Маленькая принцесса. Глава 18,19 . Я старалась!
ГЛАВА 18
«Я старалась!»
Все разъяснила миссис Кармайкл — она тотчас явилась. Добрая и миловидная, она нежно обняла Сару и все ей рассказала. Неожиданное открытие до того потрясло больного, что им овладела ужасная слабость.
— Сказать по чести, Кармайкл, — слабо произнес он, когда кто-то предложил отвести Сару в соседнюю комнату, — я боюсь хоть на миг упускать ее из виду.
— Я с ней побуду, — сказала Джэнет, — а через несколько минут придет мама.
И Джэнет увела Сару.
— Мы так рады, что вы нашлись, — сказала она. — Вы даже представить себе не можете, как мы рады!
Рядом стоял Дональд и, сунув руки в карманы, задумчиво глядел на Сару.
— Почему я тогда не спросил, как вас зовут? — произнес он виновато. — Вы бы сказали: «Сара Кру» — и вас тотчас бы нашли.
В эту минуту как раз и вошла миссис Кармайкл. Она была растрогана и, подойдя к Саре, обняла и поцеловала ее.
— Бедное дитя, вы ничего не понимаете, — сказала она. — Немудрено!
Сару волновала лишь одна мысль.
— Прошу вас, скажите мне, — проговорила она, глядя на закрытую дверь библиотеки. — Это он предал моего папочку? Неужели это был он?
Миссис Кармайкл заплакала и снова поцеловала Сару. Ей казалось, что Сару надо почаще ласкать, потому что ее так давно никто не ласкал.
— Моя дорогая, он его не предавал, — отвечала миссис Кармайкл. — И деньги вашего отца остались целы. Мистеру Кэррисфорду только показалось, что они пропали. Он очень любил вашего отца и от горя так заболел, что лишился рассудка. Он чуть не умер от воспаления мозга, а когда он стал понемногу поправляться, вашего отца уже не было в живых.
— Он не знал, где меня искать, — прошептала Сара. — А я была так близко.
Она никак не могла примириться с мыслью о том, что она была так близко.
— Мистер Кэррисфорд думал, что ваш отец отдал вас в школу во Францию, — продолжала миссис Кармайкл. — Он все время шел по неверному следу. Он искал вас повсюду. Он видел, как вы проходили мимо его дома, такая одинокая и грустная, но ему и в голову не приходило, что вы — дочь его друга. Но он вас жалел и хотел вам помочь. Это он велел Рам Дассу лазать в ваше отсутствие к вам на чердак и приносить всякие вещи.
Сара вздрогнула от радости; лицо ее просияло.
— Так это был Рам Дасс? — вскричала она. — Это мистер Кэррисфорд ему велел? Это он сделал так, что мой сон сбылся?
— Да, дорогая, да! Он очень хороший и добрый. Он принял в вас участие ради пропавшей дочки своего друга.
Дверь библиотеки отворилась, и в комнату вошел мистер Кармайкл. Он подозвал Сару.
— Мистеру Кэррисфорду лучше, — сказал он. — Он просит вас войти.
Сара поспешила к нему. Она вошла в библиотеку с сияющим лицом и остановилась возле его кресла, прижав к груди руки.
— Так это вы мне все присылали? — тихо, но взволнованно воскликнула она. — Все эти дивные, дивные вещи? Их посылали вы?
— Да, бедное дитя, это был я, — отвечал мистер Кэррисфорд.
От долгой болезни и горя он ослабел, но глаза его смотрели на нее с такой любовью, что Сара вспомнила отца. Она опустилась на колени возле кресла больного, как когда-то устраивалась возле своего отца, когда они жили вместе и так любили друг друга.
— Значит, мой друг — это вы, — сказала Сара. — Вы — мой друг!
И она прижалась лицом к его исхудавшей руке и покрыла ее поцелуями.
— Через три недели он будет совершенно здоров, — шепнул мистер Кармайкл жене. — Посмотри на его лицо!
И вправду, выражение лица у мистера Кэррисфорда стало совсем иным. Теперь с ним рядом была «маленькая хозяюшка», и ему надлежало думать о ней и заботиться. Прежде всего, следовало решить, как поступить с мисс Минчин. Надо с ней встретиться и объявить ей о перемене в судьбе ее воспитанницы.
Сара не вернется в пансион. Это мистер Кэррисфорд твердо решил. Она останется с ним, а к мисс Минчин отправится мистер Кармайкл.
— Хорошо, что мне не надо туда возвращаться, — сказала Сара. — Она очень рассердится. Она меня не любит. Впрочем, возможно, это моя вина, потому что я ее не люблю.
Но, как ни странно, мисс Минчин избавила мистера Кармайкла от необходимости идти к ней — она сама явилась за своей воспитанницей. Сара ей зачем-то понадобилась, и она очень удивилась, когда той не оказалось в школе. Одна из служанок видела, как Сара вышла из дома, унося что-то под накидкой, а потом поднялась по ступенькам в соседний дом.
— Что это значит? — вскричала мисс Минчин, оборотясь к мисс Амелии.
— Я ничего не знаю, сестра, — отвечала мисс Амелия. — Возможно, она познакомилась с нашим соседом, он ведь тоже жил в Индии.
— От нее всего можно ожидать, — фыркнула мисс Минчин. — Небось навязывается в знакомые и старается вызвать его сочувствие — какая дерзость! Она там уже два часа сидит! Нет, я пойду выясню, что там происходит, и извинюсь за ее вторжение.
Сара сидела на скамеечке возле кресла мистера Кэррисфорда и слушала его рассказ — о, ему столько нужно было ей объяснить! — когда Рам Дасс доложил о приходе мисс Минчин.
Сара невольно встала — краска схлынула с ее лица; впрочем, мистер Кэррисфорд отметил, что она спокойна и не выказывает признаков испуга, обычных в детях ее возраста.
Мисс Минчин вошла в комнату с суровой и величественной миной. Платье на ней было добротное и строгое; манера — учтива.
— Мне очень жаль беспокоить мистера Кэррисфорда, — произнесла она, — но я вынуждена объясниться. Я — мисс Минчин, директриса пансиона для благородных девиц, который находится рядом с вами.
Индийский джентльмен с минуту молча взирал на нее. Будучи по натуре человеком вспыльчивым, он старался овладеть собой.
— Значит, вы мисс Минчин? — спросил он наконец.
— Да, сэр.
— В таком случае, — сказал индийский джентльмен, — вы пришли вовремя. Мой адвокат, мистер Кармайкл, как раз собирался нанести вам визит.
Мистер Кармайкл слегка поклонился, мисс Минчин с удивлением взглянула на него, а потом опять на мистера Кэррисфорда.
— Ваш адвокат! — повторила она. — Не понимаю. Я сочла своим долгом прийти к вам, ибо мне стало известно, что одна из моих учениц, живущая у меня из милости, посмела явиться к вам. Я пришла объяснить, что она осмелилась на эту дерзость без моего ведома. — Она обернулась к Саре — Ступайте сию же минуту домой, — приказала она с негодованием. — Вы будете строго наказаны. Сию же минуту отправляйтесь!
Индийский джентльмен привлек Сару к себе и погладил по руке.
— Она не пойдет, — сказал он.
Мисс Минчин показалось, что она сходит с ума.
— Не пойдет?! — повторила она.
— Нет, — подтвердил мистер Кэррисфорд. — Она не пойдет домой, если вы так называете свое заведение! Отныне она будет жить у меня.
— У вас? У вас, сэр?! Что это значит?
— Будьте добры, Кармайкл, объясните мисс Минчин, как обстоит дело, — сказал индийский джентльмен, — и постарайтесь сделать это покороче.
Он усадил Сару на скамеечку и взял ее руки в свои — так всегда делал ее отец.
И мистер Кармайкл объяснил ровным, спокойным тоном человека, знающего дело во всех юридических подробностях. Будучи деловой женщиной, мисс Минчин это тотчас поняла, что не доставило ей радости.
— Мистер Кэррисфорд, сударыня, — сказал мистер Кармайкл, — был близким другом покойного капитана Кру. Он был его партнером в нескольких крупных предприятиях. Состояние, которое капитан Кру считал потерянным, не погибло и находится сейчас в руках мистера Кэррисфорда.
— Состояние! — вскричала мисс Минчин, бледнея. — Сарино состояние!
— Совершенно верно, — холодно подтвердил мистер Кармайкл, — оно станет Сариным состоянием. Собственно, оно уже сейчас принадлежит ей. Вследствие определенных обстоятельств оно значительно увеличилось. Алмазные копи себя оправдали.
— Алмазные копи! — проговорила, задыхаясь, мисс Минчин.
Если это правда, мелькнуло у нее в голове, то это ужасно! Ничего подобного с ней в жизни не происходило.
— Совершенно справедливо, алмазные копи, — повторил мистер Кармайкл. И с легкой усмешкой, неожиданной для адвоката, прибавил: — На свете не много принцесс, мисс Минчин, обладающих большим состоянием, чем ваша воспитанница, которую вы держали из милости. Мистер Кэррисфорд искал ее около двух лет. Наконец он ее нашел — и она останется у него.
После этих слов он попросил мисс Минчин сесть, чтобы можно было ей все подробно разъяснить, и изложил все детали, чтобы она убедилась: будущее Сары обеспечено, состояние, которое считали погибшим, возвратилось к ней в десятикратном размере, и в мистере Кэррисфорде она нашла не только друга, но и опекуна.
Мисс Минчин, не обладавшая особым умом, предприняла отчаянную попытку вернуть то, что потеряла, как она видела, по собственному неразумию.
— Я Сару приютила, — с жаром повторяла она. — Я все для нее делала. Если бы не я, она бы умерла с голоду на улице!
Тут индийский джентльмен не выдержал.
— Во всяком случае, там она умирала бы с большим комфортом, чем у вас на чердаке! — воскликнул он.
— Капитан Кру доверил ее мне, — заявила мисс Минчин. — До своего совершеннолетия она должна оставаться у меня. Она может снова занять свои апартаменты. Ей нужно завершить образование. Закон станет на мою сторону.
— Полно, не обольщайтесь, мисс Минчин, — вмешался мистер Кармайкл. — Мистер Кэррисфорд не станет возражать, если Сара сама захочет к вам вернуться. Все зависит от Сары.
— В таком случае, — решилась мисс Минчин, — я обращаюсь к Саре. Возможно, я не очень-то вас баловала, — проговорила она не без смущения, — но вам известно, что ваш батюшка был доволен вашими успехами. И я всегда… гм… гм… вас любила.
Сара посмотрела на нее тем спокойным, ясным взглядом, который мисс Минчин совершенно не выносила.
— Любили, мисс Минчин? — сказала она. — Я этого не знала.
Мисс Минчин покраснела и выпрямилась.
— А следовало бы знать, — произнесла она. — Впрочем, дети никогда не понимают, что для них лучше. Мы с Амелией всегда говорили, что вы самая умная из наших воспитанниц. Неужели вы поступите против воли вашего батюшки и не вернетесь ко мне?
Сара шагнула вперед и остановилась, молча глядя на нее. Она вспомнила тот день, когда мисс Минчин объявила ей, что у нее никого нет и ей грозит опасность оказаться на улице; она вспомнила долгие голодные часы, проведенные на чердаке в обществе Эмили и Мельхиседека.
— Вы знаете, почему я не хочу возвращаться к вам, мисс Минчин, — сказала Сара, не отводя от нее глаз. — Вы это очень хорошо знаете.
Суровое лицо мисс Минчин вспыхнуло от гнева.
— В таком случае вы никогда не увидите ваших подруг! — вскричала она. — Я позабочусь о том, чтобы ни Эрменгарде, ни Лотти не разрешили…
Мистер Кармайкл прервал ее, вежливо, но твердо.
— Простите, — сказал он, — Сара будет видеться со всеми, с кем пожелает. Не думаю, что родители ее подруг ответят отказом на приглашение мисс Кру навестить ее в доме опекуна. Мистер Кэррисфорд позаботится об этом.
Надо признать, что даже мисс Минчин пришлось отступить. Уж лучше бы у Сары был дядюшка-холостяк! Он мог бы вспылить, если бы посчитал, что с его племянницей дурно обошлись, но и только! Мисс Минчин тут же поняла, что родители вряд ли запретят своим дочерям дружить с юной наследницей алмазных копей. А расскажи мистер Кэррисфорд, как дурно обращались с Сарой Кру, это будет грозить мисс Минчин большими неприятностями.
— Вы берете на себя нелегкую задачу, — сказала индийскому джентльмену мисс Минчин, направляясь к выходу. — Вы сами это скоро поймете. Это неблагодарный и лживый ребенок. — И, повернувшись к Саре, добавила: — Теперь вы, верно, снова чувствуете себя принцессой.
Сара опустила глаза и слегка покраснела: ей подумалось, что людям чужим, хотя и очень добрым, будет поначалу не так-то легко понять ее фантазии.
— Я… старалась всегда ею оставаться, — тихо отвечала она, — даже когда голодала и зябла. Я…
— Теперь вы уже можете больше не стараться, — ядовито заметила мисс Минчин и вышла. Рам Дасс поклонился ей вслед.
Вернувшись в школу, мисс Минчин направилась к себе в гостиную и послала за мисс Амелией. Она сидела с ней запершись дотемна, и, надо признать, мисс Амелии пришлось в тот день выслушать немало горьких слов. Не раз она лила слезы и утирала их платком. Какое-то замечание мисс Амелии так разгневало мисс Минчин, что она чуть ее не ударила; впрочем, все завершилось самым неожиданным образом.
— Я не так умна, как ты, сестра, — сказала мисс Амелия, — и всегда боялась тебя рассердить. Возможно, и для нас, и для школы было бы лучше, если бы я не была такой робкой. Признаюсь, я всегда думала, что было бы куда лучше, если бы ты не обращалась так сурово с Сарой Кру и получше одевала бы ее и кормила. Я-то знаю, что она слишком много работала для ребенка своего возраста, а жила впроголодь…
— Да как ты смеешь мне такое говорить? — вскричала мисс Минчин.
— Не знаю, — отвечала с бесшабашной отвагой мисс Амелия, — но раз уж я начала, то, пожалуй, будь что будет, кончу. Это умная и хорошая девочка — за добро она бы отплатила тебе сторицей. Только добра-то она от тебя и не дождалась. Сказать по правде, она была для тебя слишком умна, и ты не могла ей этого простить. Сара нас обеих видела насквозь…
— Амелия! — возопила мисс Минчин, глядя на сестру с такой яростью, словно собиралась надавать ей пощечин и сбить с головы чепец, как не раз поступала с Бекки.
Но мисс Амелия закусила удила.
— Да, да! — кричала она. — Сара нас обеих видела насквозь! Она понимала, что ты злая и вздорная женщина, а я — глупая и слабая, и до чего же мы обе низки и вульгарны! Пока она была богата, мы ползали перед ней на коленях, а стоило ей потерять состояние, как стали дурно с ней обращаться. Впрочем, она-то всегда вела себя как принцесса, даже когда обнищала. Да… да… как маленькая принцесса!
Тут с бедной женщиной сделалась истерика: она плакала и хохотала, раскачиваясь из стороны в сторону, так что мисс Минчин лишь в ужасе взирала на нее.
— А теперь ты ее потеряла, — истерически кричала мисс Амелия, — а какая-то другая школа завладеет ею и ее деньгами! Будь она такой же, как все, она бы рассказала, как с ней тут обращались, и тогда все родители забрали бы от нас детей и мы бы разорились. И поделом! Тебе это было бы даже полезнее, чем мне, потому что ты женщина бессердечная, Мария Минчин! Ты бессердечная, себялюбивая, вздорная женщина!
Она так кричала и задыхалась, что испуганной мисс Минчин пришлось, проглотив негодование, отпаивать ее валерьяной и давать ей нюхательную соль, чтобы она успокоилась.
С этих пор старшая мисс Минчин стала побаиваться сестры, которая, как выяснилось, была далеко не так глупа, как казалось, и могла при случае высказать неприятные истины, выслушивать которые совсем не хотелось.
В тот вечер, когда воспитанницы собрались, как обычно, перед сном у камина в гостиной, в комнату с письмом в руке вошла Эрменгарда. На ее круглом лице было какое-то странное выражение. Было видно, что она чем-то очень обрадована, но вместе с тем и до крайности удивлена.
— Что случилось? — закричало сразу несколько голосов.
— Ты случайно не узнала, что это был за скандал у мисс Минчин в гостиной? — спросила Лавиния с любопытством. — Они там кричали и спорили, а потом у мисс Амелии сделалась истерика и ее уложили в постель.
— Я только что получила письмо от Сары, — ответила Эрменгарда, поднимая руку с письмом, чтобы все видели, какое оно длинное.
Она говорила медленно, словно никак не могла опомниться.
— От Сары? — вскричали воспитанницы.
— А где она? — чуть не взвизгнула Джесси.
— В соседнем доме, — отвечала Эрменгарда еще медленнее. — У индийского джентльмена.
— Где?.. Где?.. Ее прогнали?.. А мисс Минчин знает?.. А о чем они спорили?.. Почему она прислала письмо?.. Рассказывай! Рассказывай скорее!
Все раскричались, а Лотти жалобно заплакала. Эрменгарда ответила не сразу, — казалось, она пытается осознать что-то чрезвычайно важное.
— Алмазные копи были, — решительно сказала она наконец. — Они были! — И, заметив, что все смотрят на нее в крайнем изумлении, прибавила: — Копи были настоящие. А потом случилась ошибка. Что-то там произошло, и мистер Кэррисфорд решил, что они разорились…
— Кто это — мистер Кэррисфорд? — крикнула Джесси.
— Индийский джентльмен. И капитан Кру так подумал — и умер. А у мистера Кэррисфорда было воспаление мозга, и он скрылся. Он чуть не умер. Он не знал, где Сара. А в копях нашли россыпи алмазов — прямо миллионы! И половина из них принадлежит Cape — они ей еще тогда принадлежали, когда она на чердаке жила и у нее никаких друзей, кроме Мельхиседека, не было, и кухарка ее вечно ругала. А мистер Кэррисфорд ее сегодня нашел… Она сейчас у него — и никогда сюда не вернется… И будет еще больше принцессой, чем раньше… в сто пятьдесят тысяч раз больше! А завтра я пойду к ней в гости. Вот!
Тут поднялся такой тарарам, что даже самой мисс Минчин не удалось бы его прекратить. Она и не пыталась, хотя и слышала шум. На это у нее просто не было сил. Мисс Амелия рыдала в своей постели; а мисс Минчин думала о том, что известие о Сарином наследстве какими-то таинственными путями уже просочилось в школу и что все служанки и все воспитанницы будут, ложась спать, его обсуждать.
Понимая, что в этот день можно забыть о всех правилах, воспитанницы чуть не до полуночи оставались в классной комнате и слушали, как Эрменгарда снова и снова читает письмо, в котором излагалась история не менее удивительная, чем те, что, бывало, рассказывала им Сара. У этой новой истории было, однако, то поразительное преимущество, что она произошла с самой Сарой и индийским джентльменом, живущим совсем рядом.
Бекки, тоже узнавшая поразительную новость, ускользнула к себе на чердак раньше обычного. Ей хотелось побыть одной и взглянуть еще разок на волшебную комнату. Неизвестно, что будет с этой комнатой. Скорее всего, вещи заберут назад — не оставлять же все мисс Минчин! — и чердак снова станет пустым. Как ни радовалась Бекки за Сару, в горле у нее стоял ком, а слезы застилали глаза, когда она поднялась на чердак. Сегодня не будет ни огня в камине, ни яркой лампы под розовым абажуром, ни ужина, ни принцессы, рассказывавшей ей сказки. Да, принцессы не будет.
Сдерживая слезы, она распахнула дверь в комнату Сары — и вскрикнула.
Лампа озаряла комнату розовым светом, в камине плясал огонь, на столе стоял ужин, а рядом склонился Рам Дасс и с улыбкой взирал на ее удивленное лицо.
— Мисси сахиб не забыла, — сказал он. — Она все рассказала сахибу. Она хотела, чтобы вы узнали о ее счастье. Взгляните на письмо на подносе. Она его написала. Она не хочет, чтобы вы легли спать в печали. Сахиб зовет вас к себе завтра. Вы будете ухаживать за мисси сахиб. Ночью я унесу все эти вещи по крыше назад.
Произнеся все это с сияющей улыбкой, Рам Дасс поклонился и так беззвучно выскользнул в окно, что Бекки поняла, как легко ему это удавалось раньше.
ГЛАВА 19
Энн
В детской Большой семьи царило веселье. Дети никак не ожидали, что им будет так приятно ближе познакомиться с «девочкой, которая не нищенка». Их прямо-таки заворожили удивительные события, связанные с ней. Дети не могли наслушаться ее рассказов, как ни грустны они были. Когда сидишь у камина в просторной, ярко освещенной комнате, приятно слушать о том, как холодно на чердаке. Вообще чердак всем ужасно понравился; дети готовы были забыть о том, какой он холодный и пустой, — ведь там жил Мельхиседек, а взобравшись на стол, можно было увидеть в окно и воробьев и многое другое!
Конечно, больше всего детям понравилась история про пир на чердаке и сон, который сбылся наяву. Сара рассказала ее на следующий же день после того, как встретилась с мистером Кэррисфордом. Старшие дети мистера Кармайкла пришли к чаю, а потом устроились на ковре, и Сара рассказала им эту историю. Индийский джентльмен тоже слушал и смотрел на нее. Закончив свой рассказ, Сара взглянула на него и положила руку ему на колено.
— Это то, что известно мне, — сказала она. — Теперь ваша очередь, дядя Том. — Так она теперь называла, по его просьбе, мистера Кэррисфорда. — Я не знаю, как вам все это удалось, но это просто чудесно!
И мистер Кэррисфорд рассказал им о том, как он, больной, сидел в одиночестве и тоске и как Рам Дасс, желая развлечь его, стал описывать ему прохожих; как его заинтересовала девочка, которая чаще других проходила мимо их дома, — и потому, что он много думал о другой девочке, и потому, что Рам Дасс описал ему чердак, где он побывал, ловя обезьянку. По словам Рам Дасса, чердак был унылый, но девочка совсем не походила на служанку и держала себя с достоинством. Мало-помалу Рам Дассу стало известно, как плохо ей живется. Он уже знал, как легко пройти по крыше до Сариного окна, и это послужило началом всему, что случилось позже.
«Сахиб, — сказал однажды Рам Дасс, — я мог бы пройти по крыше и, пока девочка отсутствует, развести в камине огонь. Когда она вернется, замерзшая и продрогшая, в камине будет гореть огонь. Она решит, что это сделал какой-то волшебник».
Мистеру Кэррисфорду эта мысль показалась такой заманчивой, что лицо его осветилось улыбкой; Рам Дасс пришел в восторг и с увлечением заговорил о том, как легко можно было бы еще многое сделать. С детской радостью и изобретательностью он отдался этому плану, приготовления к которому заняли немало дней. Для больного они пролетели незаметно. В день прерванного пира Рам Дасс дежурил на крыше, а все, что предназначалось для Сариной комнаты, лежало наготове у него на чердаке. С ним вместе дежурил молодой секретарь, которого также увлекло это необычное приключение. Рам Дасс лежал на черепицах и видел в окно, какой катастрофой закончился званый ужин. Он не сомневался, что Сара крепко заснет, и, вооружась затененным фонарем, пробрался в ее комнату, а секретарь остался на крыше и подавал ему вещи в окно. Стоило Саре пошевелиться, как Рам Дасс опускал заслонку на фонаре и бросался на пол. Все это и еще множество других увлекательных подробностей дети узнали из рассказов мистера Кэррисфорда. Они засыпали его вопросами.
— Я так рада, — воскликнула Сара, — что моим другом оказались вы!
Сара очень подружилась с мистером Кэррисфордом. Казалось, они необычайно подходят друг другу. У индийского джентльмена никогда не было никого, кто нравился бы ему так, как Сара. Предсказание его адвоката сбылось: через месяц мистер Кэррисфорд был уже совсем другим человеком. Все его занимало, и богатство уже не тяготило, а радовало его. Теперь ему было о ком заботиться, и он то и дело придумывал какой-нибудь сюрприз для Сары, которая шутя называла его Волшебником. То в ее комнате расцветали дивные цветы; то она находила под подушкой неожиданные подарки, а однажды, когда они сидели вечером вместе, ей вдруг послышалось, что кто-то скребется. Сара распахнула дверь: перед ней стоял огромный великолепный пес в золотом ошейнике с надписью: «Меня зовут Борис. Я служу принцессе Саре».
Мистер Кэррисфорд любил вспоминать о маленькой принцессе, которая ходила в лохмотьях. А как они веселились в те дни, когда дети мистера Кармайкла, Эрменгарда и Лотти приходили к Саре в гости! Но более всего Сара и мистер Кэррисфорд любили те часы, которые они проводили вдвоем в чтении или в беседах. В это время происходило много интересного.
Однажды вечером мистер Кэррисфорд, подняв глаза от книги, заметил, что Сара сидит не двигаясь и задумчиво смотрит в огонь.
— О чем это ты задумалась, Сара?
Сара вспыхнула и подняла глаза.
— Я думала… — сказала она, — я вспоминала тот день, когда я была так голодна, и девочку, которую я тогда видела.
— Но таких дней было немало, — заметил мистер Кэррисфорд с грустью. — О каком из них ты вспомнила?
— Ах да, я забыла, что не говорила вам об этом, — спохватилась Сара. — Это было в тот день, когда мой сон сбылся наяву.
И Сара рассказала мистеру Кэррисфорду о булочной, и о четырехпенсовике, найденном в грязи, и о девочке, которая была еще голоднее, чем она. Сара говорила об этом просто, без лишних слов; однако мистер Кэррисфорд почему-то прикрыл глаза рукой.
— У меня возник один план, — закончила Сара. — Мне бы так хотелось что-то сделать…
— Что же именно? — спросил мистер Кэррисфорд негромко. — Ты можешь делать все, что захочешь, принцесса.
— Я подумала… — отвечала Сара неуверенно, — ведь вы мне говорите, что у меня много денег… Вот я и подумала: что, если я поеду к хозяйке этой булочной и попрошу, чтобы она, если увидит голодных детей… особенно в такую ужасную погоду… давала бы им что-то поесть, а счета посылала мне? Можно мне это сделать?
— Ты сделаешь это завтра же утром, — пообещал опекун.
— Спасибо, — сказала Сара. — Я знаю, что такое голод, — это так тяжело, что невозможно даже ни о чем фантазировать.
— Да, моя дорогая, — проговорил мистер Кэррисфорд. — Конечно, это тяжело. Иди и сядь сюда, на скамеечку, и помни только одно: ты принцесса.
— Да, — отвечала Сара с улыбкой, — и я могу раздавать народу хлеб и булки.
И она села на скамеечку, а индийский джентльмен (ему нравилось, что она его так порой называет), положив ее черную головку себе на колени, стал гладить ее волосы.
На следующее утро мисс Минчин, выглянув в окно своей комнаты, увидела очень неприятное для себя зрелище.
К дому индийского джентльмена подъехала карета; из дверей вышел мистер Кэррисфорд и вслед за ним небольшая стройная фигурка, закутанная в дорогие меха. Они спустились по ступенькам и сели в карету. Мисс Минчин хорошо знала эту стройную фигурку, которая напомнила ей о прошлом. А за этой юной особой шла другая, что привело мисс Минчин в еще большее раздражение. Это была Бекки, которая всегда с величайшим удовольствием провожала свою юную госпожу до экипажа, неся ее вещи и пледы. Лицо у Бекки заметно округлилось и порозовело.
Проехав несколько кварталов, карета остановилась у дверей знакомой булочной, и мистер Кэррисфорд с Сарой вышли. И надо же, чтобы как раз в этот миг хозяйка булочной, которую звали миссис Браун, подошла к окну с подносом так и пышущих жаром булочек. Ну, не странно ли?
Когда Сара переступила порог, хозяйка повернула голову и посмотрела на нее; потом, поставив поднос с булочками в витрину, вернулась к прилавку. С минуту она вглядывалась в Сарино лицо; вдруг ее добродушное лицо просияло.
— А ведь я вас уже встречала, мисс, — сказала она. — Только…
— Да, — отвечала Сара, — вы мне однажды дали шесть булочек на четыре пенса…
— А вы пять из них отдали нищей девочке, — подхватила хозяйка. — Этого я никогда не забуду. Я сначала вас не узнала… — И, взглянув на мистера Кэррисфорда, она обратилась прямо к нему: — Вы уж меня извините, сэр, только редко кто из молодых так поступит. Я об этом случае часто вспоминала. Прошу прощения за вольность, мисс, — прибавила она, снова оборачиваясь к Cape, — но вы порозовели и… вообще выглядите гораздо лучше, чем в тот… тот…
— Да, я теперь чувствую себя гораздо лучше и счастливее, — отвечала Сара. — А у меня к вам просьба.
— Ко мне? — воскликнула, улыбаясь, хозяйка булочной. — Вот уж не ожидала! Чем же я могу вам услужить, мисс?
И Сара, облокотясь о прилавок, изложила свою просьбу.
Хозяйка слушала, не отводя от нее глаз; лицо ее выражало удивление.
— Господи, помилуй! Вот уж не ожидала! — повторила хозяйка, выслушав Сарино предложение. — Да я это сделаю с радостью. Я на жизнь собственным трудом зарабатываю, так что многого сделать сама не могу, а ведь кругом столько нужды! Но только, вы уж позвольте мне сказать, я с того дня не один кусок хлеба раздала и все вас вспоминала. Как вы тогда промокли и замерзли и как проголодались, а ведь отдали булочки, что твоя принцесса!
При этих словах мистер Кэррисфорд невольно улыбнулся; улыбнулась и Сара, вспомнив, что она говорила себе, когда клала булочки на колени маленькой оборвашки.
— Она была такая голодная, — сказала Сара. — Ей было хуже, чем мне.
— Она умирала с голоду, — согласилась хозяйка. — Сколько раз она мне потом рассказывала, как сидела здесь под дождем, а голод, словно дикий зверь, терзал ее внутренности.
— Так, значит, вы ее видели с тех пор? — живо откликнулась Сара. — А вы не знаете, где она сейчас?
— Знаю, — отвечала с широкой улыбкой хозяйка. — Вон там, в задней комнате, мисс; она уже месяц как живет у меня. И до того оказалась славной девочкой! И так помогает мне в булочной и по хозяйству, вы просто не поверите, мисс, если вспомнить, как она прежде жила.
Хозяйка подошла к дверям небольшой задней комнаты и что-то сказала; через минуту из комнаты показалась девочка и вместе с хозяйкой подошла к прилавку Да, это была та самая оборвашка, только теперь она была чисто и хорошо одета, и глаза у нее были совсем не голодные. Она глядела смущенно, но совсем не походила на маленького звереныша; у нее было хорошее лицо, а взгляд смягчился. Она тотчас узнала Сару — и смотрела на нее во все глаза.
— Я ей тогда сказала, чтобы она приходила ко мне, как будет голодна, и, когда она приходила, я ей давала какую-нибудь работу. Она работы не боялась. Я к ней привязалась и в конце концов взяла ее к себе. Она мне помогает — славная девочка, а уж до чего благодарная! Зовут ее Энн, а фамилия неизвестна.
Девочки постояли, глядя друг на друга; потом Сара вынула руку из муфты и протянула ее Энн. Глядя друг другу в глаза, они обменялись рукопожатием.
— Я так рада, — сказала Сара. — И знаете, мне сейчас в голову пришла еще одна мысль. Может быть, миссис Браун позволит вам раздавать детям хлеб и булочки. Возможно, вам это будет приятно, потому что вы знаете, что такое голод.
— Да, мисс, — отвечала Энн.
Больше она ничего не сказала, но Сара почувствовала, что она ее понимает. Сара и мистер Кэррисфорд вышли из булочной, сели в карету и уехали, а Энн еще долго стояла и смотрела им вслед.