Максим Шевченко: Разукрупнение епархий пойдет на пользу

Внутреннее дело Русской Православной Церкви — разукрупнение епархий – теперь стало делом общим и светским. Когда в 2009 году православная церковь поделила на две части свою первую епархию – Читинскую – никто и не заметил. В 2011 РПЦ расколола сразу несколько епархий: Ставропольскую, Тобольско-Тюменскую, Екатеринбургскую, Красноярскую, Мордовскую – и все сразу стали переживать. Больше всего наблюдателей беспокоило, что новые границы проходят по линии сырьевых потоков и территориям национальных республик. Без окормления «крепкой» кафедры Ставрополя остались национальные кавказские окраины, а приходы двух северных сырьевых гигантов Красноярска и Тюмени поделились на богатые северные и небогатые южные. О том, что последует за новыми изменениями внутри РПЦ, и попал ли в опалу известный уральский епископ, Накануне.RU рассказал член Общественной палата России, журналист Максим Шевченко.

Вопрос: В этом году сразу несколько епархий оказались поделенными на части, из Екатеринбургской и Верхотурской епархии выделились сразу три. Как вы считаете, во благо ли такое дробление и чем это грозит?

Максим Шевченко: Дело в том, что проблема крупности российских епархий поднималась православными образованными людьми уже давно, она только называлась проблемой малочисленности епархий. Считалось, что на такую большую страну, как Российская империя, очень мало епархий православной церкви. Этим вопросом задавались лучшие умы России еще в 19 веке. Об этом писал Ключевский, об этом писал Федотов, об этом писал Карташев, и об этом, я помню его доклад, писал наш современник, церковный историк Владимир Мохнач.

В чем заключалась эта проблема? Если мы посмотрим на карту российских епархий, мы увидим, что в центральной части России, там, где исторически возникали древние княжества, достаточно большое количество епархий, хотя, по мнению многих, это число даже очень большее. А чем дальше мы углубимся в Сибирь или на Урал, тем епархии территориально становятся больше. Тем больше становится дистанция между прихожанами и епископом, который, даже если бы и захотел, не смог бы побывать во всех концах своей епархии. Это потребовало бы от него столько усилий, что вряд ли какой-нибудь современный епископ выдержал такое напряжение, а в 19 веке епископам приходилось ехать по полгода, чтобы достичь какого-то отдаленного района. Поэтому мне кажется, что та деятельность, которую сейчас затеял патриарх по разукрупнению епархий, является абсолютно правильным делом. Этот шаг продуман, проанализирован и обоснован лучшими умами православной мысли.

Мне кажется, тут не надо останавливаться! Чем больше будет епископов, чем больше будет епархий в России, тем плотнее и живее будет ощущаться православная жизнь, и острее будет ощущаться связь между общиной и епископом, тем точнее будет роль епископа в епархии, потому что епархия – это церковь в миниатюре.

Разукрупнение епархий приведет, в конечном итоге, к оживлению и православного образования, и воспитания, и к уменьшению злых нравов, господствующих среди православных.

Вопрос: Возможно, эти «злые нравы» – плод того, что церковь не разъяснила своих мотивов до конца? На Ставрополье, например, волнуются, видя, что без окормления оказались национальные окраины. Как Вам кажется, всегда ли такое деление оправдано?

Максим Шевченко: Знаете, честно говоря, не беру на себя смелость и дерзость советовать священноначалию, как надо делить границы епархий, мне кажется тут виднее Патриарху и Священному Синоду. Есть, конечно, гордые умы, которые уверены, что лучше Патриарха и Священного Синода все знают и ведают. Тут есть какие-то резоны, о которых нам не докладывают, но о которых ведает только Патриарх. Он один знает, как делить ему свои епархии. Что касается Ставрополья, то тут, собственно говоря, я не вижу проблемы, в конце концов, самая густонаселенная территория Ставрополья – это Минводы. Поймите, церковная жизнь полна нюансов, и, если они есть, значит, они зачем-то нужны. И, может, по воле Божией мы когда-нибудь это поймем.

Вопрос: В Екатеринбурге неоднозначно восприняли отъезд архиепископа Викентия. Это был достаточно видный иерарх в масштабе всей страны. Как, по-Вашему, оправдан ли его перевод? При Викентии местная епархия стала одной из самых сильных в стране. В качестве примера можем вспомнить хотя бы телеканал «Союз», который создавался при нем.

Максим Шевченко: Это опять же знает Патриарх. Я всегда выступал за то, чтобы епископы произрастали из народа церковного, чтобы они были из тех же мест, откуда их паства. Чтобы в Екатеринбурге были епископы, которые происходят из православных екатеринбуржцев, из уральцев, по крайней мере.

Когда епископов, как партийных работников, перемещают с места на место, мне, как человеку светскому, кажется это немного странным, это разрушает такое домашнее семейное отношение между священноначалием и паствой.

Правильно посылать в новую епархию молодых епископов, чтобы они своей активностью зарабатывали имя миссионерской деятельностью в новых епархиях. Но, с другой стороны, возможно, у Патриарха есть свои взгляды на этот счет. Он тех людей, которым доверяет, посылает в такие трудные места, как Ташкент, где надо быть дипломатом, где надо жить в окружении преимущественно неправославного населения и представлять всю Россию в целом. Я знаю, что в бывших советских мусульманских республиках СССР православные епископы занимают довольно важную позицию, и люди в этих республиках воспринимают епископа, в первую очередь, как посланника христианской церкви. Они имеют большой авторитет и являются там лицом России. Поэтому, возможно, Патриарх послал епископа в Ташкент не в ссылку, как сейчас многие говорят, а, наоборот, с очень важной и ответственной миссией, потому что он ему доверяет и доволен тем высоким уровнем управления Екатеринбургской епархией, который он показал за эти годы. Ташкентскую епархию, кстати, долгое время возглавлял владыка Владимир – человек не последний в истории Церкви, и кафедра там ответственная и внушительная, прямо скажем.

Вопрос: А что насчет северных епархий? Тюменская, Красноярская? Это тоже были достаточно сильные, богатые образования, зачем их дробить? Делить их на Север и на Юг?

Максим Шевченко: На счет Красноярского края, по-моему, деления на две епархии мало! Я бы Красноярский край разделил на десять епархий. Отдельно можно создать Минусинско-Саяно-шушенскую епархию, отдельно Красноярскую, отдельную епархию для окормления Норильска. Точно так же и Тюменско-Тобольскую делить на две – это мало. Потому что и Салехард, который совсем недавно подчинялся тобольскому епископу Димитрию, и другие города севера требуют специального отдельного епископского участия. Процесс разукрупнения епархий должен продолжаться. Главная задача — это сделать церковь живым действующим организмом. А не так, чтобы епископ правил, имея связи с местной элитой, власть имущими и губернатором и был довольным представителем власти. Главное, чтобы епископ представлял народ, церковный народ.

Вопрос: А что бы Вы сказали тем, кто считает, что линия деления епархий прошла по линии движения материальных благ? От Тюмени отделили богатые автономии, от Красноярска Норильск, от Екатеринбурга отделили Верхотурье, в которое сейчас планируют вкладывать средства как в туристический и религиозный центр.

Максим Шевченко: Я бы им сказал и напомнил, что смирение есть основа Православия, что если Патриарх так считает, значит так надо. И им бы следовало не финансы считать, а заняться спасением души.

Читайте также:

Трудные вопросы разукрупнения епархий