Кто такие либералы? А либералы в России? Есть ли разница между русским либералом и русским консерватором? Размышляет Андрей Десницкий.
Андрей Десницкий. Фото Анны Гальпериной
Какая нелепая вещь — ярлыки, я понял еще в школе. У меня был друг Сережа, чистокровный осетин: горбоносый, с черными вьющимися волосами. Об осетинах мы в ту пору знали мало, и первое, что приходило в голову при взгляде на него — это рассказы Шолом-Алейхема. И вот однажды на улице около школы еще один наш одноклассник стал обзывать его «жидом»… и тут же был как следует отлуплен, потому что нрава Сережка был горячего.
Прохожие их разняли и стали объяснять Сережке, что советскому пионеру не следует драться. Тогда мы объяснили: «А Пашка его жидом назвал!» — и прохожие тут же переключились на Пашку, проповедовали ему дружбу народов и прочий интернационализм. А на Сережу посматривали с сочувствием: ну надо же, как мальчику не повезло…
Потом он говорил, что чувствовал себя полным идиотом. Он хотел крикнуть: «Да не еврей я!» — но тогда бы получилось, что быть евреем все-таки очень плохо и стыдно. А главное, никто бы не поверил. Вот так и вышло, что осетин Сережа отстоял честь и достоинство еврейского народа, сам того ни капли не желая.
Я испытываю нечто похожее, когда меня называют западником и либералом (надо сказать, у нас это по окраске примерно то же, что и «жид»). Да, я считаю, что по своей истории и культуре Россия намного ближе к Западу, чем к Востоку, но это, на мой взгляд, самоочевидный факт: Польша нам понятнее Ирана, Финляндия роднее Китая, хотя граница с Китаем намного длиннее. И что пришло к нам от Орды, мы обычно оцениваем совсем иначе, чем европейские заимствования: на Орду валим все наши проблемы.
С либерализмом всё еще проще.
Стоит открыть конституцию РФ, да и вообще конституцию любого понятного нам государства (Северную Корею и Саудовскую Аравию не берем), и мы убедимся: на каждой странице там прописаны принципы классического либерализма. Это представление о прирожденных правах человека, о равенстве всех перед законом, о недопустимости вторжения государства в частную жизнь. «Всеобщая декларация прав человека», принятая ООН сразу после Второй мировой войны, поставила точку в споре о правоте классического либерализма — и после того, как эта точка была оплачена десятками миллионов погибших на фронтах и в газовых камерах, никто не осмелился продолжать спор.
В конце концов, интернет, где мы все встречаемся, есть типичное порождение либеральной идеи: всякий человек наделен неотъемлемыми правами собирать и распространять информацию и делиться своим мнением с другими. Вообще, чтобы уйти от классического либерализма, придется оставить современное общество и переселиться в тайгу, наподобие старообрядцев Лыковых. А нынешние старообрядцы — они как раз в интернете присутствуют и очень даже одобряют ту идею, что государство не должно диктовать своим гражданам, как и во что верить. Либеральную идею.
И если люди начинают требовать честных выборов, ответственного перед своим народом правительства, сменяемой власти — их нелепо называть либералами уже просто потому, что эти принципы уже заложены в основу нашего государства и никем, по крайней мере, в теории, не оспариваются. Те, с кем эти люди спорят, точно такие же либералы, только, сдается мне, очень нечестные. Они не стремятся возродить самодержавие или сословное общество (с чем и боролся классический либерализм), а скорее хотят устроиться в либеральном обществе так, чтобы лично для них оно было сословным, но всеми при этом признавалось за либеральное. А так не бывает.
И самое глупое, что тут можно делать — это выдавать одно за другое. Например, относить к избранному президенту то, что исторически относилось к наследственному монарху. Монарх получает престол на всю жизнь по праву рождения и по благословению церкви (потому и говорилось «милостью Божией»), а президент — на краткий срок по выбору людей, и даже не очень тут важно, как именно был осуществлен этот выбор, честным голосованием или избиркомовскими волхвованиями.
Так что если я либерал в изначальном смысле этого слова, то лишь в той мере, в какой я являюсь законопослушным гражданином своей страны.
Да, я знаю, что сегодня это слово — либерализм — употребляется в каких угодно значениях, что оно становится пустышкой, ярлыком. Либерал в России — это человек, который считает наибольшим злом нынешнее правительство. Ну, а консерватор, соответственно, считает его злом наименьшим. Вот, собственно, и вся разница.
Но вот когда я, российский якобы либерал, беседую со своими друзьями и знакомыми с Запада, то ощущаю себя не то чтобы консерватором, а порой и совсем уж дремучим ретроградом. Например, я твердо уверен, что браком в обществе должен признаваться только союз одного мужчины и одной женщины ради совместной жизни и, как правило, рождения и воспитания детей. На Западе же всё идет к тому, что браком будет признаваться союз произвольного числа разнообразных живых существ со сколь угодно причудливыми целями.
И вот тут проходит некая очень важная граница. Классический либерализм настаивал на частных правах и свободах, в том числе, и на праве взрослых дееспособных граждан вести по взаимному согласию такую половую жизнь друг с другом, какая им будет угодна. Думаю, с этим согласны практически все, никто не предлагает вернуть уголовное наказание за мужеложство (а заодно и за внебрачные связи? за близость между супругами в неподобающей позе? или в постный день?). Кроме уголовного законодательства есть ведь еще обычаи, совесть и мораль, и если законы начинают их подменять, то совесть и мораль за ненадобностью атрофируются, и тому есть немало примеров.
Но то, что сегодня часто называют либерализмом (на мой взгляд, ошибочно), вторгается уже в сферу общественного принятия. Одно дело сказать «мы имеем на это право как частные лица», и совсем другое — «общество обязано признать это наше право вариантом нормы и предоставить нам соответствующие преференции». При таком подходе публичное пространство объявляется чистым листом, кто что пожелает, тот то на нем и нарисует. А говоря проще, кто первым встал, того и тапки.
Вот с этим я никак не могу согласиться… Я целиком и полностью за те самые традиционные ценности, без которых не бывает ни культуры, ни истории, ни государственности, а только стадо высших приматов. Приведу одну простую аналогию. Подростки пишут друг другу в стиле «фсем 4 моки», и пусть пишут, если им так нравится. Нелепо их за это штрафовать или пороть по субботам во имя традиционной орѳографiи. Но большая будет беда, если такое написание принять за вариант нормы и тем самым упразднить русскую грамматику.
При таком повороте событий школьный учитель или университетский преподаватель будет обязан не просто ставить отличную оценку за работу с «4 моками», но и сам отвечать в том же стиле. И через пару поколений Пушкин в оригинале будет ничуть не понятнее Гомера (не Симпсона, а того, древнего).
Но отстаивать эти самые традиционные ценности нам удастся, полагаю, только в рамках либеральной парадигмы (в классическом понимании этого слова), без вторжения в частное пространство, без попыток всё урегулировать и направить в «нужное» русло. Иначе просто ничего не выйдет, кроме имитации. Но, конечно, намного труднее бывает показать, чем на самом деле ценны эти самые традиционные ценности, чем ввести их в приказном порядке со следующего понедельника.
И еще одно замечание, напоследок. Традиционные ценности — великая вещь, но не абсолютная. Некогда во имя этих самых ценностей, ради их защиты на крест отправили Христа. Велика их цена в этом мире, но и она относительна.
Читайте также:
Вечные ценности как основа русского общественного идеала
По ту сторону «традиционализма» и «либерализма»