Христос стал для меня конкретной личностью
У меня не было противостояния с родителями: отец жил в другой семье, а с матерью у нас как-то все было спокойно. Она мне давала достаточно много свободы. Я с детства хотел быть художником, много рисовал и каждый день после школы куда-то ехал – или в студию, или на урок к какому-то художнику. Так у меня не было времени «тусить», бузить и прочее.
Я рос в абсолютно не церковной семье до определенного момента. Потом произошла резкая перемена, и я стал ходить в храм. Первый человек, который стал водить меня в храм, – моя крестная, Вера Алексеевна Горбачева. У нее не было своих детей, но она обладала настоящим миссионерским даром: у нее было около 30 крестников, из которых четверо стали священниками.
Отец у меня был некрещеный, мать была очень далеко от Церкви, поэтому я как раз очень понимаю, что крестный имеет совершенно уникальный доступ к душе своего крестника и совершенно таинственные права на него – в смысле возможности воздействовать на его душу. Представьте, ребенок из семьи, далекой от Церкви, начинает участвовать в Таинствах, в нем это начинает прорастать и потом в какой-то определенный момент Промыслом Божьим сходятся какие-то разные нити…
Одна из них – это как раз то, что я рисовал, хотел стать художником и в какой-то момент открыл для себя красоту иконы. Это было примерно в восьмом классе. По репродукциям и по тем иконам, которые были доступны в музеях, я понял, что это – одна из вершин мировой живописи. Мне стало просто очень любопытно и интересно найти источник этой красоты.
Когда человек начинает искать, Господь находит возможность проявиться и открывается человеку лично. Я прекрасно помню один эпизод, когда в 7-м классе я взял в руки Евангелие от Иоанна и стал читать отрывок, главу 8, о том, как Господь простил женщину, совершившую прелюбодеяние. В тот момент я почувствовал… это сложно описать словами… я стал сознательно верующим, прочитав этот отрывок! Христос стал для меня конкретной Личностью с большой буквы, с Которой я вступил в общение, Которую я понял и полюбил.
«Твоя дорога – священство»
В моей жизни был архимандрит Герман (Красильников), настоятель Казанского храма в селе Шеметово Сергиево-Посадского района. Он прошел лагеря, а затем в течение многих лет был духовником всего подмосковного духовенства. Умер в 1985 году. К тому времени я и мама стали уже достаточно активно воцерковляться. Мама как человек решительный оставила свое преподавание в школе и пошла работать в Елоховский собор. Ее как женщину смелую очень быстро поставили в крестильню, куда стремилось множество людей в связи с подготовкой к 1000-летию Крещения Руси. Иногда крестилось по 100 человек в день. И ей доверили нелегально вести первые систематические катехизические беседы в Москве. Священники пока еще не могли разговаривать с теми, кто пришел креститься, и сказали маме: «Наташ, если тебя поймают или вызовут, ты должна сказать, что ты сама все это придумала. В общем, сколько успеешь – столько надо будет потрудиться».
До Таинства Крещения у нее было около 30 минут, в течение которых она должна была говорить о вере сразу 20-30 людям. Это был очень тяжелый труд с утра до вечера – с ничего не понимающими родственниками, десятками орущих младенцев и так далее. Но мама справлялась.
И вот однажды мама нашла через знакомых отца Германа (Красильникова) и повезла нас к нему. Я был тогда в 9-м классе. Первое, что меня поразило – отец Герман, взглянув на нас с сестрой, назвал нас по имени: «Аня и Федя, идите сюда». Хотя мама ему не говорила наши имена. Он завел меня в алтарь – там у него хранились четки преподобного Серафима Саровского, которые он потом передал в Данилов монастырь. Ане он сказал поступать на филфак, а мне: «Нет, быть художником – это не твоя дорога. Твоя дорога – священство», чем меня совершенно ошарашил.
Я все равно хотел быть художником, но не поступил и пошел в армию. И вот уже там мое решение совпало с этими словами. Вернувшись из армии, я поступил в семинарию. В 1987 году это было очень серьезно. Настоящие близкие друзья приняли мой выбор, но многие знакомые вообще не поняли этого поступка. Тогда это было, можно сказать, отпадение в андеграунд, и на тебе уже была метка – и для органов, и для всех остальных.
У меня было много друзей в подростковом возрасте, и самые дорогие из них остались до сих пор. С некоторым опозданием, уже когда я стал священником, многие из них стали жить церковной жизнью. Сейчас они ходят в храм, где я служу. Тогда я понял, что если человек начинает жить церковной жизнью, он не должен рвать со своими неверующими друзьями. Надо просто ждать и молиться за них, разговаривать с ними на интересующие их темы. И когда жизнь поворачивается к ним своей светлой стороной, они обращаются к Богу.