Священник Димитрий Свердлов вернулся из Крымска.
Зачем нужны волонтеры
Два главных впечатления последних двух дней в Крымске — это разрушенные город и станица Нижнебаканская и волонтеры.
Пункт выдачи гуманитарной помощи, Нижняя Баканка
Волонтеры нужны. Очень много работы по восстановлению — работа разнообразная, нестандартная, индивидуальная: расчистить от ила подвал какому-нибудь одинокому старику; кому-то вынести остатки мебели; развесить, просушить вещи — молодой матери, которая не успевает сама, потому что ей надо заниматься ребенком и у нее не остается ни возможности, ни времени, ни сил; кому-то выдать из волонтерских резервов палатку, потому что дом весь мокрый, спать негде, да, собственно, и не на чем.
Эдуард, старший в лагере волонтеров, Баканка
Государство сейчас достаточно серьезно занимается зоной разрушения, но оно не может выполнить эту тонкую, филигранную, индивидуальную работу, требующую контакта человека с человеком, нестандартных ходов, нестандартных решений — не каких-то экзотических, а простых дел по хозяйству.
Например, в Нижнебаканской, которая очень сильно пострадала от наводнения, в четверг появились отряды МЧС, достаточно активно разбираются завалы, выносится мусор. Но это масштабная и объемная работа, а есть работа, которую могут выполнить только либо сами люди, либо их родственники, либо волонтеры.
Баканка, лагерь волонтеров
Деятельное добро
Впечатление от общения с волонтерами, причем не только церковными — фантастическое. Это совершенно необыкновенные, удивительные люди. Порыв, из-за которого они иногда целыми компаниями приехали, пожертвовали своими отпусками, деньгами, отдыхом, развлечениями, увлечениями — очень правильный и редкий.
Баканка, лагерь волонтеров, офис
Даже если бы волонтеры там были не нужны с технической точки зрения, они все равно нужны, потому что этот порыв в человеке нельзя игнорировать — его надо всячески поддерживать, возгревать и лелеять. Это то деятельное добро, которого очень не хватает нам всем.
Баканка, ланерь волонтеров
Наблюдал московских МЧСников, человек семь, все семейные. У ребят были отпуска, но они собрались и приехали частным образом в Нижнебаканскую и работают лучше, чем спасатели, трудящиеся официально в составе больших отрядов: серьезная квалификация, опыт реабилитации людей. Спасли жизнь человеку, который стал задыхаться — едой подавился — провели реанимационные действия до приезда скорой. Используют какие-то простые средства — веревки, блоки, — чтобы поднять тяжелые предметы, могут отбуксировать затопленный транспорт… Конечно, они приносят очень много пользы. На них все молятся буквально.
Баканка, промоина в стене дома
Видел я местных волонтеров — крымских и баканских. Баканские — несколько замечательных молодых девчонок. Они пришли в первый же день работы лагеря волонтеров, предложили свою помощь. Их участие совершенно бесценно: они знают станицу, как свои пять пальцев, знают людей, кто где живет, знают адреса и телефоны. Их мужья тоже постоянно помогают: своими машинами, знакомствами, связями.
Эдик
Сегодня долго общались с парнем — старшим в лагере волонтеров в Баканке. Эдуард. Представляется: «Эдик». Молодой пацан, коммерсант, директор представительства зарубежной фирмы в Москве. События в Крымске его застали в командировке. Он рванул в Крымск со своими питерскими друзьями — в чем был, в костюме, туфлях и при галстуке. С собой — дорогой белый чемодан.
Эдуард в Баканке на пешеходном мосту, котороый так не был восстановлен властями со времени наводнения 2002 г.
Их было одиннадцать человек — на третий день после трагедии, когда в Баканской не было никакой государственной помощи, потому что власти занимались в основном Крымском. Ребята были первые и единственные, кто занялись этой станицей.
У Эдика удивительные отношения со своим лагерем. Там сейчас порядка 200 человек — это огромная масса людей. Ни один из них ни единой минуты не сидит без дела, все чем-то заняты. Мужчины на физической работе, женщины — контроль над процессом, сортировка вещей, прием заказов, раздача помощи, обход местности. Волонтеры ходят по домам, выясняют ситуацию, составляют списки первоочередных потребностей. Они контактируют с местной администрацией, с соцзащитой, обмениваются информацией. Государственные органы не могут действовать оперативно: им надо запрашивать центр, получать подтверждение, помощь привозят централизованно, решения о дополнительных денежных компенсациях требуют времени. А помощь людям нужна здесь и сейчас.
Баканка, ланерь волонтеров
Именно волонтеры имеют возможность мгновенно реагировать на запросы о помощи. Поэтому администрация (точнее то, что от нее осталось, потому что Баканку переподчинили Новороссийску, и местные этим очень довольны – к своей бывшей администрации они относятся скептически) к ним постоянно обращается.
При мне «Эдику» звонил чиновник с просьбой срочно очистить от ила подвал пятиэтажного дома. «Мне кажется, пятиэтажный дом сам в силах очистить свой подвал? У меня сейчас все люди заняты», — отвечает старший. Чиновник его уговаривает, потом требует. Эдуард связывается со своими и выделяет четырех человек. «Что делать, надо сотрудничать», — объясняет он мне. К вечеру мы возвращаемся в Нижнебаканскую – подвал расчищен.
Когда я пишу «чиновник звонит», это не совсем отражает реальность. У Эдуарда нет телефона, с ним все общаются по рации. Его сотовый и сотовый его помощницы, оба с далеко не нулевым балансом, по неизвестной причине заблокированы с первого дня, как из Питера на Кубань выехали волонтеры и об этом стало известно в Твиттере.
Баканка, пункт выдачи гуманитарной помощи
Мы идем с Эдуардом по станице. Его знают все, и он знает всех. Он знает кто где живет: где одинокий старик, где новорожденный, где беременная женщина, что обещали, что не смогли пока, что уже сделали, где кто погиб (жертв в Нижнебаканской немного — я не знаю официальную статистику, но со слов тех людей, которые там работают — около пяти человек), как кто спасся от потопа, кто потерял машину, кто как смог восстановить — все в мельчайших подробностях.
"Подарок"
Я наблюдал этого паренька в течение нескольких часов, и хотя мы общались на «ты», несмотря на то, что он сильно младше меня, мне постоянно хотелось называть его по имени-отчеству… Если его назначить главой местной администрации — без угрозы, что его выкинут и снимут — через два-три года в этом поселке будет настоящий рай. Там будет идеально работать система ЖКХ, там не будет преступности, там будет совершеннейший порядок и чистота.
В Нижнебаканской есть кафе. Его хозяйка с первого дня кормила на свои деньги всех, кто приезжал помогать: милицию, МЧС, волонтеров, пожарных, электриков, энергетиков. Она сама пострадала от наводнения: подтоплен и частично разрушен дом. Но кафе осталось, и очень удачно оказалось то, что вода, которая в нем используется — из скважины на горе, а не из низины. Это один из немногих оставшихся источников чистой воды в поселке, и к этой воде — свободный доступ.
Эти близнецы живут под навесом, который снят на предыдущем фото
В кафе Эдуард решительно и уверенно выговаривает МЧСникам за то, что они не убрали за собой посуду. Я знаю точно: где бы ни был «Эдик» — у себя ли в офисе, или в мэрии Москвы, которую он, надеюсь, когда-нибудь возглавит – вокруг него всегда будет порядок.
Именно этим опасны волонтеры тем, кто не убирает за собой посуду и не дает ее убирать другим. Имеющий уши слышать, да слышит.
Баканка
В следующий раз
Мы подбрасываем из Нижнебаканской до Краснодара москвича, руководителя благотворительного фонда, который привез в зону бедствия помощи на несколько сотен тысяч рублей.
— То, что я делаю – не вполне настоящее. Вот эти ребята – они настоящие, они настоящим делом занимаются. В следующий раз поеду простым волонтером…
«В следующий раз…» Все мы это произносим с совершеннейшей легкостью, уже незаметно, так, что будущее этого «следующего раза» абсолютно неизбежно…
Баканка, ланерь волонтеров
В лагере мир
Не менее замечательные люди в нашем церковном лагере: менеджеры крупного московского холдинга, человек семь. После наводнения их руководитель вызвал своих доверенных сотрудников с опытом логистики и сказал: «Парни, есть необходимость ехать в Крымск. Любой может отказаться, но если вы не против, то вы туда летите».
Река Баканка, русло не чистилось ни до, ни после наводнения 2002 г.
— Я не могу сказать, что я был в восторге от этого предложения. Но я же понимаю, что если надо, значит надо, — это Дима, один из них.
— Не то чтобы я сильно верующий или особо церковный человек. У меня к Церкви много вопросов, — это Сергей, на котором, похоже, держится все здесь. Впрочем, как и на остальных шестерых. Это взрослые опытные мужчины, образованные, профессионалы, они понимают, как организовывать технологический процесс учета, снабжения, контроля. Но не только организовать – но и обеспечить этот процесс своим непосредственным участием.
— Фуру смогли выгрузить только у забора. Была какая-то возня вечером рядом с грузом… — случаи воровства гуманитарной помощи не редкость, увы — …но я сходил, показал им свою угрюмую рожу – вроде все цело, — смеется Антон. У него на ремне охотничий нож в кожаном чехле.
Мост восстанавливает бригада из Сочи, они тоже волонтеры
Еще Владимир, Алексей. Все в «фирменных» зеленых футболках Синодального отдела по благотворительности (мужчинам выдают футболки, а женщинам комплект – футболку и косынку). У Алексея «трофейная» косынка повязана на шее – москвич, понятно.
Мальчишки-семинаристы на тяжелых неквалифицированных работах — погрузка-разгрузка, сортировка гумпомощи, упаковка. Молоденькие, но при этом очень важные, озабоченные той миссией, которая на них возложена. Богословские споры не прекращаются с разгрузкой фуры.
Мое впечатление от первого дня сохранилось: в лагере мир, несмотря на множество людей и забот.
Справедливости ради надо сказать, что и в других волонтерских лагерях похожая обстановка.
Баканка
Два города
И противоположное впечатление.
Местных волонтеров все-таки очень мало. В верхнем городе музыка, пиво, мальчики и девочки гуляют, у них все хорошо. Нижний город — гниет, люди по колено в грязи в своих домах. Расчищено многое, но далеко не все.
Семья: мать — лет восьмидесяти пяти, инвалид, и сын — около шестидесяти, работающий пенсионер, каждый день ездит в Новороссийск на электричке. Вечером он возвращается, и они пытаются что-то сделать за несколько часов, пока не стемнело. Приди туда человек пять — хотя бы школьников, они бы за один день там навели порядок, а за второй — женщины бы все вытерли и вымыли. И уже можно было бы как-то просушивать дом. Но этой помощи нет. Люди разобщены.
Друг другу помогают родственники. Сплотились соседи в многоквартирных домах. Но не более того.
Нижняя часть Крымска застроена двухэтажными хрущевками с очень низким первым этажом и низкими потолками. Через эти дома неделю назад пронеслась бурная горная река вперемешку с илом и грязью. Здесь соседи друг другу помогают: кто-то приняли в квартирах вторых этажей, кто-то кого-то кормит.
— Смотри, браток, что мне итальянцы прислали, — чуть подвыпивший дедушка взял из гуманитарной помощи только итальянский женский шарф с помпонами. Он небрежно закидывает его через плечо, на пузе распахнута рубаха. У бодрого старика сохранился фамильный самовар (с печатями, подчеркивает он), и этот самовар несколько дней круглосуточно снабжал кипятком весь квартал, пока не было света и газа.
— Хватит хвастать, Паша, — смеется над ним пожилая соседка. Ее вымыло волной из квартиры, и ей удалось ухватиться за верхние тонкие ветки яблони, которая растет под окном. За эти ветки она держалась семь часов, пока поток не стал ослабевать. – Мне ничего не надо, ребятки, спасибо, — она отказывается от внушительного набора гуманитарной помощи. — Вот у меня есть «Доширак», что старухе еще надо? Отдайте другим, кому нужнее.
Станица, как и город, затоплена очень неровно: где повыше — все прекрасно, где пониже — полная катастрофа. В тех местах, которых наводнение коснулось, жизнь изменилась очень сильно и во всем — внешне и внутренне. Многие вообще не пострадали. Они живут, в основном сами по себе. Взаимопомощи нет или очень мало — каждый сам за себя.
Гниль
У людей сдают нервы. Вылезают самые черные, гнилостные стороны души. Мой спутник наблюдал, как в храме прихожанки — по праву «давно верующих» — беспардонно вели себя с добровольцами: в результате волонтер сдался и махнул рукой, и на склад медикаментов ворвалась банда мародеров — церковных старух. «Нас батюшка благословил! А ты вообще кто такой?!»
Баканка, храм не пострадал
Жалко, меня там не было в этот момент – мне обидно за наши дорогостоящие лекарства, которые люди в поте лица собирали по Москве. С другой стороны, хорошо, что я это не видел – при столкновении с этой публикой я за себя не ручаюсь.
Каким-то образом поднялся и обострился национальный вопрос. В Баканской значительная часть местного населения — турки, которые там живут со времен Турецкой империи. По свидетельству баканских волонтеров, стали происходить немотивированные конфликты на национальной почве: турок избивают русские.
В Баканской живут много турецких семей, Коран сушится
Это свидетельство того, как в стрессовой, шоковой ситуации из людей может выходить самое отвратительное.
Инфекции: не замечено
Всех наших московских друзей и родственников крайне волновал вопрос об инфекциях. Но ничего, с этим связанного, мы не увидели. Да, ил, который принесла вода, — «муляка» — обладает свойством пропитывать все, с чем соприкасается: дерево, ткани, кирпич, и, видимо, он ядовит. Если ходить по нему голыми ногами, возможны поверхностные воспаления. Если попадает в рану — нарыв гораздо сильнее, чем от простой грязи.
Но люди уже научились обходиться с илом, справляются, почти из всех домов основную массу ила уже убрали. Волонтеры пользуются антисептиками в обязательном порядке с регламентированным интервалом: обработка ног, рук, умывание.
В Баканской мы наблюдали, как государственные службы поливают антисептиком улицы.
Погода очень жаркая и влажность уходит. Трудно просушиваются только помещения.
Из Москвы Крымск кажется сплошной зоной бедствия, но ничего подобного нет. Существенно затронута значительная часть города, но далеко не весь Крымск.
Выгоняют ли волонтеров?
Наших церковных волонтеров никуда не удаляют. Я был в лагере у краснодарцев — там тоже все спокойно, никаких конфликтов нет, есть некоторое взаимодействие с администрацией — соцзащита просит оказать адресную помощь.
В лагере, который называется «Добрый», один из руководителей которого Наталья Водянова, говорят, происходят конфликты с местной администрацией, но сам я там не был.
В Нижнебаканской ситуация такая, что если бы не волонтеры, там бы вообще ничего не происходило. Их активно привлекают к работам, МЧСовцы просят о помощи, тем более, что в некотором отношении волонтеры экипированы лучше, чем МЧС.
И местная власть, и местные жители присутствие волонтеров в Баканке ценят.
Был конфликт с участковым — волонтеры пресекли попытку мародерства: приезжих людей, которые пытались торговать ранее полученной гуманитарной помощью, сдали милиции. Участковой отпустил их без проверки личности и составления акта. Волонтеры обратились в прокуратуру Крымска, но ни поддержки, ни разъяснений они не получили.
Это была очень серьезная ситуация, когда под угрозу была поставлена безопасность всей волонтерской деятельности в зоне бедствия: если бы криминал понял, что с гуманитарной помощью можно проводить махинации, они бы стали отнимать ее и у местных, и у волонтеров.
Волонтеры довели историю до конца: им пришлось на сутки закрыть пункты раздачи помощи. Тогда поднялось местное население – в Баканке теперь новый участковый, а в Крымске новый прокурор. Это еще один пример опасности волонтеров для коррумпированной и безответственной власти.
Так что в Нижнебаканской вопрос об удалении волонтеров не стоит вообще.
В Крымске ситуация более разнообразная, потому что лагеря — разные, и у каждого свои отношения с администрацией, у кого-то хорошие, у кого-то испорченные, у кого-то сотрудничество налажено, у кого-то нет. Вообще единого волонтерского движения не существует. Нет общих собраний руководителей штабов и координации действий. Поэтому разговоры «волонтеров выгоняют» или «волонтеров не выгоняют» — это не адекватное реальной ситуации обобщение.
Записала Мария Сеньчукова
Фото священника Димитрия Свердлова