«Я сильная, я смогу»
Четыре утра. В девятиметровой комнате на окраине Москвы звенит будильник. Ольга Георгиевна осторожно, чтобы не разбудить спящего рядом сына, встает с надувного матраса. Она заснула не больше часа назад, но все же… пора! На цыпочках подходит к дивану, на котором спит дочь Ирина. Рядом, на тумбочке, уже приготовлен шприц с морфином.
Ольга Георгиевна делает дочери укол. Без дозы сильного обезболивающего каждые три часа Ире никак нельзя.
Раковая опухоль в позвоночнике сдавила спинной мозг и нервные корешки. Боли невыносимые. Последние несколько месяцев Ира не чувствует свое тело ниже груди.
Ольга Георгиевна помогает дочери повернуться на другой бок, чтобы не было пролежней, поправляет одеяло. Ложится. Мысли в голове проносятся одна за другой: «Какая маленькая комната… Чужая… За стеной — соседка по съемной квартире. Не помешать бы… Стиральная машинка сломалась… Денег катастрофически не хватает… Как выживем-то? Сын получает мало… Разве заработаешь много заправщиком на бензоколонке? Дочка лежачая… Нужны памперсы, пеленки, крем от пролежней, лекарства платные. А еще живем на пятом этаже. Дом без лифта. Иру самим вниз не спустить… Все время просить кого-то нужно. За деньги… Тяжело. Но как все-таки сплотила нас Ирина болезнь… Давно семьей не жили, а теперь все вместе».
Ирина Панченко до болезни
Вместе они когда-то жили и в небольшом городке Снежное Донецкой области. Там был свой большой дом, хозяйство. Ольга Георгиевна работала продавцом в магазине. Детей поднимала одна — муж погиб при взрыве на шахте. В шахту потом пошел работать и старший сын Андрей. Младшая Ира окончила общеобразовательную и музыкальную школу. Мечтала стать следователем, как дедушка. На скептические замечания: «Зачем тебе это надо? Кровь, трупы… Ты же девушка!» — внимания не обращала. Говорила: «Это работа. Буду трудиться во благо. Я сильная, смогу».
Но на юридический факультет Луганского университета Ирина, к сожалению, не поступила — не хватило баллов. Училась на социального работника. Когда пришло время получать диплом, «по общежитию стали ходить военные с автоматами, в городе — сирены, страх, гибли люди».
«Какая опухоль? В роду ни у кого не было!»
Оставаться в Донбассе Ира не хотела. Знакомые позвали в Питер, обещали работу, жилье. Согласилась. Мама поддержала: «Молодые все уезжают — на время. Пока военные действия не закончатся. А я… Разве могу бросить дом?»
Из Питера Ирина вскоре перебралась в Москву. Устроилась сначала официанткой, а потом администратором в ресторане. Уговорила приехать и брата: «На шахте не платят ничего…»
Ольга Георгиевна осталась одна в большом доме. С пенсией в пять тысяч рублей. Несмотря на то, что многие соседи поразъехались кто куда, бросить все и тоже уехать она не решалась. Ира поддерживала ее, как могла. Присылала деньги — то на новый забор, то на крышу. По телефону рассказывала, что у нее все в порядке. Работает на двух-трех работах одновременно.
Когда дочка пожаловалась на боль в правом колене, Ольга Георгиевна подумала: «Устала дочка. На ногах весь день». А узнав про опухоль в позвоночнике, разволновалась так, что перестала спать: «Какая опухоль? В роду ни у кого ничего подобного не было!» И тут же поехала в Москву.
Ирина Панченко
Дочке предстояла операция, нужно было собирать деньги. О бесплатном лечении и речи быть не могло, у Иры — украинский паспорт. А возвращаться домой, в Донбасс… Там многие больницы разрушены, специалистов нет.
Результаты гистологии после операции были обнадеживающими: опухоль доброкачественная. Ольга Георгиевна облегченно вздохнула: «Все позади».
«Времени очень мало»
Но спустя полтора года у Иры снова начались невыносимые боли — в ноге, спине. К тому моменту она уже полностью восстановилась, получила российский паспорт, сделала временную регистрацию в Москве, нашла новую работу — администратором сервисного центра крупной компании.
Во время обследования стало понятно, что опухоль в пояснично-крестцовом отделе позвоночника снова выросла на том же месте и нужна повторная операция. А спустя еще несколько месяцев, в июне этого года, врачи заговорили о том, что опухоль нужно удалять в третий раз.
«Обрадовать мне вас нечем. Весь позвоночник в черных точках. 90%, что это онкология. Опухоль агрессивная, растет со скоростью звука. Нужно что-то делать. Времени очень мало», — сказал после операции нейрохирург.
Его опасения вскоре подтвердила гистология: злокачественное новообразование позвоночного столба. Метастаз рака. Первичный очаг не установлен.
Оставить дочку в такой ситуации Ольга Георгиевна, конечно, не могла. Устроилась работать санитаркой в Москве.
«Мам, прорвемся!» — подбадривала ее Ирина, опираясь на трость. Она понимала: диагноз неутешительный, предстоит долгая борьба. Но сдаваться не собиралась. Прошла лучевую терапию. Потом онколог назначил ей иммунотерапию.
«Доча, не сдавайся, карабкайся!»
Первый курс перенесла нормально. После второй капельницы попала в больницу.
— Ни есть, ни пить, ни дышать не могла. Рвота, понос, температура. Кишечник «выворачивало» наружу.
За три недели более-менее пришла в себя. Врачи дали добро на третью капельницу. Но после нее Ирина оказалась на грани жизни и смерти. В тяжелом состоянии попала в хоспис: не реагировала на происходящее вокруг, лишь изредка открывала глаза и «смотрела невидящим взглядом».
«Организм уже не принимает еду. Насильно кормить не надо. Это только продлевать мучения», — говорили врачи. Но Ольга Георгиевна их не слушала. Она не отходила от дочки ни на шаг. «Доча, ты не сдавайся, карабкайся! — шептала она Ирине. — Вот кашка… давай… хоть две ложечки… и супчик… и компотик. А это — шиповничек».
— Страшнее ничего не может быть, когда ты сидишь и смотришь, как из ребенка уходит жизнь. «Ей и месяца не осталось», — сказали тогда врачи. Дали телефон похоронных служб. Батюшка пришел, причастил. Сказал, какие слова нужны, когда… Правда, я их не запомнила, — рассказывает Ольга Георгиевна.
Услышав из окна колокольный звон, она разыскала храм недалеко от хосписа. На следующий день рано утром пошла туда, отстояла праздничную службу. Молила, чтобы дочка жила. А когда вернулась в хоспис, медсестра огорошила: «Ой, Ира так хорошо сегодня поела!»
Ольга Георгиевна поднялась к дочке. Та лежала на кровати и улыбалась ей. С того дня пошла на поправку. Появился аппетит. В конце ноября дочку выписали из хосписа, и они вместе вернулись в съемную квартиру. Туда же перебрался и Андрей.
Онколог предложил Ире попробовать таргетную терапию для подавления роста опухоли. Не капельницы — таблетки.
«Да, опухоль ноги “съела”, я перестала ходить. Но я встану! Встану на ноги, чего бы мне это ни стоило — крови, пота!» — пообещала себе и маме Ирина.
«Конечно, ты встанешь на ножки, доча! Главное болячку твою победить!» — ответила Ольга Георгиевна. И вздохнула: «Бедное дите! Мы не знаем, как за нее взяться, как пересадить, а она улыбается, шутит. Радуется, что на коляске может по квартире проехать — вместо прогулки. Фильмы про любовь смотрит. Нас с сыном умудряется поддерживать. Откуда у не столько воли?!»
Фонд «Правмир» помогает онкобольным взрослым и детям получить необходимое лечение. Помочь можете и вы, перечислив любую сумму или подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.
Фото: Жанна Фашаян