Денис Собур
Одним из наиболее важных событий в истории Русской Православной Церкви XX века стало проведение Поместного Собора 1917-18 года. Впервые члены Церкви смогли собраться вместе и обсудить волнующие их вопросы. Каждую епархию представляли: правящий архиерей, два клирика (один священник, вторым мог быть кто угодно: от псаломщика до викарного епископа) и три мирянина.
Возможно, впервые в истории Русской Церкви кандидаты на Собор избирались приходами. Приходские собрания отправляли своего представителя в благочиние. Эти представители избирали выборщиков. И уже на епархиальном собрании выбирали делегатов на Собор. Недолгая эпоха свободы между Февральской революцией и окончательной победой большевиков позволила открыто обсудить стоявшие перед Церковью проблемы.
Сегодня мы имеем возможность посмотреть, о чем говорили на Соборе, благодаря документам, опубликованным издательством Новоспасского монастыря. Одним из наиболее крупных подразделений Собора стал V «Отдел о благоустроении прихода». В этот отдел записалось 152 человека – почти треть участников Собора. Заседания отдела проходили с 31 августа 1917 по 3 (16) апреля 1918 года, всего около полугода.
Заседание поместного собора 1917 г.
Но изданные протоколы и материалы отдела составили увесистый том на 900 страниц. Изучая эти материалы, можно узнать много интересного о состоянии Церкви на рубеже эпох. А главное, почитать серьезные обсуждения по вопросам устроения прихода, выборности духовенства и многим другим вопросам, которые до сих пор актуальны в Русской Православной Церкви.
Для помещиков священник был крестьянином, для крестьян – помещиком
В допетровской Руси сельская община была вполне самоуправляемой приходской единицей. Она строила храм, содержала его, выбирала кандидатов в священники и отправляла их к епископу за рукоположением. Вход в духовное сословие был открыт, переход с прихода на приход тоже не представлял проблемы. Это привело, например, к появлению «крестцовых попов». Они стояли на перекрестках («крестцах») и предлагали всем желающим свои услуги: молебны на дому, сорокоусты и т.д. Такое бродячее духовенство выглядело неуместно и с христианской точки зрения, и с точки зрения империи, которую строил Петр I.
Созданная Петром система основной задачей Церкви видела помощь государству в решении его задач. Делался серьезный акцент на образовании духовенства. Именно в Синодальный период (XVIII-XIX века) исчезает такое явление, как неграмотные священники, ведущие службу по памяти.
В 1808 году проводится весьма успешная реформа духовного образования и создается известная нам трехступенчатая система духовных школ (училище-семинария-академия). Но образование – вещь дорогая, а государство не планировало брать на себя его содержание. Бремя расходов по содержанию системы духовного образования ложится на приходы. В частности, в 1808 году происходит изъятие всех накопленных приходами средств (иногда с помощью полиции). В ответ на это возникает двойная бухгалтерия на приходах, не желавших отдавать свои деньги в епархию.
Весь XIX век государство различными реформами пытается решить эту проблему. С одной стороны, государству нужны образованные священники. Напомним, что на священниках лежала и функция ЗАГСа, и доведение до народа государственных указов. В то же время бедность крестьянства не позволяла им содержать собственные приходы.
Все чаще священник воспринимался как чиновник, изымающий народные деньги на образование своих детей. Все сильнее росла пропасть между священниками и паствой.
Государство пыталось то вводить новые сборы, то укрупнять приходы и за счет этого улучшить содержание священников. Так, в 1869 году только в 18 епархиях планировалось лишить самостоятельности 2000 приходов и вывести за штат 15 000 священно- и церковнослужителей, в том числе почти 1500 священников. Епископ Минский Евгений (Шершилов) писал, что «сокращение приходов весьма неблагоприятно повлияло на прихожан; почти все они стали питать неприязненное отношение к духовенству, считая его единственно виновником реформы и самую реформу объясняя его своекорыстием».
В итоге такая государственная политика привела к чудовищному разделению между крестьянством и духовенством. Священник в селе становился чужим. Для помещиков он был крестьянином, для крестьян – помещиком.
Фотограф В.Колотильщиков, г.Кашин, семья священника. Конец 19 века
Крестьяне не понимали желания священника покупать книги, давать образование сыновьям (а в конце XIX века и дочерям). И тем более не хотели крестьяне платить за это.
Делегаты Поместного Собора 1917-18 года говорили, что уже после революции 1905 года крестьяне отказывались платить за требы, произвольно уменьшали уже оговоренные суммы, да и просто откровенно издевались. После Февральской революции 1917 года ситуация стала еще хуже. Крестьяне отбирали приходские земли, изгоняли священников.
Религиозное состояние той эпохи хорошо описывается делегатами Собора. Вот, например, священник Пономарев приводит слова одной женщины, пришедшей окрестить трехмесячного ребенка: «Я полагала, что с революцией нам дана свобода во всей полноте, так что я могу оставить ребенка некрещеным. Но когда я пришла получать денежное пособие, у меня спросили метрическое свидетельство, и вот я пришла окрестить ребенка и получить свидетельство» [1, c.225].
«Как начать возрождение приходской жизни»
«Что такое приход?» – на этот вопрос предстояло ответить участникам Отдела о благоустроении прихода. Этот вопрос имел и юридическую сторону (кто является собственником храма и приходского имущества), и организационную (выбирают прихожане священника или его назначает епископ), и духовную (как создать условия для пастырского окормления священником своих прихожан).
Наиболее сложным оказался последний, духовный вопрос. Формализовать в какие-то конкретные документы оказалось невозможным. В помощь пастырям было написано «Введение к приходскому уставу». Данное Введение юридически ни к чему не обязывало, но содержало общие рекомендации священнику о том, как начать возрождение приходской жизни. В первой части Введения объяснялась давно забытая истина: христианин спасается не в одиночку. Синодальному разделению на клир и мир участники Собора противопоставляют необходимость объединения христиан по слову апостола Павла (1 Кор. гл.12, Рим. 12:3, 6-8).
«…Клирики и пасомые миряне должны, в меру своих от Бога дарований и возложенных послушаний, содействовать устроению прихода для удобнейшего достижения спасения души всеми и каждым христианином-прихожанином. Забота об этом и дает возможность и простор каждому приложить свои силы и способности как лучше во спасение своей души трудиться для Христа: один в Богослужении и храме, другой в благотворительности, третий в просвещении, иной в увещаниях и обличениях заблудившихся и т. д., по апостолу – к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова».
Во второй части «Введения к приходскому уставу» рассказывается о досинодальном порядке устройства «древнего православного прихода», который «деятельно заботился о церковном просвещении и благотворительности», и звучит призыв постепенно восстанавливать «древние порядки в приходе». Раздел заканчивается призывом «постепенно, но решительно» восстанавливать древние порядки через введение нового приходского Устава.
Наиболее важной выглядит третья часть, описывающая, с чего начинать устроение православного прихода в условиях несомненного гонения на Церковь. Это практический раздел, говорящий о необходимости провести запись прихожан, желающих сохранить верность Церкви в новых условиях. Перед этим необходимо вести беседы с прихожанами в храме и в селениях.
Особый акцент предлагается делать на «непременном личном участии всякого прихожанина в устроении прихода, как священном долге христианина для спасения его души, без исполнения какового долга христианин будет мертвым членом в теле». Разделению синодальной эпохи авторы противопоставляют единство верующих во Христе. Несмотря на прошедшее столетие, эта часть «Введения к приходскому уставу» остается более чем актуальной. Фактически это дорожная карта по переходу от синодального стиля управления к соборному:
«Но при всем том нельзя приступать пастырю к выполнению Устава о православном приходе, не подготовивши хотя некоторых прихожан к сознательному и деятельному участию в данном деле. Несомненно, у всякого пастыря в приходе имеется несколько особенно благочестивых и толковых прихожан. Их и надлежит объединить около себя, их воодушевляя на приходское дело, на привлечение к этому и других. Так постепенно создадутся в приходах большие или малые кружки и содружества ревнителей. Они будут ближайшими помощниками пастыря и проводниками его начинаний в приходе. Таким порядком будут постепенно и разумно подготовлены не случайные и слепые, а целесообразные выборы и в Совет Приходской, и на иные служения в приходе. Только после такой внимательной подготовки и можно будет приступать к проведению в жизнь принятого Церковным Собором Устава о православном приходе.
В заведующие делами прихода избираются наиболее благочестивые и усердные из прихожан лица, а кроме того, избираются и такие ревнители, которые могут быть полезными для ближайшего наблюдения за тем или иным делом в приходе: один будет ведать просвещением, другой – благотворительностью, третий – наблюдением за молодежью, иной наблюдает за сектантской пропагандой, а тот – за воспитанием детей и т.д. Кроме того, для удобства наблюдения за жизнью прихода и руководства делом, весь приход разделяется на участки, которые и вверяются определенным прихожанам – наблюдателям и руководителям».
Введение к новому приходскому Уставу задает направление, в котором должны были бы развиваться наши приходы, если бы большевикам не удалось удержаться у власти. Как говорил на Соборе священник Егоров:
«Мы надеемся, что наше будущее не столь уж мрачно, как нарисовал его нам архиеп. Антоний. Едва ли наступит такое оскудение в кандидатах на священство, чтобы пришлось ставить во священники кого попало. Мы пишем устав не для настоящего переходного времени, а для многих лет будущих. К старому порядку возвращаться не следует» [1, c. 252].
«Ищу место священника, обладаю приятным баритоном»
Однако, когда речь на Соборе заходила о практических вопросах, то итоговые решения оказывались достаточно консервативны. Огромную дискуссию вызвали вопросы выборности духовенства. Эта идея имела как своих явных сторонников, так и радикальных противников. Многие вообще считали, что проблема выборности преувеличена.
Еще во время предсоборного присутствия в 1906 году профессор-канонист А.И. Алмазов заявлял: «Лучше пусть при нашей Церкви по-прежнему остается Обер-Прокурор, представитель священной особы Государя, чем будет в ней законодателем и властелином так усердно рекомендуемое нам… народное собрание» [цит по 1, с. 38]. Но были у выборности духовенства и более трезвые оппоненты. Так, прот. В.М. Шевалеевский говорил на Соборе: «С каждым днем, с речью каждого нового оратора в моем сознании укрепляется убеждение, что прекрасное по идее выборное начало в условиях наличной действительности не может получить практического применения…
Мы должны сознаться, приход наш – в упадке. Он болен, он находится в состоянии разложения и распада. Внутренние живые силы в нем ослабли. Все живое, светлое, доброе разбросано отдельными малыми искрами и заглушается и подавляется более сильными дурными влияниями и течениями.
Голос набожных и благочестивых людей остается неслышным и малозначительным. А если так, то можно ли в качестве возрождающего средства предоставлять такому приходу право избрания кандидатов священства?» [1, c. 194-195].
Разные докладчики на Соборе говорили о том, что начавшаяся с Февральской революции выборность «де-факто» уже привела к множеству проблем. Духовенство «стало зависеть от выборщиков, часто нерелигиозных» [1, c. 200]. При выборном начале стало «легко увидеть в сане священника какого-нибудь “большевика”» [1, c. 203]. Реальные выборы на приходах привели к тому, что «приход сейчас и священников выбирает таких, которые согласились бы с него брать меньше за требы, – до умственного развития священника прихожанам дела мало» [c. 349]. Даже там, где выборы производились церковными людьми, их больше интересовали внешние вещи: умение красиво служить и говорить проповедь.
В результате в газетах появлялись чудовищные по сути объявления: «Ищу место священника. Обладаю приятным баритоном. Образование получил среднее. Служил в приходе 25 лет».
В ходе длительных дискуссий члены Отдела по благоустройству прихода смогли сформулировать компромиссную процедуру выбора священника. Все желающие занять вакантное место должны были подавать прошения архиерею. Прихожане могли также предложить своего кандидата. Архиерей убирал из списка тех кандидатов, которых считал нежелательными, и передавал список для голосования в приходское собрание. Если же приход отказывался от предложенных кандидатов, то он должен был предложить епископу нового кандидата. Однако эта сложная компромиссная формула не получила поддержки Собора. Итоговая формулировка оставила право избрания за епископом, «который при избрании принимает во внимание и тех кандидатов, о которых ходатайствует приход». Таким образом, несмотря на все недостатки старой системы, в тех условиях заменить ее выборной не сочли возможным.
Последний из принципиальных вопросов касался собственности на церковное имущество. После длительных споров и множества пересчетов голосов было принято компромиссное решение: разделить имущество на храмовое и приходское с учреждением двух юридических лиц. К имуществу храма относилось здание, богослужебные предметы, свечная прибыль, кружечный сбор. Приходским имуществом становилось все, что жертвовалось «на удовлетворение религиозно-просветительских и благотворительных нужд прихода».
Такое решение, с одной стороны, сохраняло привычный порядок обязательного финансирования «общецерковных и общеепархиальных нужд» за счет юрлица храма. С другой стороны, в рамках юрлица прихода становилось возможным собирать средства на те цели, которые определят для себя сами прихожане. При этом решения на приходском собрании определялось простым большинством голосов, т.е. оно не подчинялось настоятелю храма или епископу. Таким образом, прихожане могли не бояться изъятия своих средств епархией «ради блага церковного».
После Собора 1917-1918 года – за границами легальности
К сожалению, принятые Собором приходские реформы так и не дошли до приходов. Новый Устав остался неизвестным большинству священников и прихожан. Реальная ситуация на приходах определялась политической ситуацией в стране. В 1920-е годы приходское управление «де-факто» перешло к мирянам, тому религиозному костяку прихода, который остался верен Церкви в условиях начинающихся гонений. В городах активно развивались различные формы просветительской и благотворительной деятельности приходов, возникали братства.
Окончание НЭПа и коллективизация привели к усилению репрессий против «церковников». Власть боролась со всеми потенциально опасными верующими, будь то священники или активные миряне. К концу 1930-х годов на территории СССР осталось всего лишь несколько сотен действующих храмов. Но на местах приходы нередко продолжали существовать и за границами легальности.
Гонения в 20 веке
В ходе Великой Отечественной войны и после нее советскому правительству потребовалась поддержка Православной Церкви. Это касалось как поддержки во внешней политике, так и взносов прихожан в различные государственные фонды. Почувствовав изменение ситуации, церковные власти приняли на Соборе 1945 года новое положение об управлении приходом. Власть на приходе снова вернулась к настоятелю. Настоятель, в свою очередь, обязан был подчиняться епископу.
Ситуация сохранялась до начала новых, хрущевских гонений на Церковь. Никита Сергеевич старался исполнить свое обещание «показать по телевизору последнего советского попа». Среди прочих способов борьбы был изменен порядок управления приходами. Материальная ответственность на приходе перешла в руки старосты, на должность которого советские органы ставили своих людей. В первую очередь это касалось богатых кладбищенских и соборных храмов, которых в стране было не так много. Контролируя финансы приходов, советские власти контролировали епископа, финансирование семинарий и т.д. Эта ситуация в общем сохранялась до конца Советской Республики.
Падение советского строя привело к промежуточному варианту устава 1988 года, соединявшему положения уставов 1918 и 1945 года. В ходе последних десятилетий Устав несколько раз редактировался в сторону все большего увеличения роли епископа в жизни прихода. Наконец, в 2011 году была принята современная версия Устава, в рамках которой власть архиерея на приходе является полной и безусловной.
Малорелигиозные «захожане» содержат храм и священника
Полгода назад я впервые бегло познакомился с документами Отдела о церковном благоустройстве. Мне тогда показалось, что я нашел ответ и что возвращение к Уставу прихода, принятому Поместным Собором 1917-1918 гг., может решить проблемы, стоящие перед приходами сегодня. Но недавно, готовя доклад о Соборе, я понял, что практические проблемы, стоявшие тогда, сегодня уже решены.
Нищета духовенства, бывшая типичной чертой синодального периода, сегодня решена за счет радикального укрупнения приходов. В 1914 году статистика говорит о примерно 50 тысячах священников на 100 миллионов православных верующих Российской империи. Сегодня, по подсчетам отца Николая Емельянова, мы имеем около 17 000 приходских священников в Российской Федерации, которые окормляют 70% православного населения страны, то есть те же самые 100 миллионов человек [2, c. 91].
Численность священников сегодня сократилась в три раза по сравнению с дореволюционными временами. Это, кстати, вполне в духе реформ синодального периода. За счет такого укрупнения на одного священника приходится около 6000 православных граждан России. Это около 75 крещений и 75 отпеваний в год.
И именно малорелигиозные «захожане» содержат храм и священника. Постоянных прихожан значительно меньше, около 3% населения, и содержать священника они не способны.
Мы прекрасно это видим на примере РПЦЗ, духовенство которой вынуждено работать на светской работе и жить без выходных.
С другой стороны, если люди содержат храм платой за крещения, отпевания, требы, то именно эти люди и есть приход в дореволюционном смысле. Да, они не ходят в храм, но без них содержать храм будет невозможно. Но если мы предоставим православным, но малоцерковным гражданам России выбирать себе духовенство, то уверены ли мы в том, что они выберут наилучших? Или, как писали соборяне, будут выбирать тех, кто красиво поет и меньше просит за требы?
В то же время мы понимаем, что подобное укрупнение ведет еще к большему разрыву между православными россиянами и духовенством. Повторяется ситуация синодального периода, когда священников начинают воспринимать как чиновников и на них переносится недовольство граждан государственной политикой.Но и увеличение числа священников в сегодняшних условиях также оказывается невозможным. И снова по финансовым причинам. Если бы сегодня на дворе было начало 90-х, то многие из нынешних алтарников давно бы уже были священниками. Но нынешнего количества священников вполне достаточно для крещения рождающихся младенцев и совершения треб. Увеличение численности духовенства приведет к уменьшению и без того невысокой зарплаты. В Москве сегодня непросто получить место священника даже вполне образованному и достойному кандидату. Просто потому, что те же самые доходы храма настоятелю придется делить на большее число частей.
Фото: spbda.ru
Конечно, у нас достаточно пустых приходов в глубинке, но православные россияне, живущие там, еле-еле сводят концы с концами и, как правило, не в состоянии обеспечить священника содержанием даже на уровне прожиточного минимума.
В свое время американцы провозгласили принцип: «No taxation without representation» (нет налогам без представительства). Но точно ли сторонники выборности духовенства хотят этого? Есть ли желающие доверить выборы священников тем «захожанам», которые платят за требы? Или, наоборот, готовы ли постоянные прихожане за право избирать священника принять и обязанность платить ему фиксированную зарплату? Увы, но я не вижу здесь простого решения.
Нужно немного рассудительности и опыта
Больше всего меня удивило то, что наиболее спорная идея Собора: разделить имущество храма и прихода – как раз и реализовалась. Храмовое имущество сегодня осталось в полной собственности епископата. Но активные православные (и миряне, и священники), ищущие самостоятельного служения, могут просто создать свое юридическое лицо. Это может быть некоммерческая организация, благотворительный фонд, которые позволяют реализовать то или иное «религиозно-просветительское» или благотворительное начинание. Действующее российское законодательство вполне позволяет это сделать. Да, это непросто, но реально. Тем более, что не обязательно создавать свое – можно просто присоединиться к существующему проекту.
Благотворительный сектор в России растет, существует и множество просветительских проектов. И все же мы видим, что основная проблема вовсе не в отсутствии возможности. Просто сегодня слишком мало людей готовы посвятить свою жизнь тому или иному служению. Или хотя бы просто поддержать это служение рублем.
Всем хочется верить, что если изменится руководство, то изменится и общество. Но у меня лично в этом большие сомнения. Реальная проблема лежит значительно глубже. Тем более, что сегодня есть множество возможностей и для проповеди, и для просвещения, и для благотворительности. Просто нужно немного рассудительности и опыта. Рассудительности в том, как организовать какое-либо дело. И опыта в том, что большой проект не стоит связывать с юридическим лицом прихода, поскольку там в любой момент могут сменить настоятеля и закрыть данное направление служения.
Так было не раз в новейшей истории Церкви. Но, несмотря на эти проблемы, у нас есть все возможности для создания «больших или малых кружков и содружеств ревнителей», вдохновляясь Введением к Уставу, принятому Священным Собором Православной Российской Церкви 1917-1918 годов, Собором Новомучеников. Возможности есть, но ревнителей пока меньше, чем хотелось бы…
[1] Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 годов. Т. 14. Протоколы заседаний и материалы Отдела о благоустроении прихода. М.: Изд-во Новоспасского монастыря, 2017.
[2] Свящ. Николай Емельянов. Роль священника в формировании религиозных практик современного русского православия (религиоведческий анализ). Диссертация на соискание степени к.ф.н. М.: 2017.