — Серафим и Феодор, — двойняшки.

Первый из них — настоятель самого большого в Рязанской епархии Троицкого собора в поселке Гусь-Железный и глава самого большого среди нынешних Правдолюбовых семейства: у Серафима и матушки Марины семь сыновей и дочка. Очень ответственное служение у Феодора — уже четверть века он настоятель Покровского храма в селе Маковеево, Касимовского района, храма, где свыше 20 лет служил наш отец.

Там же, у церковной стены, находится его святая могила. Вот, наверное, и все, если вкратце.

— Но ведь вы ничего не рассказали о себе.

— Конечно, прожито немало и есть что вспомнить. Например, то, как подобно молодому Анатолию, моему будущему отцу, и моему деду Николаю, мне пришлось пройти через серьезное нравственное испытание. Дело в том, что в годы моей учебы в Московской духовной семинарии сотрудники известной «конторы» неоднократно пытались завербовать меня, суля златые горы, возможность поездить не только по Союзу, но и по всему миру. Я очень хотел учиться.

И понимал, что если откажусь быть сексотом, меня ничего хорошего в дальнейшем не ждет. И все-таки я сказал кагебистам «нет». В тяжелейшее для меня время я написал музыку к древнейшему песнопению «Вечери и твоея тайныя днесь». В нем говорится, что христианин отказывается от всех благ жизни, от своего будущего; пусть даже он окажется неизвестно где, но Богу и Христу останется верен до смертного часа. Думаю, сам Господь выступил тогда моим заступником.

Вспоминаю об этом потому, что теперь, согласно решениям последнего Архиерейского Собора, священникам запрещается работать на секретные службы, и о попытках их вербовки, если таковые случатся, священнослужители могут заявлять открыто. Убежден, что все священники благодарны архиереям, утвердившим такую позицию в современной церковной жизни. — То было первое ваше произведение? -Нет, второе. Первым было песнопение «Ныне отпущаеши». Оба они исполнялись церковными хорами в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве.

Есть у меня и третье произведение, «Соловецкие мученики», первая стихира на литии, она пока что не звучала публично. Я написал стихиру под сильнейшим впечатлением от фотовыставки, посвященной бывшим узникам Соловецкого лагеря. Ночью долго не мог уснуть, закрывал глаза — и видел страдальческие лица, и среди них — Правдолюбовых. И вдруг, когда уже почти уснул, я услышал пение. Оно прозвучало отдельной музыкальной фразой. Вместе с мелодией возникали слова.

И я вспомнил, что именно так происходило у древних церковных авторов — они одновременно «слышали» мелодию и слова песнопений. Я кинулся к столу и стал записывать. Помню: это произошло в ночь на 11 февраля 1992 года, то была особенная ночь, ночь необычайного творческого озарения. Надеюсь, что мои «Соловецкие мученики» обязательно прозвучат. Хотелось бы, чтобы это произошло в нынешнем году во время торжественного акта в Православном Свято-Тихоновском богословском институте, где я читаю лекции.

Мне хотелось бы самому управлять хором, я умею это делать.

— Одни из пастырей Правдолюбовых служат в сельской местности, другие в городе, в том числе двое в столице. Скажите, как живется сегодня пастырям? Нуждаются они или благоденствуют, если говорить о материальной стороне дела?

— Приход приходу — рознь, как на селе, так и в большом городе. В столице, скажем, больше народу бывает в тех храмах, что находятся вблизи метро или многолюдных перекрестков. Такие храмы — побогаче. Но я хочу сказать о другом.

Да, есть священники, которые имеют приход в селе, а большую часть времени проводят в городе, занимаясь «улучшением» личного благосостояния, но это, скорее, исключение из правила (как Иуда был исключением среди апостолов), и таких сребролюбов-стяжателей сурово обличает наш Святейший Патриарх Алексий II. Правило же таково, что в абсолютном своем большинстве священники Бога боятся и несут свое служение достойно — и в хороших условиях, и в крайне скудных.

Потому что самое главное для пастыря — это его храм и престол Божий, стоящий в храме. И пусть вокруг будет лес, степь, пустыня — для священника это безразлично, потому что основное для него — ежедневное общение с Богом и с людьми. В известном смысле священнику в большом городе даже тяжелее, беспокойнее, чем сельскому батюшке. Я вот уже сколько лет в Москве, а все не могу привыкнуть. Дважды просился направить в провинцию, но безуспешно.

— Вы преподаете в духовных высших учебных заведениях. Поделитесь своим мнением о современном православном студенчестве. Вы с оптимизмом оцениваете церковную молодежь?

— В Евангелии есть прекрасные слова, что Бог может из камней воздвигнуть детей Аврааму. И вот я на протяжении многих лет наблюдаю, как вчерашние «камни» чудесным образом превращаются в замечательных священнослужителей. Дело в том, что Церковь — не земное устроение, это таинственный богочеловеческий организм.

Если бы Церковь была только творением рук человека, от нее бы давно ничего не осталось. Глядя на студентов, недавних простых ребят из глубинки, я вижу, как очень быстро меняются, преображаются их лица. Потому что Бог призвал этих молодых людей к служению, Он сам устраивает свою Церковь и людей призывает достойных. И им дано стать священниками даже более лучшими, чем иным выходцам из пастырских семей.
Поэтому, когда я слышу в своей среде, что кто-то пренебрежительно отзывается о церковной молодежи, я тут же вмешиваюсь: «Прекрасная молодежь идет в Церковь, и служить она будет прекрасно».

— Теперь такой резонный вопрос: появятся ли в наших храмах в наступившем XXI веке молодые священники из рода Правдолюбовых?

— Мои прадед и дед — Анатолий Авдеевич и Сергий Анатольевич — были знакомы со Святейшим Патриархом Тихоном, получили от Первосвятителя фотографию с его дарственной надписью — «Протоиереям Сергию и Анатолию Правдолюбовым. Патриарх Тихон, 1924 год». Тогда мои предки и порешили, чтобы два имени, благословленные Патриархом Тихоном, чередовались в нашем роду. Маленький Анатолий тогда уже был — мой будущий отец. Поэтому мне заранее было заготовлено имя Сергий.

Мне было лет восемь, когда я получил от отца наказ: «Когда вырастешь, женишься и у тебя родится сын, обязательно назови его Анатолием» Семнадцать лет назад мы с матушкой Маргаритой Владимировной так и сделали: одного из сыновей-двойняшек назвали Анатолием, а второго Владимиром. Теперь будем ждать внука Сергия. Рад, что оба моих сына стали первокурсниками Православного Свято-Тихоновского богословского института, выбрали богословско-пастырский факультет.

Кроме того, мой родной племянник Сергий уже третьекурсник Московской духовной семинарии (кстати, это он автор современной фотографии Правдолюбовых). Не исключено, что и еще кто-то из сыновей моих родных и двоюродных братьев ступит на путь церковного служения. Впрочем, как и наши предки, мы не собираемся сыновей силком тащить во священники: «невольник — не богомольник».

— И последний вопрос, отец Сергий: если не секрет — о чем бесшумно «шелестит» генеалогическое древо Правдолюбовых?

— Наше «древо» свидетельствует, что одни Правдолюбовы, которые не были связаны с Церковью, оставались бездетными, а дети других — не женились или не выходили замуж. И такие «ветви» постепенно «засыхали». Зато «священнические ветви» продолжают «зеленеть». Здесь, конечно, нет никакого повода для гордости и кичливости — вот, мол, какие мы «избранные» и замечательные, ведь все когда-то заканчивает свое существование. Тем не менее некая тайна в наблюдаемом положении вещей определенно есть.

И если Богу угодно, чтобы возможно больше Правдолюбовых продолжало нести крест служения Церкви, — значит, надо его нести. Будем в этом неколебимы.