Первые беженцы с Украины появились в «Березовке» еще в июне, а за месяц база отдыха приняла более 230 человек. Это жители Донецкой и Луганской областей, в большинстве своем женщины и дети. Почти всех уже расселили: беженцев забирают в свои квартиры неравнодушные люди, очень многие предлагают дачи, кому-то помогают добраться до родственников в разных уголках России. Остались самые проблемные – те, кому требуются особые условия.
- Читайте также:
Семья-то большая
За деревянным столом под соснами сидят девушка лет 20-и и две девочки 11-13 лет, рядом в коляске спит грудной ребенок. Картина очень мирная: голубоглазые девочки с чистыми светлыми лицами едят смородину из коробки – ее привезли дачники, услышавшие о лагере по радио.
Всего в этой семье семь человек: Ася с мужем и дочкой, Асина мама, тетя и две ее дочери. Ася рассказывает: за две недели, которые они провели в «Березовке», подходящее жилье найти не удалось – семья очень большая.
В городе предлагают в основном комнаты в квартире, просторнее есть только дома в деревне. Но малышке (у нее врожденные проблемы с легкими) нужны удобства, девочкам в сентябре в школу, а троим работоспособным взрослым нужно будет как-то добираться до работы, которую еще тоже предстоит найти.
Из Луганска они не уезжали до последнего, все надеялись, что обойдется. Было очень страшно бежать в неизвестность с тремя детьми и единственным в семье мужчиной – 23-летним студентом факультета туризма. Чемодан с самыми необходимыми вещами и документами ждал в прихожей несколько недель, но решились, только когда кольцо бомбежек вокруг города стало сужаться. К тому времени Луганск стоял полупустым.
До Новошахтинска добрались сами, оттуда волонтеры вывезли на автобусе. Ася рассказывает очень спокойно – чувствуется, что не в первый раз, но глаза отводит и смотрит на пружинистую хвою под ногами. Она вспоминает, как ночью из автобуса выводили мужчин, которые ехали одни – никто так и не узнал, почему и где они потом оказались.
Асина мама, напротив, взвинчена – с ее приходом история начинает расцвечиваться эмоциональными подробностями. «Когда перешли границу, во временном лагере было очень много людей, переполох, ужас. Никто ничего не знал, не понимал, – женщина нервно раскачивает коляску с внучкой. – Волонтеры направили нас в какой-то дом, где можно было остановиться. Оказалось, это старый брошенный дом, под снос, там уже несколько лет никто не живет. Мы были там несколько дней в ужасных условиях, с клопами и тараканами. Потом выяснилось, что в МЧС понятия об этом не имели».
Руки и глаза все время тревожно двигаются. Она ругает государство и волонтеров за плохую организацию, отсутствие хороших условий и подходящего жилья, бардак в комнате, где они вынуждены ютиться, и политическую нестабильность. «Мы в деревню не поедем, мы всегда жили в городе!»
Из-за недовольства порывается паника – в «той жизни» именно она тянула семью, зарабатывала деньги, заботилась о детях и внучке, а теперь полностью утратила контроль и держится только на злости. Говорит, когда все устаканится, вернемся домой, если будет куда — но вместо веры в глазах потерянность и страх. Никто ничего не знает, будущее туманно, и туман только множит монстров.
Так же, как вы
«Мы – так же, как и вы – смотрели на переворот по телевизору и недоумевали – кто эти люди, чего они добиваются, с кем воюют? Мы не могли даже подумать, что война придет к нам домой», – это Виктория, худощавая женщина лет 40 с бледным усталым лицом. Она зажала руки между колен, когда я подошла, и не меняла позу в течение всего разговора, только время от времени слегка подавалась вперед, подчеркивая ужас ситуации.
С мужем и 11-летней дочкой она покинула город Краснодон и, меняя поезда, приехала к дальним родственникам в Подмосковье. Возвращаться им уже некуда, но на Украине остались родители – старик и старушка 28 года рождения наотрез отказались уезжать, сказали – умрем, где жили, в родном Урало-Кавказе (поселок в Луганской области). Почти у всех беженцев по ту сторону границы остались родные, принявшие такое решение. Кто-то звонит им почти каждый день, другие боятся, как и Виктория.
«Там все под колпаком. Звонить отсюда нельзя, везде прослушка, находят по сигналу мобильного телефона и бомбят, а могут просто прийти и убить. Они то ли под кайфом все, то ли просто фанатики, вырезают людей, никого не щадят!», – женщина говорит скороговоркой, словами пытаясь заглушить ужас. Заглядываю ей в глаза, и тяжелая липкая тоска затапливает все пространство между нами, лишая сил и надежды. Слова, продиктованные страхом, сменяются словами благодарностей волонтерам, и поток иссякает.
Они прожили у родственников две недели, но прочитав о «Березовке» в интернете, не захотели больше стеснять их – в квартире и так мало места. Теперь самое главное – найти жилье и работу. Он надеется устроиться водителем, как на родине, она согласна на любую работу – в Краснодоне была помощником воспитателя в детском саду.
Работу беженцам предлагают не реже, чем жилье. Только за то время, пока я беседовала с волонтерами в штабе, приехали двое. Один из них – ЧП, производит мебель. Может взять на работу с зарплатой 25–40 тысяч нескольких мужчин, обещает обеспечить комнатой и, если нужно, обучить работе. Волонтеры вносят все предложения и контакты в базу – возможно, сейчас в Березовке и не найдется подходящих работников, но они могут приехать или позвонить в любой день.
За неполные две недели 40-летнему Андрею, бывшему шахтеру из города Красный Партизан, волонтеры нашли уже вторую работу. Смуглый неразговорчивый мужчина приехал в «Березовку» один: жену с ребенком, едва только начались бомбежки, он отправил к родным в Ростовскую область, а сам держался до последнего. Андрей готов на любую работу, лишь бы деньги платили и предоставили жилье неподалеку. Таких устроить гораздо проще, и почти сразу его забрали на одно из предприятий Коломны.
Но через неделю он позвонил волонтерам и спросил, нет ли другой работы. Причину объяснил тем, что рабочие много пьют, и ему это неприятно. Уже через день позвонили из Егорьевска – требуются рабочие на завод, где изготавливают фурнитуру. Общежитие предоставляется, но за деньги – 7 из 25 тысяч придется платить за комнату. Андрей дождался машины и поехал на новое место жительства.
Когда все утрясется
Я тоже уже собиралась покинуть «Березовку», когда на территорию базы въехала машина. Оказалось, семья из Антрацитовского района приехала за гуманитарной помощью.
Волонтер Алена объясняет: одежду, продукты, предметы гигиены, бытовые принадлежности собирают через соцсети. Большую часть вещей отправляют на границу, но воспользоваться помощью могут абсолютно все беженцы, независимо от места жительства. Поэтому приезжают многие из тех, что добрались до Москвы своим ходом и живут у родных.
Семейная пара за 30 и мальчик лет 8 выглядят очень прилично, хорошо и чисто одеты, на женщине даже несколько золотых украшений. Ведут себя уверенно, тоски в глазах не заметно. Ребенок сходу штурмовал кучу игрушек, и двор сразу ожил, наполнился звуками, притянул других детей. Пока женщина деловито перебирала мешки с одеждой, я подошла к мужчине.
«Мы только за теплой одеждой для сына приехали, сами обойдемся», – почему-то стал оправдываться Дмитрий. Было заметно, что ему очень неловко, видимо, привык всегда рассчитывать только на себя, и принимать помощь считает слабостью.
Он рассказал, что вывез семью на машине, как только начались бомбежки. Ехали полями, объезжая посты нацгвардии: слышал, что иначе взрослому мужчине страну не покинуть. Границу пересекли с помощью ополченцев – они ни о чем не спрашивают и не препятствуют отъезду.
Помощи ни от кого не ждали, за свои деньги сняли двухкомнатную квартиру в Коломне. Пришлось отдать практически все деньги, спасибо, риелтор не взял ни рубля комиссии.
Дмитрий твердо убежден, что привезет свою семью обратно домой. Причем уже к сентябрю – «когда все утрясется».
Не знаю, что меня больше пугает – монстры Виктории или уверенность Дмитрия.