Византий, Константинополь, Царьград, Стамбул… Какого мало-мальски образованного человека не взволнуют эти названия, поднимая из глубин подсознания множество ощущений и ассоциаций — от былинно-мифологических до культурно-исторических. Наверное, такой же трепет, интерес, наплыв неуловимых образов испытывает ребёнок, когда слушает рассказы своей дряхлой бабушки о прошлом их рода, обросшие легендами и красочными вымыслами.
Нет нужды писать, какая прочная генетическая связь объединяет холодную северную империю с роскошной красавицей Византией. Эта связь подобна пульсирующей пуповине между растущим и крепнущим чадом и питающей плацентой, истощающейся и стареющей по мере роста ребёнка. Но мне так не хочется, чтобы эти записки походили на краткий путеводитель по городу Стамбулу или подробнейшую и монотонную в этих подробностях экскурсию по достопримечательностям некогда царственной столицы, иначе эти воспоминания путешественника-паломника сведутся к восклицаниям типа: “Какая красота!” и недоуменным вопросам: “Как могла произойти такая катастрофа? За что? Почему?”. Да, Айя-София прекрасна, как может быть прекрасна Божественная Мудрость. От её пространства физически захватывает дух, а перед мозаиками застываешь в немом молитвенном восхищении, время исчезает, жизнь где-то растворяется за пределами купола-космоса. А в глубине разума свербит историческая справка: “Ведь это шестой век!!”. А более поздние мозаики византийского Ренессанса монастыря в Хоре! А уникальная архитектура! Константинополь — центр Вселенной! Действительно, так. Он достоин прекрасных и возвышенных слов литераторов, его историю и культуру изучает множество учёных, талантливые люди снимают фильмы. Что я ещё могу добавить?
…Мы с мужем очень быстро собрались в эту поездку и согласно решили, что цель её — Царьград-Константинополь. Мы хотели увидеть памятники — свидетельства эпохи былой империи, то, что создавалось и созидалось до её падения и по крохам уцелело после нещадного разорения. Два вечера подряд перед отъездом мы брали по телефону консультации у наших замечательных друзей-византинистов — что смотреть, на что обращать внимание, куда в первую очередь пойти. Друзья наши — прекрасные специалисты в области византийского искусства и архитектуры, поэтому были составлены подробнейшие маршруты со множеством уточнений (например, куда повернуть голову в полуразвалившейся церкви, чтобы увидеть остатки какого-нибудь шедевра, или как найти калиточку, за которой замусоренный дворик, в котором есть вход в более древнюю, с мельчайшими подробностями, точно отображающими своё время, но в то же время и в нижнюю церковь, в которой, если приглядеться, в полумраке скрываются фрески и т. п.), которыми владеют только настоящие профессионалы.
Мы очень много фотографировали. Фотографировали всё: мозаики, фрески, храмы-мечети со всех возможных сторон, руины, экспонаты музея, древние Феодосиевы стены, чудные, по-весеннему нежные распускающиеся цветы и деревья, восточный базар, яркую по-восточному посуду, колоритных местных жителей и море… Но почему-то, когда я вспоминаю наше путешествие, перебираю в памяти картины-впечатления, чаще всего в памяти возникают кресты. Мы их специально не искали; только к третьему дню нашего пребывания поиск их среди христианских памятников стал целенаправленным. Ведь это естественно — погружаясь “с головой” в христианскую культуру, искать зримое выражения сути нашей веры.
Кресты Царьграда не похожи на наши. Они не сияют золотом на главах соборов и маковках церквей, их не встретишь, простые и скромные, на кладбищах. Кресты Константинополя невидимы, случайно или трудно различаемы среди кипящего светско-мусульманского города. Иногда они невзрачны и незаметны, иногда вплетены в кружева мраморной резьбы, иногда от них остались осколки, и ни одного на виду. Нет, почему же, есть кресты, которые выставлены на всеобщее обозрение, по ним скользит взгляд туриста. Это — музейные экспонаты. Все эти кресты — судьба Царьграда-Константинополя. Как-то это символично, что ли.
Может быть, поэтому встреча с этими тайными и немыми свидетелями христианства так трепетно отзывается в сердце и записывается в нём навсегда, как некий знак посвящённых. Они как пароль, говорящий, что мы ещё живы и Он живёт в нас и с нами.
…Мы прилетели в Стамбул вечером. Бросив вещи в гостинице, сразу же решили прогуляться. Просто пройтись, уж больно хороши весенние южные вечера. А ранним утром мы вышли из гостиницы в поисках “византийской Атлантиды”. Мы пока только погружаемся в атмосферу города, вдыхаем его запах — пасмурное утро, сухой весенний воздух, таращимся по сторонам. Много туристов. Наша гостиница находится в самом центре, нам нужно совсем немного подняться в горку, чтобы оказаться вблизи основных исторических памятников. Мы пока ещё существуем в реалиях нашего времени и места: XXI век, активный светский город, уютные кафешки, яркие сувенирные лавочки, туристы-одиночки и туристические толпы, цивильные жёлтые такси, усиленно сигналящие при виде этих туристов сообразно восточному темпераменту. Мы сворачиваем в проулочек под арку в какой-то древней стене.
…Первые кресты мы нашли во дворе Археологического музея. На серых плитах и саркофагах, на резных капителях, небрежно расположенных на земле. Около входа в одно из зданий музея стоят большие каменные купели — в виде креста и с выдолбленными крестами сверху и по бокам. Всё это — экспонаты музея. А сколько ещё византийских произведений искусства, вывезенных крестоносцами из разграбленного ими города, хранится теперь в музеях Европы?
По маленькому переулочку (по-моему, мимо монетного двора) выходим в парк. Оказывается, что это Первый двор резиденции турецких султанов — дворец Топкапы. Но ещё задолго до султанов здесь поселился Божественный Мир. Церковь святой Ирины сурова, она вросла в землю. По нашим меркам огромна (мы ещё не были в Святой Софии) и непривычна на вид (на второй день мы уже привыкнем к архитектурным особенностям византийских церквей). Вокруг Святой Ирины тишина. Она никому не интересна — ручеёк туристов уверенно бежит мимо неё в султанский дворец. Действительно, там есть что посмотреть — сокровища султанов, золото и серебро, кухни, изящные изразцы, а главное, гарем. Иногда гиды машут в сторону огромного красного здания рукой, туристы дружно кивают головами, на ходу что-то обсуждают. Подойдя к храму, делаем несколько шагов вниз по ступенькам, сквозь культурный слой. Перед нами вход — двери распахнуты, но решётка заперта. О. П. ставит на порог фотоаппарат, пытается снять интерьер, но получатся тёмные кадры. Внутри себя церковь хранит свой крест — над алтарем, мозаичный, сохранившийся с иконоборческих времен. Этот крест мы не увидим, но обнаружим другой. Я поднимаю голову вверх и вижу на внутренней стороне карниза над входом маленький четырёхконечный крестик, выдолбленный на сером камне. Очень хочется дотронуться до этих стен — они ровесники Святой Софии. И вообще, это одно из древнейших мест Константинополя — первая церковь была основана ещё при Константине Великом на месте языческого храма. Здесь проходил Второй Вселенский Собор, кипели богословские споры. Здесь родился наш Символ веры, “вера 150 отцов”, который в течение столетий исповедуют, утверждают христиане почти всего мира. Верую… и в Духа Святаго, Господа Животворящаго — тоже впервые прозвучало здесь. Удивительно, но после захвата Константинополя в 1453 году Святую Ирину не переделали в мечеть. Турки устроили в ней оружейный склад, потом музей, а сейчас здесь проходят концерты.
Мы идём дальше, в султанский дворец Топкапы. У нас есть два часа свободного времени до встречи с нашим гидом, которая проведёт с нами целый день, показывая руины империи. А пока мы следуем за туристическим хвостиком на осмотр официальной резиденции султанов. Территория её огромна. Четыре так называемых двора вмещают в себя всё, что было необходимо для жизни султана — зал заседаний, помещение, состоящее из множества комнат и комнаток — гарем, огромная кухня (теперь это музейные залы), изразцовые павильоны, тронный зал, библиотека… В конце этого бесконечного комплекса (а может это был и не конец? Уж очень большое пространство) перед нами мелькнул призрак креста — за оградкой на траве стояла крестовидная купель серого камня, такие мы видели во дворе Археологического музея. Подойти ближе, переступив ограждение из тонкой полиэтиленовой ленточки, было как-то неудобно — мы всё-таки в музее находимся. Да и с трудом верилось, что в недрах резиденции могущественных султанов может стоять христианская купель. Действительно ли это была она — до сих пор не знаю.
Немного обалдев от чистого весеннего воздуха, необъятных пространств дворца, наконец-то выбираемся поближе к Айя-Софии. Мы должны встретиться с нашим гидом — молодой русской женщиной Наташей, которая уже много лет живёт в Стамбуле, выйдя замуж. Наша замечательная экскурсоводша — глубоко верующий, жизнерадостный человек. Она отзывчива на любую нашу просьбу и легка на подъём, несмотря на четвёртую беременность. Наталья целый день будет нас сопровождать, лазать по руинам, терпеливо ожидать нас во время осмотра достопримечательностей, приоткрывая завесу сокровенного Царьграда. И ещё, что не менее важно, чем поиск утраченной Византии, покажет нам живой христианский Стамбул и мы сможем поклониться его святыням — монастырь Живоносный источник, Константинопольский патриархат, церквушка во Влахернах, болгарская церковь.
Но сначала мы едем к главным воротам Империи — Золотым. Когда-то главным и когда-то золотым.
Золотые ворота находятся в комплексе замка Йедикуле. Эту крепость называют ещё Семибашенной. Она производит довольно мрачное впечатление, и немудрено — после завоевания турками военная крепость была превращена в тюрьму для иностранных послов. Теперь одну из башен занимает Музей пыток. Мы пересекаем внутреннее пространство крепости и теряемся в догадках, ища глазами легендарное сооружение. Оказывается, ворота наполовину загорожены огромной сценической конструкцией. Пройдя сквозь маленький проём, как бы навстречу императорскому шествию, пытаемся распознать абрис триумфальной арки, которая наглухо заложена камнем. Мехмед Завоеватель суеверно приказал замуровать главные ворота империи, чтобы освободитель Константинополя никогда не прошёл под ними. Грубая кладка не гармонирует с благородным серо-белым мрамором. Справа и слева от заложенных ворот мы видим контуры арок меньшего размера. На одной из них обнаруживаем два креста. За спиной руины и заросли, какие-то мраморные обломки. Когда-то это были самые красивые и богато украшенные ворота столицы, а может быть — и всего мира. В голове мелькают, как картинки, обрывки смутных исторических ассоциаций — наши пращуры у врат Царьграда, грандиозные процессии, столетия блеска и роскоши. Ничего нет. Вообще как-то пустынно и тихо в крепости. Нет туристов, просто посетителей. Как на старом заброшенном кладбище. А остались два креста, различить которые можно, только внимательно присмотревшись. Как их не сбили — удивительно!
Мы решили пройтись по стенам крепости; с любопытством заглядываем в одну из башен. Она бездонная, жуткая, как, впрочем, все средневековые башни-тюрьмы. Можно спуститься по узкой лесенке пониже, на следующий смотровой железный балкончик. До конца спускаться мы не будем — и так всё понятно. Корявые ступеньки теперь ведут вверх. Останавливаюсь у проёма окна. Оно осыпается, на нём растёт травка, решётки ржавые. Хочется перевести дух, мой муж уже на свободе, наверху. Боже мой, что я вижу! Я зову супруга как заполошная! Мы вдвоём разглядываем ступень — мраморную плиту. Она гладкая, в отличие от других, немного выщербленная. У края видны ровно выбитые кантики-полоски. А в глубине плиты, где начинается подъём следующей ступени, полукружье с кончиком от креста. Видно только утолщённое основание, такое характерное. Собственно, в этом нет ничего удивительного — турки сплошь и рядом использовали византийские детали архитектуры для строительства своих мечетей, каких-то сооружений. Собственно, так поступали и византийцы, когда вкрапляли античные обломки в свои постройки. Чуть позже, проезжая по набережной вдоль Золотого Рога, мы найдём и вкрапления-кресты. Высоко на стене. Вообще на древних стенах Стамбула можно найти много интересного. Надо только очень внимательно приглядываться. А теперь меня охватывает какая-то эйфория по поводу найденной ступени. И до сих пор при слове “Константинополь” в сознании сначала вспыхнет эта потёртая коричневая плита с остатком креста в мрачной башне. Я долго по приезде домой взахлеб всем рассказывала об этой нашей находке, как будто это главная святыня Царьграда.
А дальше будет Студийский монастырь, вернее, то, что от него осталось. Мы забираемся на апсиду, чтобы разглядеть чудесный пол, остатки интерьера. Купола и крыши нет. Не мне писать о значении в истории этой древней обители. Совсем рядом с ним — действующая церковь Константина и Елены. А на жёлтой стене храма мы опять увидели кресты-вкрапления. Церковь прячется за высокой стеной, как и все действующие церкви Стамбула. За ними скрываются святыни и кресты Царьграда, уцелевшие. Мы “глотнули воздуха”, напитались в этих оазисах христианства.
Еще один крест-призрак мы обнаружили в бывшем монастыре Пантократора — мечети Зейрек. Уже в конце осмотра этого удивительного храма где-то наверху, на выступе, на грязно-жёлтом фоне стен, по-моему, рядом с проёмом окна, случайно задрав голову вверх, я увидела серо-коричневый процветший крест. Это и вправду было совершенно призрачное впечатление, крест еле-еле проступал, был похож на акварельный набросок. К сожалению, у нас не было времени рассмотреть его, потому что сторож мечети (а она действующая), ворчливый грузный старик, выпроваживал нас оттуда. Он не позволил ничего фотографировать, впрочем, как и всем туристам, явно выражал своё неудовольствие нашим присутствием, даже несмотря на вознаграждение, которое наша замечательная экскурсовод щедро выплатила. Сам храм величественен. Собственно, он состоит из трёх как бы сросшихся церквей. Вид с алтарной стороны необыкновенный — семь апсид разного размера настолько гармонично прилепились друг ко другу, что не верится, что эти три храма пристраивались в разное время. Внутри зрелище душераздирающее, несмотря на то, что это действующая мечеть — сырые неухоженные помещения, кажется, что стены заплесневели, а воздух затхлый. Дух запустения. А раньше эти стены все сияли мозаиками. Это был огромный монастырь во имя Христа Вседержителя. От былого великолепия остался мозаичный пол, закрытый дощатым настилом. Кусочек его нам демонстрирует сторож, приподняв ковёр и вынув доску. Ещё до завоевания турками богатая обитель была разграблена крестоносцами в 1204 году. А основана она была в XII веке императрицей Ириной, строительство заканчивал её супруг Иоанн Комнин. Рядом с храмом Пантократора была возведена церковь Богоматери Милостивой, которую соединили с ним крытым переходом с часовней. Так и образовалось это удивительное сооружение. Здесь же и погребены император с императрицей — наш смотритель небрежно указывает ногой на плиту, под которой покоится царственная чета.
В конце дня, когда в голове потихоньку стало перемешиваться, Наташа привезла нас в район Вефа, к акведуку Валента. Рядом находится мечеть Календрхане. На самом деле это церковь Кириотиссы XII века. В ней сохранилось кое-что от византийского интерьера — мраморная облицовка, карниз. Это очень интересная церковь: она построена на остатках древнего храма. Обойдя храм-мечеть справа, можно дерзнуть и открыть калиточку, спуститься на несколько ступенек вниз. Опять живописные обломки и осколки, мусор. Перед вами решётка. Загляните внутрь. Когда глаза привыкнут к полумраку, вы увидите древние фрески и крест. Из стен вьётся плющ. Вот так.
Еще будут кресты, вплетённые в ажурную резьбу карнизов и капителей Малой Софии. То есть это церковь Сергия и Вакха. Она удивительно гармонична, мраморный карниз просто прекрасен, глаз не оторвать. Не побоюсь пафосного слова — этот храм совершенен. Его возводили те же мастера, что строили потом Святую Софию.
А в Святой Софии — светящиеся золотом мозаики, воздушный купол, неимоверный простор. Народу — море. Никому ни до кого нет дела, поэтому можно спокойно молиться. И на одной колонне маленький крестик, как будто его проковыряли в твёрдом зелёном камне. Как он появился, не знаю.
Константинополя-Царьграда нет. Как нет и могущественной Византийской империи. А есть город Стамбул, даже и не столица нынче, есть просто страна Турция. Есть народ, который нами подсознательно ощущается чужеродным этой земле и культуре. Но народ довольно приветливый, очень активный, молодой и практичный. И абсолютно равнодушный к тому, что осталось от Константинополя, безучастный к его великой судьбе и трагедии.
Образ Царского города возможно восстановить лишь обойдя не менее десятка руин-развалин, храмов, ныне превращённых в мечети и иногда даже трудно узнаваемых, иногда содержащихся в таком ужасном состоянии, что удивляешься — как турки могут здесь молиться, и нескольких музеев. Только после несколькодневного лазанья по Старому городу возникает в голове картина дивной красоты. Нет, не картина, а скорее мозаика-пазл, собранная из разных частей, сияющая белизной резных карнизов удивительно тонкой работы, ослепляющая золотым фоном мозаик, изумляющая глубиной богодухновенной мудрости сюжетов, потрясающая качеством и изяществом мраморной отделки, удивляющая гармонией архитектурных пропорций, подавляющая древностью своей истории, которая стала не только личной историей одной империи, но частью истории мировой. Христианской истории.