Андрей Золотов, главный редактор RussiaProfile.org.
Из любви к своей учительнице русского языка кипрский священник протоиерей Савва Михаилидис горит идеей восстановления храма в ее порушенной усадьбе, где былая жизнь давно и безвозвратно ушла. Станет ли это восстановление новой реальностью для бедного среднерусского села?
Фото: Александра Никифорова
Походив на морозе по заснеженному парку старинной русской усадьбы, помолившись у величественной обветшалой колокольни – единственного, что осталось здесь от красавицы-церкви — пожилой кипрский священник греет замерзшие ноги у электрообогревателя в стоящем поблизости здании церковно-приходской школы, перестроенном в базу отдыха Калужского турбинного завода.
«Знаешь, есть такое стихотворение Лонгфелло, — говорит он по-русски с заметным греческим акцентом, — О человеке, который оказался в том месте, где когда-то была его свадьба с давно умершей женой. Оно так точно передает, что я здесь чувствую!» И дальше, уже по-английски, цитирует великого американского романтика:
Вот это место! Стой, мой конь!
Дай оглядеться мне,
Из тени памяти позвать
Картину прошлых дней.*
Протоиерей Савва Михаилидис – священник русскоязычного прихода Кипрской Православной Церкви на окраине Лимассола – учился русскому языку и литературе во Франции в 70е годы прошлого века у монахини Серафимы (Антонины Михайловны) Осоргиной, которая выросла здесь, в Сергиевском, как тогда называлась эта усадьба. Сегодня 63-летний отец Савва пытается сделать невозможное – начать восстановление разрушенной Покровской церкви в Кольцово в память о своей любимой учительнице.
В этом его поддерживают местные краеведы, одобряет митрополит Калужский и Боровский Климент, не препятствует и нынешний распорядитель этой земли. Благосклонно смотрят на это дело и потомки Осоргиных, живущие за границей. Но все останавливаются в нерешительности перед грандиозностью этой задачи – все же построенная здесь вдовой екатерининского генерала Марией Карр в 1810 году, закрытая советской властью в 1932 и разобранная местным пьянчугой на кирпичи в 1952 величественная церковь предназначалась для процветающего помещичьего имения и около 2000 крестьян, живших в селе и окрестных деревнях. А сегодня в Кольцово едва наберется 500 в основном пожилых жителей, как правило, едва сводящих концы с концами.
Но кипрский священник, который сделал это «последним делом своей жизни», не унывает. Пока его калужские друзья-краеведы обивают пороги местных ведомств в поисках поддержки, он собирается организовать сюда паломничество с Кипра.
«Я надеюсь, что наши паломники что-то пожертвуют, — говорит он, обращаясь к своей калужской «группе поддержки». — Не думайте, что появится один человек и скажет: возьмите 500 тысяч евро и постройте храм. Кто-то сколько-то пожертвует, а там как Бог даст».
Сегодня здесь нет прихода, способного восстановить и содержать эту церковь — когда в расчищенной колокольне служили в январе на популярный в народе праздник Крещения, то собралось около 40 человек. Поэтому надежды возлагают на то, чтобы превратить усадьбу в церковный приют или детский лагерь. Об этом шла речь на недавней встрече отца Саввы и инициативной группы краеведов с директором Калужского турбинного завода Юрием Максимовым. И хотя последнее слово будет за владельцем завода, компанией «Северсталь», директор, по словам участников встречи, выразил готовность передать всю усадьбу Калужской епархии. Но даже если и это произойдет, то до восстановления Покровской церкви будет еще очень далеко – нужны многие миллионы рублей и огромные усилия.
Для митрополита Калужского и Боровского Климента это – вопрос поиска спонсора, готового поднять такое дело. Поиска особенно трудного в условиях экономического кризиса. Да и других, более неотложных дел и начатых проектов в епархии предостаточно. Митрополит считает, что устаревшую заводскую базу отдыха лучше всего превратить в современный «молодежный центр духовно-просветительской работы» — детский лагерь летом, учебный и конференционный центр в остальное время года. Тогда и храм оживет, и жители Кольцова будут иметь столь нужные им рабочие места, и у сегодняшних молодых людей будет возможность прикоснуться к вековой русской духовной культуре. А на это, включая модернизацию здания, прокладку современных коммуникаций и восстановление храма по экономичному плану, с более скромной внутренней отделкой, чем была в 19м веке, понадобится, по его прикидкам, около 500 миллионов рублей. На содержание центра – около миллиона рублей в месяц. Без поддержки государства и серьезного спонсорства епархия такого не осилит.
«Надо найти такого человека, который бы понял значение храма в этом месте – а место это уникальное и по истории, и по экологии, и по красоте, — говорит митрополит Климент в интервью РИА Новости. – Тогда возродится и село, и усадьба. Но здесь должна быть заинтересованность!»
Среднерусское село
История строительства, разрушения и сегодняшнего дня села Карово-Горяиново-Сергиевское-Кольцово, как называлось оно в разное время за более, чем 300 лет своего существования – это история строительства, разрушения и трудно разрешимых вопросов о неясном будущем среднего, срединного русского села. Среднего — и потому, что находится оно в Средней России, в 150 километрах к югу от Москвы, в среднем течении срединной русской реки Оки. И потому, что владевший этим имением с 1843 по 1918 год род Осоргиных принадлежал к среднему московскому дворянству – не к древнему боярству, не к государственным мужам или полководцам – а к тем, что служили на средних должностях – от армейских капитанов до губернатора Тулы, в меру сил лечили и учили своих крестьян, рожали много детей, усердно молились и гордились своей пра-пра-пра-бабушкой святой Иулианией Лазаревской. А потом частью сгинули в советских лагерях, а частью рассеялись по миру.
И потому, что сегодня в Кольцово еще живут, наряду с дачниками, постоянные жители, хотя и в основном пожилые. Не вымерло село, как многие другие, и даже видны в округе признаки современной сельскохозяйственной деятельности, а в местной администрации есть общедоступная электронная почта.
Только три из одиннадцати поселений этого сельского округа пустуют зимой, не без гордости говорит глава администрации Мария Сухорукова.
И потому, что сохранность усадьбы тоже можно определить как среднюю – она не уничтожена полностью, как многие, и не сохранена в виде музея, как некоторые. Сохранился и имеет официальный статус «памятника природы местного значения» парк — двухсотлетние липовые аллеи, ведущие одна к разрушенной церкви, другая – к сожженному дотла в 1923 году барскому дому (знаменательно, что изгоняемых в 1918 году помещиков местные крестьяне провожали со слезами, а сожгли барский дом, когда там обосновались отобравшие лучшие земли коммунары). Еще одна аллея – из высоченных лиственниц – ведет в сторону Оки, к источнику, именовавшемуся в осоргинские времена Разбойничьим, а недавно освященному и снабженному купальней. Эту аллею называют здесь «Аллей любви».
Сохранилась в перестроенном виде и приходская школа – из кирпичей от барского дома к ней было достроено крыло и второй этаж. После революции здесь был педагогический техникум, в котором преподавали прежние приходские учителя и который, по тщательно собранным краеведом Александрой Труниной свидетельствам, был культурным центром всей округи, а среди его выпускников были и профессора, и известный художник, и один сам впоследствии репрессированный чекист. В 1945 году техникум сменил в этих стенах детский дом для сирот войны.
А с 1980 года здесь база отдыха Калужского турбинного завода. Последний год, из-за кризиса, завод не может субсидировать путевки, и четырехкоечные комнаты с одним туалетом и умывальником на двухэтажный дом сегодня пустуют, хотя и поддерживаются в отменной чистоте и аккуратности.
Книга американского журналиста и любовь к русской учительнице
Главное отличие Сергиевского от сотен других запустевших русских дворянских усадеб в том, что его история подробно описана. Известный американский журналист, лауреат Пулитцеровской премии Серж (Сергей Александрович) Шмеман, сын знаменитого православного богослова, проповедника и историка протопресвитера Александра Шмемана и внучки последнего хозяина Сергиевского Ульяны Сергеевны Осоргиной, подобно многим потомкам русских эмигрантов, вырос на дедушкиных рассказах о «потерянном рае».
Приехав в 80е годы прошлого века в Москву как корреспондент агентства «Ассошиэйтед Пресс», а затем и газеты «Нью-Йорк Таймс», Шмеман начал разыскивать родовое гнездо. Сначала этим поискам упорно препятствовало КГБ – как выяснилось позже, просто стыдясь за нынешнее состояние этих мест и не желая увидеть их описание в западной прессе. Но в 1988 году друг Шмемана нашел Сергиевское под новым именем Кольцово, а в последующие годы наступившая эпоха гласности позволила журналисту и много здесь бывать, постепенно добывая у местных жителей рассказы о советском периоде жизни села, и активно работать в российских архивах, дополнивших для него семейные архивы и легенды. В результате нескольких лет изысканий в 1999 году вышла по-английски, а в последующие годы по-русски и по-французски его получившая признание книга «Эхо родной земли. Двести лет одного русского села».
Вот эта-то книга и попала пять лет назад в руки к кипрскому священнику, воспитанному в любви к русскому языку и культуре одной из семи детей последнего хозяина усадьбы, двоюродной бабушкой Сергея Шмемана.
«Она была святая женщина, огромное влияние на меня оказавшая, и я считаю ее своей духовной мамой», — говорит отец Савва.
Любовь к русской культуре пробудилась в нем в школьные годы на Кипре, когда он в переводе читал Толстого и Достоевского, рассказывает этот нетипичный для греческого священника русофил. Студентом богословского факультета Афинского университета он начал самостоятельно учить русский язык, а потом на полгода поехал в русский Свято-Пантилеимоновский монастырь на Афоне. Оттуда – в Париж, в созданный там русскими эмигрантами Свято-Сергиевский богословский институт. Но с русским языком по-прежнему было неважно. Тогда из института его направили в Покровский монастырь в местечке Бюсси в Бургундии, где провела последние годы жизни Антонина Михайловна Осоргина, принявшая в старости монашество с именем Серафима. Педагог от Бога, она основала в Париже школу, в которой учились как минимум два поколения русских на чужбине. Вот и одному из своих последних учеников – будущему кипрскому священнику – она привила такую любовь к России, которая стала одной из главных составляющих его жизни.
«Я не привык видеть разрушенные церкви»
Отец Савва – из тех людей, которым всегда мало своих обычных обязанностей. Когда-то он устраивал на Кипре демонстрации против абортов, потом создал общество и приют для помощи жертвам сексуального рабства – бесправным проституткам из бывшего СССР, часто обманным образом привезенным на Кипр и захотевшим изменить свое положение. Не ограничившись русскоязычным приходом на окраине Лимассола, он создал на Кипре Общество друзей славянских народов, развил обширные связи с Россией, в частности с Калужской землей, где это общество помогало на начальном этапе восстановлению знаменитого ныне своим реабилитационным приютом для «неблагополучных» девочек Малоярославецкого женского монастыря.
Прочитав книгу Шмемана, отец Савва поразился тому, что и корни его любимой учительницы связаны с Калужской землей. В 2006 году он первый раз приехал в Кольцово.
«Когда я увидел такое разрушение, мне было очень тяжело, — говорит он с интонацией, за которой слышатся слезы, — я не очень привык видеть разрушенные церкви! И я тут помолился Богу, чтобы Он дал мне силы восстановить этот храм».
В ожидании чуда
Неправильно было бы думать, что до приезда кипрского священника в Кольцово не было попыток восстановить церковную жизнь. В начале 90х годов в маленьком одноэтажном здании старой почты в селе был создан скромный молитвенный дом. Нескольким священникам поочередно вменялось епархией сюда приезжать и время от времени служить. С начала минувшего десятилетия группа калужских краеведов создала инициативную группу по восстановлению Покровского храма, и в последние годы служить по праздникам начали уже в расчищенной ими от мусора колокольне. В 2005 году здесь даже произошло свое чудо – местный житель обнаружил на берегу Оки приплывшую, видимо, по воде икону Божией матери «Благодатное небо». Теперь она находится в одном из калужских храмов, а члены инициативной группы иногда привозят его для молитвы в Кольцово – так было и в последний приезд вместе с отцом Саввой.
А сельский приход тем временем угас – пожилым прихожанам трудно пройти пару километров через овраг от села до усадьбы. Калужская епархия до последнего времени признавала проект восстановления храма как приходского нереалистичным. Да и многочисленные потомки Осоргиных за рубежом, некоторые из которых поучаствовали в разное время в разных проектах восстановлениях связанных с семейной историей храмов в России, не имели ни материальных средств, ни мотивов быть двигателями дела восстановления здесь усадебной церкви.
«Интерес потомков Осоргиных, которые бывали в Сергиевском, как и других эмигрантов, посещавших постсоветскую Россию, был главным образом в том, чтобы восстановить связь со своим прошлым, а не реконструировать его, — сказал Сергей Шмеман в интервью РИА Новости, — Те, кто приезжали, были не те, кто уехали из России – они давно умерли. Их наследники создали новую национальность «русских эмигрантов», но и она сейчас подходит к своему грустному концу».
Главная тема его книги – «совместный поиск прошлого», предпринятый им и жителями Кольцово. «Но у меня всегда было понимание, что настоящее и будущее этого места – в их руках, в руках России, — продолжает журналист, — Церковь, которая стояла раньше в Сергиевском как выражение веры и образа жизни, нельзя восстановить, просто отстроив прекрасные кирпичные стены. Она должна стать выражением чего-то, что нужно там людям сегодня».
Шмеман, который является членом редколлегии «Нью-Йорк Таймс» и возглавляет раздел «Мнения» ее дочерней газеты «Интернэшнл Геральд Трибьюн», говорит, что он и большинство его родственников рады усилиям отца Саввы и хотели бы видеть усадебную церковь восстановленной. Если этот процесс обретет реальные черты, потомки Осоргиных готовы, по его мнению, пожертвовать некоторые семейные иконы и помочь деньгами. «Но мы не богатая семья и не особенно сплоченная», — говорит он.
С мнением Шмемана солидарна калужский краевед Людмила Паутова. «Это должны сделать мы, россияне, помогут нам Осоргины или нет. Это нам нужно! — говорит она, идя по морозной усадебной аллее, — Для меня это дело памяти. Пока храм не восстановлен, и жизнь здесь не наладится – такое мое убеждение».
Глава администрации Кольцово Мария Сухорукова трезво смотрит на положение села и понимает, что самому селу храм не поднять. Но надежды на восстановление его не теряет. «Мы тут потихоньку просыпаемся, — говорит она, — даст Бог, если восстановление храма пойдет, и мы тоже чуток вырастем и сможем его поддерживать».
Вот так и получается, что молитва и энтузиазм пожилого кипрского священника является сегодня той верой с горчичное зерно, которая или свернет, или не свернет гору восстановления порушенной русской усадьбы.
Митрополит Климент говорит, что с надеждой смотрит на перспективу восстановления храма и одобряет деятельность отца Саввы. «Я его понимаю, я его поддерживаю, но энтузиазмом одного человека храм восстановить трудно!» — говорит он. И с горечью добавляет: «У нас только в Калужской области – еще около 300 храмов, которые ждут своего восстановления. И пара сотен усадеб. Вот это ситуация!»
_____
* Перевод Самира Шахбаза.
Читайте также:
