«Мы девочку здесь не вытянем», — сказали врачи. После аварии Лена открыла глаза спустя три недели

«Это чей-то злой розыгрыш»

18 августа 2020 года около 9 часов вечера по Владимирскому шоссе в Муроме с включенной сиреной мчались одновременно две скорых, машины ДПС и МЧС. Остановились возле дома №40 по Владимирской улице. Там уже собралась толпа людей. 

На земле в нескольких метрах друг от друга лежали две 15-летние девочки. Неподалеку стояла покореженная «Лада» с разбитым лобовым стеклом. Рядом с ней взад-вперед со стеклянным взглядом ходил мужчина 34 лет, ждал наряд ДПС.

Ольга с семьей жила в том самом доме №40 на Владимирской улице. Она ждала 15-летнюю дочь Лену, которая днем ушла гулять с подругой Полиной. «Последние дни летней свободы… А там — 9-й класс, подготовка к экзаменам. Пусть погуляют», — думала Ольга. 

В половине девятого Лена позвонила и сказала, что будет дома минут через 10. Но прошло 20 минут, а ее все не было. Ольга позвонила ей сама. Трубку долго никто не брал, а потом она услышала незнакомый мужской голос: «Я не знаю, как вам сказать… Девочек сбила машина на пешеходном переходе». — «Подождите, каких девочек?» 

В этот момент у Ольги в голове проносились разные мысли: от «это чей-то злой розыгрыш» до «Лена, наверное, потеряла мобильный и кто-то его подобрал, с ней точно не могло ничего случиться». Осторожность дочки всегда изумляла Ольгу. В детстве Лена всегда сама брала маму за руку и переходила дорогу только по переходу. Никаких исключений, даже на абсолютно пустой улице. 

Только когда молодой человек подробно описал внешность Лены и Полины, рассказал, во что они одеты, Ольга поняла, что случилась беда. 

Она выбежала из дома и от шока не сразу поняла, что склонилась над Полиной, а не над Леной. Потом как будто очнулась: «А Лена где?» Бросилась к машине скорой и смогла разглядеть только руку дочери в проеме закрывающейся двери. 

Шанс на жизнь — один к пяти

Лену вывозили на каталке из операционной всю забинтованную. Из ступора Ольгу вывела подошедшая медсестра. Она протянула ей крестик и сережку со словами: «Вот, возьмите. Волосы у вашей девочки пушистые. Сережка запуталась в них. Вторая вылетела, наверное, из уха — от удара». Ольгу затрясло… Она увидела хирурга и боялась посмотреть ему в глаза: «Что с Леной?» И услышала: «Состояние тяжелое. Травмы черепа, челюсти, носа, таза… Закрытая травма живота. Пострадали печень, желчный и мочевой пузырь, левый яичник. Ревизию брюшной полости мы сделали. Разрывы ушили, гематомы убрали. На таз наложили аппарат внешней фиксации. Нужен нейрохирург — голову оперировать… У нас его нет. Вызовем из Владимира».

Следующий день Ольга провела в тягостном ожидании. Лене делали трепанацию, чтобы убрать сдавливающую мозг гематому. Еще до операции предупредили: «Шансы — один к пяти, что она ее перенесет». Но перенесла… Правда, спустя два дня муромские и владимирские врачи вынуждены были обратиться за помощью к московским: «Девочка крайне тяжелая. Кома 2–3-й степени. Мы здесь ее не вытянем. Возьмете?» В клинике Рошаля не отказали. Отправили за Леной реанимобиль. Ольга с мужем поехали следом на своей машине. 

После того, как Лене прооперировали сломанную челюсть, Ольге разрешили зайти к ней ненадолго. Дочку она едва узнала — ее лицо сильно отекло. Та все еще была в коме.

Лена открыла глаза только спустя три недели. Спустя еще несколько дней вышла из вегетативного состояния в состояние малого сознания. За две недели до выписки из клиники Рошаля ей закрыли дефект черепа титановой пластиной и убрали трахеостому.

«Будем начинать сначала!»

Лежачую, едва поднимающую руки, с гастростомой в животе Лену повезли обратно в Муром. В стационаре одной из местных больниц она прошла первую реабилитацию. Потом был курс восстановления в клинике Рошаля. Лена потихоньку разрабатывала руки, уже начала держать спину, сидя на кровати, и говорить отдельные слова. 

Тогда даже ее хриплое и немного грубоватое «отстань» вызывало у Ольги радостную улыбку. Но тут Лена подхватила ротавирус. После болезни перестала держать голову, поднимать руки. Стала хуже глотать.

Ольга была почти в отчаянии: столько наработать и вдруг — откат. Но потом сказала сама себе: «Будем начинать сначала!» Отвезла Лену к частному реабилитологу в Кинешму на два месяца, потом снова в клинику Рошаля. После они попали в подмосковный центр «Три сестры», благодаря помощи разных фондов и их жертвователей.

За два года Лена полностью разработала правую руку и даже начала писать прописными буквами. В левой руке пока остается повышенный тонус, но девушка может удерживать небольшие предметы. Она научилась стоять в ходунках и даже делать с ними несколько шагов, правда, со страховкой и помощью инструктора. Ест обычную пищу сама. Говорить, к сожалению, пока не может. Разве что «ага» и «угу». 

Врачи говорят, что дело в мышечном тонусе и над речью предстоит много работать. При этом сознание у Лены ясное. Она не помнит день, когда с ней случилась беда, и быстро забывает то, что было всего несколько минут или несколько часов назад, но хорошо помнит события до того злополучного дня: как занималась бальными танцами в садике и начальной школе, как научилась сама играть на гитаре и рисовать, как увлеклась восточной культурой, начала изучать корейский язык и писала фанфики (небольшие рассказы о героях известного фильма), книги, игры.

Реабилитологи уверены, что Лена перспективная. Ее нужно поддержать. Давайте поможем!

Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.