Мария Божович
Все эти дети не просто пошли в новые школы. Они сдали очень сложные вступительные экзамены, потому что в лучшие образовательные учреждения, даже платные, берут только лучших.
Были и у меня порывы к смене школы. Мой сын как-то сделал попытку перейти в замечательный лицей, и она даже удалась. Не забуду, как забирала его из старой школы. Сложила в папку все документы, принесла директрисе цветы, поблагодарила, получила напутствия. Ушли.
На следующий день было родительское собрание в лицее. Перед нами выступали учителя — да не учителя, а заведующие кафедрами, потому что там была, по сути, уже вузовская система. Никакого принуждения, свободная творческая работа, минимум регулярного контроля, максимум возможностей для занятий и освоения новых знаний (компетенций, как сейчас принято говорить), лекции, эссе. В конце года — экзамен. Одна мама вопрошала строго: «Мой ребенок был отличником в физматшколе, как вы думаете, что нового вы сможете ему дать?» Я внутренне сжалась от этой реплики. Ох, справимся ли?
И нет, не справились. Прошло полгода — и мой ребенок вернулся обратно. Это было, конечно, бесславное возвращение, немного как в кино, когда пленку крутят задом наперед. Вот я разговариваю с директором лицея, вот собираю в папочку возвращаемые мне документы, подписываю какие-то согласия и спиной, справа налево, возвращаюсь в предыдущий кадр: старая школа, знакомая директриса, которая — спасибо ей! — не говоря худого слова, берет сына обратно.
У всех — да, у меня — нет. У всех круто — у нас не очень. Впереди — год учебы, прежнее место, прежние проблемы и вот это вечное «выше головы не прыгнешь».
Мой муж тогда сказал: «Фиаско — тоже полезный опыт. Чем раньше из него сделаешь выводы — тем лучше». И это, наверное, правильно, но только ничуть не утешает.
В таких ситуациях задаешь вопросы не детям, а себе. Где я ошиблась? Наверное, с самого начала нельзя было выбирать школу по территориальному принципу, чтобы ближе было ходить. Наверное, нужно делать не так, как удобно, а так, как надо. А надо — лучших учителей, индивидуальный подход, постоянная родительская вовлеченность во все школьные дела. И так с первого дня, с первого класса, с 1 сентября. Тогда потом будут и математическая школа, и филологический класс, и олимпийское призерство, или — на худой конец — такие репетиторы, которые смогут увлечь, заинтересовать, повести за собой и обеспечить вожделенные 90 баллов.
Или я плохая мать? Или у меня дети неталантливые, им не дано? (О, эта мысль вообще невыносима, лучше уж казнить себя за лень.) Нет-нет, они способные, просто не умеют мобилизоваться, сдавать экзамены и побеждать.
Но как они потом будут конкурировать с другими, ведь конкуренция в современном мире поджидает нас на каждом шагу?
У меня нет ответа на эти вопросы. И мне бы очень хотелось написать: «Зато теперь у моих детей все только прекрасно». А я еще не знаю, прекрасно у них или нет. Но я точно знаю одно: жизнь — это не спринт, а марафон. И неизвестно, кто победит в забеге на длинную дистанцию — тот, кто явился 1 сентября в элитарную школу, где «все свои», или тот, кто с традиционным букетиком двинул в обычную, рядом с домом, где его терпеть не может математичка. Или тот, кто поехал на школьном автобусе в райцентр, потому что на ближайшие 100 километров школа — одна.
Как говорил один мой редактор, подтрунивая над многозначительными концовками журналистских текстов, «будущее покажет грядущее».
Но оно ведь, действительно, покажет.
