Статья в православной газете
Эту историю, как говорят журналисты, «раскопала» корреспондент самарской православной газеты «Благовест» Ольга Ларькина. Она сразу предупредила: с мамой рядового Всеволода Петрова надо быть бережнее – сердце.
– Вы, пожалуйста, осторожнее с Нелли Константиновной. У нее слабое сердце. Едва речь заходит о Севе, начинает плакать, – объяснила Ольга. – Они ведь так и встречались зимой в Великом Новгороде: генерал-майор в отставке Владимир Прытков пил лекарства перед выходом из поезда, и Нелли Константиновна стояла на перроне с таблетками под рукой. Ох, боюсь, растревожите.
Так и было. Хватило двух вопросов: как Всеволод уезжал в Афганистан? Что происходило, когда он пропал без вести? – и…
Плакала навзрыд. Для Нелли Петровой всё это: призыв в армию, военкомат, страшное извещение, визит штабистов – происходило не 32 года назад. Она и теперь живет в 1984-м. Вот только вчера попрощалась с сыном:
– Помни, что я тебя жду.
– Ты тут не переживай. Мам, тебе не будет за меня стыдно.
А потом у дома остановилась незнакомая машина, выбежал человек в форме: «Ваш сын сам бросил пост, ушел и не вернулся в часть».
Всеволод Петров.
Фото из архива
Напротив имени Всеволода Петрова в списке без вести пропавших воинов-«афганцев» до сих пор стоит отметка – «ЖИВ». И Нелли Константиновна верила, что Сева живой и не предатель.
– Надо было его знать. Есть люди, не способные на подлость, – объясняет немолодая женщина. – Я никогда не сомневалась в сыне. Ни на секунду. Надо было только дождаться, когда это поймут другие, когда выяснятся обстоятельства, при которых Сева пропал…
Всеволода Петрова забрали в армию из института. Парень учился на историческом, хорошо знал английский язык – его мама работала старшим преподавателем кафедры английского языка в Новгородском пединституте, была заместителем декана, читала студентам лекции по страноведению.
Севу с другими ребятами-срочниками отправили в Афганистан – «мирить дехкан». В декабре 1984-го 19-летний Всеволод Петров пропал, а спустя четыре года Нелли Константиновна получила уведомление № 1073 «об отсутствии состава преступления в действиях рядового Петрова В.К.». Комиссия пришла к выводу, что он не оставлял пост самовольно.
– Это единственный официальный документ, доказывающий, что вины за сыном нет, – уточняет мать.
Фото: газета «Благовест»
«Наши меня не бросят»
– О Севе Петрове я услышал в ноябре 1991 года. Очень давно, – вздыхает генерал-майор в отставке Владимир Прытков, – надо было раньше разыскать его маму, но я передоверил это ветеранам-десантникам. А они подвели.
В 1991-м я был военным советником. Мы с офицерами находились в местечке Майданшахр, примерно в 70 километрах от Кабула, где располагался командный пункт афганской нацгвардии. Однажды ко мне подошел их начальник связи, полковник армии Афганистана, и рассказал, как в 1986-1988 годах он воевал на границе с Пакистаном, под Гардезом.
Их группа попала в окружение, под обстрел. Полковник выжил, его спас родственник – спрятал у себя в кишлаке. Сам родственник был в банде душманов. Якобы у него не было выбора – забрали силой. И та же банда под Кабулом захватила в плен русского десантника. Солдат зашел в духан (лавку) за продуктами, на него напали, ударили по голове и уволокли в горы.
Пленник был совсем молоденьким, но отчаянным. Когда пришел в себя, стал брыкаться, ругаться. Душманы ему говорили: «Не дергайся. Ты сам в духан пришел». Тот в ответ: «Не сам, меня послали». Мальчишку избивали. Предлагали ему вступить в банду – им нужен был грамотный человек, советовали принять ислам. Снова избивали. А он ни в какую: «Наши за мной придут, наши меня не бросят». Дважды попытался сбежать – поймали, посадили на цепь. И через некоторое время, когда душманы добрались до границы с Пакистаном, пленника публично расстреляли.
Афганский полковник сообщил, что парня звали Севой, что он родом из северного города, начинающегося с букв «Нов…». Я записал в своем блокноте, где рядовой мог быть казнен – около какого кишлака.
Потом стал обращаться к десантникам. Предположил, из какого Всеволод полка. Связался с командиром. Мне заявили, что у них никто не пропадал, и всех погибших они вывезли. Потом встретился с председателем областного отделения Союза ветеранов Афганистана. Меня снова отшили: «Мы никого в Афганистане не оставляли».
А несколько лет назад ветераны сами на меня вышли: «Владимир Семенович, есть один ненайденный боец – Всеволод Петров из Новгорода, у него мама – вузовский преподаватель». Я спросил: «Сами с ней встретитесь?» «Да, разумеется». И не встретились. В этом году больше ждать не стал.
События ускорила встреча с армейским священником, отцом Михаилом (Советкиным), после которой мы с сыном нашли телефоны Новгородского университета.
Михаил Советкин и Владимир Прытков.
Фото: газета «Благовест»
«Не бывает ничего случайного»
– Мы разговорились с генерал-майором на торжественном мероприятии – у самарских курсантов начался учебный год, – вспоминает священник Кинельской епархии и сам бывший воин-«афганец» Михаил Советкин.
– Батюшка, вы служили?
– Служил, да. В Афганистане.
Стали вспоминать, и постепенно Владимир Семенович рассказал мне про Севу Петрова. Потом мы опубликовали историю в газете «Благовест» в надежде на то, что близкие парня откликнутся.Но Владимир Семенович не утерпел, сам дозвонился до Новгорода.
Счастье, что ответила именно та женщина-секретарь, которая в итоге и помогла найти Нелли Константиновну. Причем сперва она сказала, что такой сотрудницы у них нет, а потом пообщалась с коллегами и перезвонила. Это не случай, не бывает ничего случайного… Мы с Владимиром Семеновичем поехали в Новгород.
Владимир Прытков и Нелли Петрова в музее.
Фото: газета «Благовест»
«Война открывает людей заново»
– После поездки мне позвонил какой-то человек, назвался командиром роты. Звонил из Крыма: «Зачем вы ворошите старое. Чего добиваетесь? Вы не можете точно знать, как Петров оказался в плену». Ничего не добиваюсь. Хочу, чтобы мать жила со спокойным сердцем, – говорит Владимир Прытков. – Но там, в Афгане, видимо, были и другие подробности.
Ведь Сева, попав к душманам, не просто так бросил: «Меня послали в духан». Его туда не раз посылали старшие по званию – он понимал язык. Кто послал, так и не выяснили. И на посту обычно дежурили два человека. Почему оставили одного? Кто виноват?
Я многого наслушался от того командира: что Сева не хотел воевать, что он называл войну бессмысленной и вообще был «слишком умным». И что? В плену он своих не предал и не продал. Война открывает людей заново. Кто-то становится героем, а кто-то остается один на один с совестью.
Мама Севы, по словам корреспондента газеты «Благовест» Ольги Ларькиной, в родном Новгороде сегодня часто ходит в церковь Александра Невского, где поминают солдат. Фамилия ее сына выбита на памятной доске.
«Когда его внесли в список убиенных, задолго до встречи с генералом и священником, я расстроилась. Надеялась же, что сын живой, – делится с нами Нелли Константиновна Петрова. – Но батюшка тогда сказал: «У Бога все живые». Для меня Сева таким до конца и будет».