Ксения Лученко: Вопрос самоубийств связан с обезболиванием, но до обезболивания надо ещё дожить
26 марта во Всероссийской Государственной библиотеке иностранной литературы состоялся круглый стол «Как освещать в СМИ проблему самоубийств онкологических больных». Встреча организована порталом «Правмир» и фондом «Вера» при участии Роспотребнадзора. — стенограмма + видео. О проблеме освещения в СМИ самоубийств от боли стратегический редактор портала «Правмир» Ксения Лученко.
То, что вопрос самоубийств, безусловно, связан с обезболиванием, но до этого еще надо как бы дожить, а онкологические больные могут покончить с собой значительно раньше, до постановки окончательного диагноза, которого могут ждать по полгода.
И это проблема, которая касается каждого, потому что если не ты сам, то твой родственник с этим столкнется неминуемо. Те люди, которые проходят всё это в нашей стране и не кончают самоубийством — это герои, по-моему. К сожалению, я вижу это и на примере своих родственников и знакомых, и, конечно, как журналист, знаю какие-то случаи. Таких героев у нас большинство.
Проблема в том, что надо делать что-то с этим, а не запрещать писать о том, к чему это приводит, потому что изначально отношение к человеку оно абсолютно унизительное, в том числе и среди врачей. Я не говорю, что врачи все поголовно плохие люди, но их никто не научил общаться, их ставят в условия, когда у них очень мало времени на каждого пациента. Та система и машина, в которую попадает человек, когда возникает подозрение на онкологический диагноз, еще даже не подтвержденный, она его приводит в такое униженное состояние, когда его человеческое достоинство вообще никто не замечает.
Люди могут дойти до самоубийства просто оттого, что с ними общаются так, как будто они пустое место. Пациент еще должен доказать, что он имеет право на лечение, что у него действительно рак и что ему больно.
Никто, кроме него и его родных, в этом не заинтересован ни на минуту, а люди не имеют медицинского образования, они не могут знать все тонкости и знать, куда им идти, если их отфутболили везде. Это только кажется, что у нас есть какая-то эта бесплатная медицина, в которой все налажено и там понятно, что вот ты получил квоту и все хорошо. До этой квоты еще дойти надо, еще доказать, что она тебе нужна.
Тебя из разных институтов и поликлиник футболят из одного в другое, в одном говорят одно, в другом — другое, и ты еще не знаешь, что нужно вот еще пойти к Михаилу Иванычу, который сейчас в отпуске, и будет через месяц, а у тебя рак, и через месяц у тебя уже будет другая стадия.
От того, как разговаривать с родственниками, которые сами возят биоматериалы из одного ведомства в другое. Там вот взяли анализ, а ты его везешь в другой институт, потому что никто, кроме тебя не заинтересован в этом анализе.
Мне кажется, что, если эту ситуацию не переломить, у нас скоро будут еще самоубийства родственников. Иногда человеку, который болен, психологически, как ни странно, бывает легче, чем родным, которые не могут ничем помочь.
Уж я не говорю про родителей детей — когда с твоим ребенком это происходит и ты не можешь ничем помочь. Вопрос в отношении к человеку, тогда и суицидов не будет, если будут уважать человеческое достоинство на каждом уровне.
Если в медицинских институтах будут этому учить с самого начала, что такое человек, не только анатомию преподавать, но и то, что перед вами, что вы должны ценить личность, что этот больной — это не тренажер.
Если у нас будут относиться к медсестрам по-другому, потому что от ухода зависит выживаемость после операций. А у нас медсестра — это просто не человек, это не пойми что. В Израиле, между прочим, у медсестер высшее образование. То, что у нас называется средний медицинский персонал, в Израиле это просто другое высшее образование.