Андрей Десницкий
Крестопоклонная неделя. Крест – посреди храма, ему кланяются, его украшают… Все очень не похоже на тот, настоящий Крест – грубый, тяжелый, страшный и позорный. И всё, что вокруг, тоже совсем не похоже.
Мы привыкли говорить, что крест соединяет небо с землей, но есть в нем еще и горизонтальная перекладина, протянутая и к тому, кто одесную, и к тому, кто ошую. И правым, и левым одновременно.
Тот, настоящий Крест был лишь одним из трех: вместе с Иисусом казнили двух разбойников. Один из евангелистов, Лука, обращает внимание на такую деталь: один из рабойников издевался над Иисусом, другой – просил помянуть его во Царствии, и Христос обещал ему даже больше того. А хулителю Он просто ничего не ответил.
Как поступил бы на Его месте всякий нормальный человек? Разумеется, возмущенно объяснял бы разбойнику неразумному, в чем тот был неправ, обличил бы его в преступлениях. И даже благоразумному поставил бы определенные условия: это что же, так просто, сразу в рай? Без покаяния, без подвигов благочестия, без твердого намерения исправиться? Да ты сам-то понимаешь, что натворил, чего теперь просишь?
Но, может быть, и не стали бы мы это объяснять с креста, потому что на кресте всякий вдох – мучение, и много не наговоришь. Остается сказать только самое-самое главное, и вот один из распятых проклинал Того, Кто был рядом, надеясь так облегчить собственную боль, другой просил помянуть его, а Третий – Третий сказал про рай. Здесь уже что и для кого было важно.
А еще вся эта история случилась в стране, где шла напряженная политическая борьба. С одной стороны – Пилат и легионеры, великая и ужасная Римская империя. Она принесла покоренным народам отличные дороги и общественные здания, дала им мир и защиту от внешних врагов, она способствовала экономическому расцвету и культурному взаимодействию… но на любую реальную или мнимую угрозу Рим отвечал несоразмерным применением силы. Не только меч легионера, но и само орудие позорной и мучительной казни, крест – это ведь римское изобретение.
Кроме того, римляне были язычниками, и Иерусалимский храм, и то богослужение, которое в нем совершалось, были для них чем-то бессмысленным да и просто опасным. Они готовы были терпеть это лишь до времени, а там… при первом удобном случае готовы были они поставить на его месте храм своего Юпитера и стереть с лица земли это подозрительное единобожие. Они были по одну сторону Креста, эти римляне.
А по другую стояли иудеи, верившие в Единого Бога и страстно желавшие независимости от Рима. К этому народу принадлежали великие цари и пророки древности, да и сам Иисус, именно к нему Он и был послан, в первую очередь, да и как мог Бог забыть Свой избранный народ?
Только образованные фарисеи презирали священников-саддукеев, а те с подозрением относились к этим высоколобым выскочкам, а заодно и к коллаборантам-иродианам, сторонникам правящей династии и пособникам римской оккупации. И все они вместе говорили о простонародье: «прокляты они, невежды в Законе». А еще были зилоты, борцы за независимость, которые хотели поднять восстание против римлян и ввергнуть свой народ в кровавую бойню, из которой он просто не мог выйти победителем… через несколько десятилетий им это вполне удалось, Иерусалим и храм тогда были разрушены, а народ – рассеян по всей империи.
И ведь надо было занять принципиальную позицию! Толпы требовали от Иисуса повести их на римлян, ученики ждали, кого Он назначит первым и вторым министрами в Своем правительстве (посадит по правую и по левую руку). А римляне ждали принципиального ответа насчет царской власти, которая, конечно, принадлежит только цезарю, и, разумеется, про налоги, которые положено платить. Разве не надо было каждому объяснить, в чем он неправ?
Христос и занял самую принципиальную позицию – на Кресте. По правую и левую руку оказались разбойники, а дань римскому праву была уплачена самая высокая, какую только можно было представить. И всё равно все остались недовольны.
Когда мы, христиане, говорим о «несении своего креста», мы, по-моему, редко задумываемся о том, чего делаем. Нет, это не про то, что муж пьет или жена пилит, что теща со скверным характером, или подруги обманывают, что денег мало, на работе неприятности и со здоровьем не всё хорошо. И уж совсем непохожи на настоящий наши ювелирные кресты с богатыми украшениями.
Крест – это, например, про то, что тебя будут тянуть в один и в другой лагерь, где всем всё ясно, где уже ненавидят и презирают. А тебе придется оставаться посредине. От тебя будут требовать ясного отчета по всем позициям («что есть истина?», «платить ли подать кесарю?»), но не потому, что твое мнение интересно – а потому, что за него тебя будет можно наказать. И так далее, по всем пунктам, и платить, платить, платить придется буквально за всё, но, прежде всего, – за право оставаться собой.
Пожалуй, давно не было у нас такой ясной, кристально чистой Крестопоклонной, какая выдалась в этом году. Что ж, мы до этого доросли. Не думаю, что лично мой ответ на этот вызов будет всегда достойным, но это не так уж и важно: Христос всё уже сделал для нас, и мы можем лишь стоять у подножья самого главного Креста, решившего главное в нашей жизни.
В стихотворении Бориса Пастернака Мария Магдалина говорит Христу: «Слишком многим руки для объятья Ты раскинешь по концам креста». Слишком многим. Хотелось бы сузить, оградить, уберечь. Но уже никак не получится.