Люди и стены Пюхтицы

В половине восьмого вечера в храм заглядывает один из последних лучей заходящего солнца. Широкий и неожиданно тёплый, он в одно мгновение успевает вызолотить киот и до сияния отполировать серебряный оклад старинной иконы Преображения Господня, а потом устремляется наискосок прямо к чудотворной иконе Успения, напоследок осветив огромный, в человеческий рост, букет цветов, благоухающий перед главной храмовой иконой всем пюхтицким «разноцветьем» и, в особенности, невероятной красоты лилиями, белыми, розовыми и лиловыми, аромат которых чувствуется и на другой половине храма, где стоим мы с детьми.

Икона Успения Пресвятой Богородицы в Ильинском скиту

Через несколько минут луч солнца, на прощание скользнув по гранитным ступеням собора, погаснет. Солнце скроется за одну из многочисленных туч, которые весь день похаживали над эстонским местечком Куремяэ, то и дело проливаясь на головы сестёр и пока ещё немногочисленных паломников сильным и резким кратковременным ливнем.

Монастырю 123 года, каждый год монахини мхом выкладывают новые цифры

Основная часть паломников приедет в монастырь в субботу, мать Игнатия сказала нам, что на традиционный Успенский крестный ход из Васкнарвы в Куремяэ записалось около тысячи человек.

Начало Успенского крестного хода

Во всех монастырских помещениях, включая чердаки гостиниц, и даже в храмах готовят места для ночлега. В этот раз мы сумеем пройти лишь четвёртую часть пути, первые восемь километров до остановки в селе Яама, и девятилетний Ваня, который в прошлый раз, два года назад, основную часть крестного хода проехал на сопровождавшем шествие монастырском микроавтобусе, даже скажет с некоторым сожалением:

– У меня только стопы устали, а сам я не устал! Если заменить стопы, я бы еще столько же прошёл.

Крестный ход на первом переходе

Солнце вернётся в Успенский собор рано утром в субботу, к началу полунощницы, словно обойдя храм вокруг. Сноп света появится с восточной стороны и через высокие окна алтаря пройдёт над царскими вратами и дотянется до свечной лавки в противоположном углу, чтобы к херувимской песне, по мере восхода солнца, собрав мельчайшую взвесь пыли по всему храму, остаться в алтаре. В отвесном солнечном луче, который займёт всё пространство алтаря, будет плавать уже не пыль, а клубы фимиама, а на охваченную сиянием оконную раму будет больно смотреть, пока наконец священник не задёрнет светло-бежевый полог над царскими вратами…

Вечернее богослужение в пятницу совсем короткое – не больше двух часов. На правом клиросе поёт хор из троих монахинь. Под высокие своды Успенского собора уносится негромкое: «алчущия исполни благ и богатящиеся отпустил тщи».

Сегодня служит иеромонах из Псково-Печерского монастыря. Он медленно обходит храм, кадит перед каждым образом. Чуть дрожат от движения воздуха огоньки свечей перед большой иконой Владимирской Божией Матери. Высокая послушница в остроконечной «связочке», неслышно скользя по храму, протирает стёкла образов и тушит на подсвечниках огарки свечей. Такие связочки, которые не увидишь больше ни в одном монастыре, послушницы получают не сразу.

Сначала новых сестёр благословляют носить тёмное платье, ряску и платок с открытым лбом, потом разрешают закрыть лоб, после – благословляют ношение чёток и связочки или, как здесь ещё называют этот необычный головной убор, «колпачка». Следом сестёр постригают в рясофор, вручают рясу и камилавку. Это иноческий постриг, при котором послушница изменяет имя. Многие инокини до самой смерти живут в монастыре без пострига в мантию.

Послушница обители

– А кто такие богатящиеся? – шёпотом спрашивает Ваня.

Немного подумав, Маша отвечает:

– Это те, которые думают, что они богатые, а у них ничего нет.

В восемь над свечной лавкой мелодично бьют часы, и служба заканчивается. Такие часы с боем в обители повсюду: в Успенском соборе и в Ильинском храме в скиту, в коридорах и трапезных монастырских гостиниц, в покоях Игумении Филареты.

Сама Игумения весь день в трудах: то руководит ремонтом в гостинице, то распоряжается организацией размещения паломников, то поёт на клиросе или беседует с прихожанами в храме. Но мы знаем, что она обязательно найдёт время, чтобы и с нами, как и два года назад, пообщаться.

Это лето в Эстонии выдалось необычайно жарким, местные жители даже купались в традиционно холодном Финском заливе. А сейчас, в конце августа, природа берёт своё: в течение последней недели столбик термометра не поднимается выше семнадцати-восемнадцати градусов и постоянно идут дожди.

Но после службы – небеса чистые, и мы идём гулять по обители. Вон знаменитые пюхтицкие поленницы, заострённые, как связочки новоначальных сестёр, а вот могила покровителей монастыря эстляндского губернатора князя Сергея Шаховского и его супруги княгини Елизаветы, которая пережила мужа на сорок пять лет и в последние годы проживала около монастыря. В музее обители любовно хранится вышитая княгиней прекрасная скатерть с назидательными поговорками: «Не всё сбывается, что нам желается», «Бойся Всевышнего, не говори лишнего», «Толк да лад, в том и клад».

Стол с различными подарками и святынями, застеленный вышитой княгиней Шаховской скатерью

Внутренняя жизнь монастыря надёжно скрыта от постороннего глаза. В обители сто десять сестёр, ещё шестеро – в Ильинском скиту в Васкнарве. В этом удалённом от крупных городов монастыре на северо-востоке Эстонии нет газового отопления, котельная работает на жидком топливе, а печи до сих пор топятся дровами. Большинство пожилых монахинь с грыжами: ещё совсем недавно приходилось пилить дрова двуручной пилой, грузить на сани и везти в монастырь. Сестры и пахали сами, и сеяли, и воду от источника на коромысле носили. Послушания на скотном дворе и на кухне – тоже не из лёгких.

Пюхтицкие поленницы

– Кто много трудился, легко умирает, – рассказывает нам знакомая монахиня. – Иная сестра ещё вчера в бане парилась, утром в храм сходила, причастились, а вечером её не стало. Тем же, кто нёс легкие послушания, приходится потерпеть, поболеть, посмиряться.

В монастыре издавна живут немецкие овчарки, которые сторожат территорию обители по ночам. Куда ни пойдёшь в Пюхтице, обязательно встретишь кошку. «Как же, на земле живём, мыши повсюду», объясняет нам любовь к домашним животным мать Игнатия, но, глядя на умиротворённые и холеные кошачьи морды, понимаешь, что кошек здесь ценят не только за приносимую ими пользу.

Этому коту явно не до мышей

Иногда в Пюхтицу приезжают высокие гости, как церковное, так и светское начальство. Посмотрев на монастырский быт, многие вздыхают, что сёстры как-то бедненько живут. А пюхтицких монахинь это только удивляет:

– Почему же бедненько? Нам всего хватает. Атмосферу люди создают, а не стены.

Да, в Пюхтице радушно и хлебосольно принимают каждого гостя, независимо от вероисповедания. Сюда едут лютеране и католики со всей Прибалтики, и многие принимают православие. В Пюхтице проходят конференции и чтения, хотя зал в доме для представительских целей невелик и не приспособлен для многолюдных собраний. К святому источнику, к освященному дубу, на кладбище с могилами игумений, монахинь и благотворителей монастыря приезжают не только русскоязычные эстонцы: обитель притягивает к себе тысячи людей отовсюду, пожалуй, лишь россиян немного – визовый режим. В каждом уголке благоухают прекрасные цветы.

На кладбище: у послушницы Елены Блаженной всегда есть посетители Могила игумении Варвары, строительницы монастыря, всегда в цветах

Но я давно заметил другое: пюхтицкие насельницы всегда улыбаются. Паломнику, который, подобно нашей семье, приехал поклониться святыням обители на несколько дней, не всегда заметен тяжёлый труд сестёр, но ещё более прикровенна молитвенная жизнь монастыря, тот источник сил, вдохновения и радости, который оставляет на лицах пюхтицких монахинь нездешний свет.

Нам с детьми в этих стенах и с этими людьми тепло и уютно. После ужина мы выходим посмотреть на звёзды, еле различимые на чёрном небе. Пора спать, завтра нас ждёт новый интересный день.