От одиночества никуда не убежать…
Вопрос об одиночестве — как раз по моей части, потому что мне 60 лет, и всю жизнь я провел один.
Мать у меня умерла 30 лет тому назад, отец – 40 лет назад, жены и детей у меня не было, до сих пор я живу один и благодарю Господа. Видимо, все зависит от человеческой харизмы, от его уклада жизни, от его формирования и от восприятия всего того, что Господь попускает или чем Господь благословляет.
Одиночество – это состояние, от которого никуда не убежишь. И если человек рожден, чтобы быть одиноким, то даже в семье он будет монахом, будет относиться к своей жене и детям так, как если бы он жил в монастыре. Хотя уклад жизни у него будет семейный. И, наоборот, если человек создан для общения, для семьи, для радости социума, тогда и в монастыре он будет таким же, хотя и примет монашеские обеты нестяжания, послушания, целомудрия. Поэтому все зависит от духовного настроения, от духовного устройства каждого человека.
Протоиерей Валентин Уляхин
Когда в 1982 году у меня умерла мать, я десять лет не мог найти себе покоя. Десять лет я находился в унынии, но на плаву меня поддержала Церковь, только благодаря тому, что я был воцерковлен. Это были годы коммунизма, 80-ые годы, сначала застой, затем перестроечные годы, но это была другая цивилизация – докомпьютерная, книжная цивилизация. И чтобы как-то заглушить горе потери матери, я стал готовиться к дальнейшей жизни. Мы считали, что коммунизм серьезно и надолго, по крайней мере, если не тысячу, хотя бы сто лет продержится. И вот я стал обхаживать все букинистические магазины и искал то, что мне необходимо – по философии, по богословию, по истории, любил собирать энциклопедические словари, чтобы хоть какая-то крупинка докоммунистической России у меня была. И это позволило мне выйти из ступора.
Тогда, в 80-ые годы, букинистические магазины были спасением для человека верующего, в них можно было найти все. Конечно, было дорого, любая книга богословского содержания стоила примерно столько, сколько составляла пенсия – около 60 рублей в те годы. Я получал около 300 рублей, работая в Академии наук, оставлял себе на пропитание рублей 60, а все остальное тратил на книги. И любовь к книгам захватила меня, очень много я почерпнул из них. Это сумело переключить меня и дать другой ключ, другую тональность всей моей жизни. Хотя скорбь утраты не оставляла меня до начала 90-х годов, то есть 10 лет.
В 1991 году я поступил в Свято-Тихоновский Богословский институт, сейчас Университет, через год стал преподавать, через два года стал дьяконом, еще через два года – священником, и тут уже было не до горя, не до воспоминаний, связанных с утратой матери, просто уже не было времени и сил горевать и тосковать.
Так что надо найти какое-то дело. Надо переключиться с горя, одиночества на что-то интересное. Сейчас компьютерная цивилизация — в отличие от конца прошлого века, не нужно бегать по букинистическим магазинам, собирая книги, включить компьютер, Интернет и все, что необходимо, найти. Так вот, стоит подумать, чтобы найти что-то интересное и этим заниматься.
Меня спасло богословие, меня спасла Церковь, меня спасли Таинства Церкви. Кто далек от Церкви, кто еще не воцерковился, пусть занимается любимым делом. Нужно найти какое-то русло, какой-то путь, а путь – это самое главное для жизни человека. Самое распространенное слово в Ветхом завете и Новом завете – это «путь», по-гречески «одос». Вся жизнь человека – это путь, также как и Христос – есть «путь, истина и жизнь» (Ин. 14:6). Так что будем искать путь даже в условиях одиночества.
Когда мне было особенно тоскливо, когда уныние, отчаяние, ропот, малодушие, даже маловерие посещали меня, я всегда вспоминал опыт наших пращуров – дедушек и бабушек, особенно тех, кого я встречал на своем жизненном пути в 70-ые, 80-ые годы прошлого века. Особенно тех бабушек, которые потеряли всех на фронтах Великой отечественной войны – всех своих сыновей, братьев, мужей. И они не отчаивались!
Я всегда удивлялся – как они могли, потеряв все самое дорогое и родное, родных кровинок, оставаться оптимистами. Они даже сквозь слезы могли радоваться, могли шутить, веселиться! Я был поражен этим фактам. А затем встречал тех, кто прошел страшные испытания во время Великой отечественной войны – ленинградскую блокаду, которая продолжалась с 41 года по февраль 44 года. С огромным удивлением я узнал, что в те годы среди ленинградцев не было суицида, не было самоубийств! И более того – не только не было абортов, но даже уровень рождаемости был выше в расчете на тысячу населения, чем сейчас. Потому что линия фронта была стабильная, солдаты приходили в город и знакомились, встречались с девушками. Хотя население было на грани вымирания.
Не нужно никогда отчаиваться. Всегда нужно помнить, что мы готовимся для жизни присносущной, что наша жизнь не кончается, когда мы переходим порог вечности, она только начинается. «И на строгий твой рай Силы духа подай» («Молитва»), как писал Баратынский. В раю, если мы достигнем его, в Царствии небесном, продолжится все то, что мы заложили в лучших начинаниях в этой быстротекущей, скоропреходящей юдоли плача, нашей земной жизни. Поэтому Вечность требует подготовки. Так что будем готовиться к ней, не будем горевать, отчаиваться, роптать, все, что мы не сумели, мы всегда восполним в Вечности. Будем развиваться, будем совершенствоваться, поскольку будем, как Сам Господь говорит, причем он цитирует Ветхий завет, Второзаконие: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Мы, конечно, не можем усовершенствоваться так, даже самые выдающиеся святые не могли усовершенствоваться во всем как Бог, хотя и были обожены по благодати, но наше совершенствование не кончается, оно только начинается с переходом в Вечность. Все впереди, все, что нам не хватило в жизни сегодня, отчего мы страдаем сегодня, будет сторицею восполнено в Вечности.
Я часто представлял себя на месте тех, кто оказался в одиночестве в страшные годы ХХ-го века. Представьте себе: девушка в расцвете сил, я таких встречал в 70-ые, 80-ые годы прошлого века, которая была репрессирована только за то, что читала Апостол, за то, что ее воспринимали тайной монахиней. За то, что она пела на клиросе, она была репрессирована, отправлена в колонию, в лагерь. И вот она сидит где-нибудь на Индигирке, на Колыме, одинокая, в бараке, в бушлатике, вся промерзшая до мозга костей, холод, вместо пола – лед… Она знает, что не вернуться назад! А где-то ее отец, мать… Представьте себя на ее месте.
И такие люди не теряли самообладания, потому что они верили, надеялись и любили. Любили Господа «всем сердцем, душой, крепостью и мыслью» (Мф. 22:37). И ближних. И даже своих палачей не проклинали, а благословляли. Так что будем вспоминать опыт наших пращуров, наших предков, не так далеких наших дедушек и бабушек, наших отцов, наших матерей, и будем подражать им по мере сил и возможностей.