«Люди нуждались в экстренной помощи». Стоматолог из Германии бесплатно лечит украинских беженцев
«Неделя в дороге и никакой сменной одежды»
— Мой старший сын на момент начала событий учился в Киеве на пятом курсе, заканчивал мединститут. Еще у меня брат живет в Киеве. За несколько дней до <спецоперации> он позвонил и сказал, что обстановка неспокойная, ходят нехорошие слухи, и если что, он с детьми приедет ко мне в Германию. Для меня это тогда прозвучало совершенно нелепо. Но я все-таки позвонил сыну, чтобы выяснить, что происходит.
Сын Лев вырос в Германии, немецкий гражданин, а в Киеве кроме учебы у него была практика — бесплатно протезировал бабушек-дедушек, очередь на неделю вперед. Поэтому и не захотел уезжать — не хотел бросить их. Тоже был уверен, что ничего страшного не произойдет, этим и успокоил меня.
Когда все началось, выехать из Киева стало очень сложно. Сын простоял в пробках больше восьми часов и вернулся обратно.
Самолеты уже не летали вовсе. Буквально через несколько дней начали стрелять в городе, я сам слышал выстрелы, когда мы разговаривали по телефону. В тот момент я понял, насколько все серьезно, и сильно заволновался за сына.
В итоге его забрал мой друг. Двумя машинами им удалось выбраться из Киева до комендантского часа. Машину неоднократно останавливали, проверяли документы. Так и доехали до Молдавии, а оттуда в Германию. По дороге дети болели, и путь затянулся на неделю.
Параллельно через Словакию к нам двигалась семья племянника с родственниками и друзьями. Так еще до прибытия сына на пороге нашего дома появились 11 человек.
Они все приехали почти без вещей, максимум с маленьким рюкзачком, и первым делом начали стирать. Неделя в дороге и никакой сменной одежды.
Вупперталь, Германия. Фото: wikimedia commons
Одна из приехавших, Катя, молодая женщина лет 35, сняла обувь и больше не смогла ее надеть — так у нее распухли ноги. Мы стали подбирать обувь жены и дочерей, но ее нога по ширине только в сыновий 44-й размер и влезла. Через день отек спал.
Первый день Катя молча страдала, а глядя на нее, ревел и ее шестилетний сын. Все старались не дать ей замкнуться в себе, вытаскивали из шокового состояния разговорами, спрашивали, где она жила, чем занималась — что угодно, лишь бы она не молчала.
Она рассказывала о своей работе и жизни, и вдруг сообщила, что переживает за холодильник — оставила в нем куриные сердца и вот они теперь испортятся и будут вонять. Тогда мы поняли, что ей стало полегче.
«Зачем ходить на службы, если Христос ходит по улицам»
В целом все беженцы приезжают в тяжелом состоянии. Уставшие. Дети отходят быстрее. Их отвлекает новая страна, школа, садики. Наверное, это и к лучшему…
С каждым днем приезжают новые травмированные люди. Вот недавно приехала женщина откуда-то из-под Киева — из Бучи или Ирпеня. Она долго пробыла в подвале, когда могла, созванивалась со своей подругой, потом они потеряли связь. Позже выяснилось, что эта подруга покончила с собой…
В клинике часть сотрудников тоже из Украины — мы практически все время сидели в телефонах. У кого-то мама во Львовском университете преподает — наотрез отказалась уезжать. У кого-то бабушка под Запорожьем купила уток и теперь не хочет бросать их…
Мы, конечно, работали, но состояние было подавленное.
И вот тогда я принял решение и написал в соцсетях о том, что мы готовы лечить беженцев — без оплаты и без страховки. Это единственный способ и людям помочь, и избавиться от кошмарного оцепенения, вызванного бездействием, — своего рода психотерапия.
Когда пришли первые пациенты, я понял, насколько это было правильное решение. Люди находились по неделе в дороге. Первая пациентка сломала зуб, и осколок до крови резал ей язык. Потом пришла девочка с раздутой щекой. Люди, у которых были проблемы с зубами до этого, оказались в плачевном состоянии и нуждались в экстренной помощи. Человек 50 на данный момент мы вылечили.
Меня иногда спрашивают, сколько стоит такая помощь, ведь стоматологическое лечение дорогое. Что ж, часть пациентов, может, потом принесет страховку, кто-то не принесет, но мы это переживем. Иногда выходим работать на выходных, я лечу — моя дочь ассистирует.
Вениамин Цыпин
Все мои сотрудники, половина из которых русские и украинцы, поддержали эту инициативу и буквально воспряли! Когда они увидели, что могут помочь, настроение сразу поменялось, и эта помощь спасает не только беженцев, но и всех нас — кто живет сейчас у себя дома в благополучии.
В какой-то момент мне позвонила моя знакомая из Германии и стала жаловаться. Говорит: «Не могу работать, сажусь за документы и начинаю плакать, неделю уже реву, ничего больше нет сил делать».
Посоветовал из опыта: езжай в пункт приема беженцев, найди там женщину с твоими размерами, отдай ей свою одежду, у тебя же шкаф ломится.
Расспроси ее: откуда она, как добралась, кто остался дома? Выпей с ней кофе, купи ей еду и средства гигиены. И увидишь, как потеплеет на душе и захочется работать — есть для чего же.
Церковная знакомая говорит: «Великий пост начался, я хожу на все службы, не успеваю заниматься беженцами».
А я этим постом понял: зачем ходить на службы, если Христос ходит по улицам. Ощущение, когда помогаешь этим людям — как будто встречаешь кого-то большего, чем человек, будто встречаешь самого Бога.
«Не нужно бояться того, что ты русский»
Из неприятного. Одна моя любимая пациентка, родом из России, лет пять как переехала, вдруг спрашивает меня: «Вы еще русских лечите?» А глаза неуверенные и немного испуганные.
Как она могла такое подумать — что я могу не лечить русских или испытывать хоть какие-нибудь неприятные чувства [к ним]? Я всегда в Киеве говорил на русском, украинский понимаю, но чтобы заговорить, надо еще и потренироваться.
У сотрудницы ребенка обозвали в школе, причем это были турецкие дети. Сказали: «Ты русская, и из-за тебя это все происходит». Учителя все тут же пресекли. Напряжение вокруг было, особенно в первые дни, сейчас полегче.
Я пишу заметки в соцсетях, как реакция были лайки или молчание. В последние время посыпались комментарии и письма. Люди требуют от меня совершенно противоположных вещей, хотя, если так разобраться, а с чего это вдруг они вмешиваются в мою жизнь? Хотят управлять мной? Я пишу, что думаю. Не стал оправдываться, просто отключил и стер комментарии.
Люди находятся в злости, и им нужно как-то ее вывести наружу. Хотелось бы пожелать читателям «Правмира»: за границей ни в коем случае не нужно бояться того, что ты русский или говоришь на русском.
Не надо даже допускать всех этих разговоров о том, кто прав и кто виноват. У тебя своя собственная жизнь и ты не несешь ответственность за политиков.
Даже в голову не бери. Не вступай в ту область, за которую ты реально не можешь быть ответственным.
Ты врач — говори о медицине, парикмахер — о прическах. Воспитатель — о воспитании, мать — о детях. Пусть о политике говорят и спорят политики. А ты кто? Еще не министр? Ну тогда и не притворяйся им.
Моя тетя Нелли сейчас живет в Германии. А ее семью расстреляли фашисты. Она лежала во рву с трупами, потом выползла и сумела спастись. Представьте ее отношение к немцам. Это не помешало ей в 1995 году переехать в Германию, начать говорить по-немецки. И даже рассказывать о том, что она пережила, в немецкой школе.
Этот семейный факт дает мне надежду, что у всех людей есть пути к примирению, любви и обретению мира в душе.
Фото из личного архива Вениамина Цыпина