От проблем в работе «Скорой помощи» сотрудники 53-его отделения не отказываются. Говорят, что делают все, что в их силах, чтобы прибыть к больному оперативно, но не все зависит от них. Новое руководство по словам участницы митинга и уже бывшего сотрудника Солнечногорской «Скорой» Ларисы Николаевны, ввело новые порядки. Сократили диспетчеров, врачам стало не хватать элементарных средств связи.
«Часто бывали выезды на опасные вызовы, мы забирали людей с огнестрельными ранениями. Раньше мы работали в тандеме с полицией, могли просить сопровождение, к нам моментально приезжали на помощь. Новое руководство не поддерживает с полицией отношений.
22 человека за год уволились, это квалифицированные специалисты. В том числе и я, фельдшер высшей квалификационной категории.
Мы еще год назад писали коллективные жалобы, их подписывало 50–70 человек, но они не уходили дальше руководства, а руководство не спешит встать на защиту врачей».
Участникам митинга, по словам Ларисы Николаевны, угрожают увольнением.
Тем временем, за своих коллег она готова заступиться. «Мы прекрасно знали пациента», – рассказала бывшая сотрудница «Скорой помощи», – «Это был замечательный человек, он ранее работал водителем в детской поликлинике, но некоторое время назад получил инвалидность в связи с сердечным заболеванием. Его смерть в тот день стала мгновенной, врачи не успели бы помочь даже, если бы оказались рядом в ту же секунду. Они прибыли через 12 минут».
Павел Ериков, фельдшер московской «Скорой», тоже поддержал коллег. По его словам, такие случаи – не редкость и происходят они не только в Солнечногорске. За двадцать лет работы на «Скорой» он сталкивался с нападениями на врачей неоднократно.
«В 90-х ситуация была особенно тяжелой. Часто вызывали наркоманы, чтобы добыть наркотические препараты. Уже в двухтысячных годах и у меня был такой вызов. Мы приехали с напарником, нас закрыли в квартире и держали два часа с требованием отдать содержимое чемодана. К счастью, потом отпустили, и мы могли обратиться в полицию. Руководство в те времена не призывало защищать препараты ценой всей жизни. Правоохранительным органам, конечно, сообщали.
В 2013 году моя коллега, девушка, выехала на вызов к мужчине, у которого якобы случился сердечный приступ. Он запер ее в квартире и изнасиловал. История не получила развития, девушке пришлось уволиться.
В 2008 году произошла история аналогичная случаю в Солнечногорске. В гаражном кооперативе в Одинцово я констатировал смерть двух сотрудников уголовного розыска. Уже во время поминок, когда я проезжал мимо, бывшие коллеги погибших напали на машину «Скорой помощи», стали ее пинать, вырывать двери. По рации успели сообщить, подъехали другие бригады, полиция, завязалась потасовка. Видеозапись событий долгое время гуляла по интернету. В возбуждении уголовного дела было отказано за отсутствием состава преступления».
Фото: .rg.ru
В качестве выхода из положения для врачей Павел предложил западный опыт – парамедики в США имеют право в случае угрозы жизни пользоваться оружием. «В 90-е нам раздавали газовые баллончики для самообороны, – делится он, – но им надо еще успеть воспользоваться, а если в бригаде только одна девушка-фельдшер? В Москве у врачей «Скорой» хотя бы есть навигационный комплекс, которым можно воспользоваться в критической ситуации».
Фельдшер московской «Скорой» Алексей Урманов сейчас работает в частной клинике, ему с нападениями сталкиваться не приходилось, но с ностальгией он вспоминает свою практику в травмпункте, где у врача всегда была под рукой тревожная кнопка. «Охрана и ОМОН прибывали мгновенно, – поделился он, – врачи травмпункта были полностью защищены, хотя случаи там бывают разные».
Врач-реаниматолог Дмитрий Забабуркин на «Скорой» не ездит, но из машины «Скорой помощи» пациенты попадают прямо к нему. Он призывает с пониманием относиться к проявлениям агрессии, но при этом просит защитить врачей законодательно.
«Как правило, пациенты агрессивны не просто так. Примерно в 80% случаев их состояние – это следствие болезни: либо острый психоз, либо делирий. У пациента может быть совсем не психический диагноз, а цирроз, кровотечение. Соответственно – гипоксия. Молодые мужчины после кровотечений из язвы начинают видеть призраков в реанимации. А в 20% случаев от растерянности кидаются на них.
Случай из моей практики: в детской больнице мужчина избил хирурга, врача от Бога. Его дочь умерла накануне планирующейся трансплантации от тяжелого врожденного заболевания. Здесь нападение – следствие перенесенного стресса.
Я много раз наблюдал картину: привезут «буйного» пациента, он орет, дерется, а через полчаса внезапно умирает. Реанимационные мероприятия без эффекта. «Скорая помощь» его запомнит как буйного. Но в целом понятно потом, что это просто реакция организма на его заболевание.
Это – очень сложная тема, требующая грамотного подхода. Да, бывает, пожилые пациенты кусаются, пинаются, кричат нецензурно, мы понимаем, что они больны, дезориентируются во времени, в месте. Перестают понимать, что происходит.
Врач должен быть защищен юридически. Обезвредить агрессивного пациента для опытного врача или фельдшера – не проблема. Вот только делать этого нельзя. Последствия – жалоба, выговор и увольнение при желании, могут и в суд подать.
Должна быть юридическая база, основанная на том, что к человеку с психическим расстройством приедет бригада с психиатром. Есть больные, у которых агрессия – следствие их заболевания, но врачи – не «вышибалы» и не полиция. Должна быть защита и для них. Важно, чтобы при этом не страдал ни пациент, ни врачи, которые не смогут, будучи сами пострадавшими от действий пациента, оказать ему помощь. Применять седацию нельзя – это делается при показании психиатра. Мы действуем в интересах пациента. Если по показаниям ему седация не нужна, ее не сделают».
О необходимости юридической базы говорит и Андрей Карпенко, юрист Центра медицинского права:
«В ситуациях, когда пациент нападает на врача, врач может действовать в рамках самозащиты. Самозащита распространяется не только лично на врача, он может заступиться на коллег. Главное, – не выходить за пределы допустимой самообороны. Если пациент нападает с ножом, врач может оценить угрозу собственной жизни и исходить из ее интересов. Если пациент просто ведет себя агрессивно, его можно попытаться зафиксировать, пресечь попытку нападения.
К сожалению, врач не защищен законом отдельно, как это происходит с полицейскими при исполнении служебных обязанностей. Нападение на служителя закона резко ужесточает меру ответственности. Врачи же в данном случае – гражданские лица.
Нападение на врача приравнивается к нападению на любого гражданина. Актуальность проблемы в том, что врачи часто имеют дело с людьми, находящимися в стрессе. Особенно, врачи «Скорой помощи», когда пациентам и их родным кажется, что врач ехал на вызов слишком долго, даже если от врача в данном случае ничего не зависело».
Фото: rg.ru
Врачей «Скорой» уже хотели законодательно приравнять к полиции. Соответствующий законопроект с поправками в статью 318 Уголовного кодекса «Применение насилия в отношении представителя власти» в 2015 году подготовил депутат Госдумы Андрей Крутов.
Согласно проекту, нападение на врача повлечет за собой ответственность аналогичную ответственности за нападение на полицейского или иного представителя власти. Насилие, не опасное для жизни, или угроза насилия в отношении врача скорой помощи будут грозить тюремным сроком до 5 лет, а применение опасного для жизни насилия – до 10 лет заключения. Люди подписывали петицию в пользу законопроекта.
Тем не менее, врачей в списках должностных лиц, насилие к которым карается с особой строгостью, пока не наблюдается.
Среди последних новостей из жизни «Скорой» – сплошные приказы. Приезжать не более чем за 20 минут, включать в бригаду медсестер, если не хватает фельдшеров… «Скорая» должна сама решать свои проблемы. Кто же защитит врачей?