Не узнали?
Священник Сергий Круглов
Не знаю, где как, а у нас, в Минусинске, на юге Сибири по сути уже – зима настоящая, хотя на календаре и ноябрь: неделю морозы под 30, всё хрустит и под ногами, и в воздухе. Перебегаю через двор храма – брр, свежо-то как в подряснике!.. И, как всегда, в самый неподходящий момент кто-то останавливает, ловит за руку. Думаю про себя с досадой: ну вот, и не лень кому-то в такой мороз!.. Говорю на бегу:
– Ой, не здесь, давайте в храм войдем!..
Бухает боковая дверь, входим внутрь в клубах пара. Я, конечно, сразу принимаюсь протирать полой подрясника замерзшие очки (платок-то есть, но пальцы замерзли, никак не найдут его в кармане), мигаю заиндевевшими ресницами, а вошедший со мною вместе говорит мне:
– Здравствуйте!
«Ну, здравствуй, незнакомое размытое пятно…» – думаю я, а вслух говорю:
– Да-да, и вам день добрый.
Пятно негромко и смущенно смеется и говорит:
– Простите, не по-нашему поздоровался! Маранафа!
Ух ты! Водрузив наконец-то очки на место, я с удивлением рассматриваю собеседника.
– Не узнали?
Узнал, конечно! После такого приветствия – узнал.
Мой старый знакомый. Много лет назад, молодым парнем, он крестился у нас в соборе. Одно время приходил едва ли не на каждую Литургию, стоял там с маленьким Евангелием в руке, синеньким, в оные времена такие повсюду раздавала организация «Гедеоновы братья». Потом пришел на беседу, на вторую, третью, с отчаянным максимализмом пытался дознаться до смысла Евангелия и церковных традиций. Оказалось, у него тяжелые проблемы: наркотики…
Получил от меня совет подготовиться к исповеди, вроде обещал, да так и не пришел. Вместо этого через какое-то время оказался у пятидесятников, там, как я слышал, исцелился от своей зависимости, даже другим наркоманам помогал. При редких встречах на вопросы, придет ли в храм, отнекивался, мол, «у вас в православии всё так сложно и запутано, вы многое исказили», а «с братьями в Духе мне проще и Христос ближе»… Ну, думаю, проще так проще, не на веревке же я тебя потащу, невольник – не богомольник…
Потом след его потерялся, да и у меня жизнь была, так скажем, насыщенная, забыл я про него. А теперь вот вспомнил – он при встречах всегда меня так приветствовал, на сирийском диалекте арамейского: «Маранафа!»
Господь грядет!
Тогда мне это приветствие из его уст казалось такой тонкой издевкой: вы, мол, исказили первохристианство, вас «батюшкой» величают и вместо приветствия ручку целуют, а мы, протестанты, живем по Евангелию и говорим друг другу знаменитое «Маранафа!», как в первые века христиане приветствовали друг друга, озвучивая главное чаяние Церкви: Господь грядет!..
Но тут – и я, и он обрадовались встрече, через столько-то лет, и вижу, что нет в нем вовсе никакой подковырки, стоит передо мной уже не прежний молодой парень, вчерашний наркоман, взыскующий истины по самому бескомпромиссному счету, а человек зрелый, проживший, судя по отметинам времени на лице, нелегкие годы, что-то для себя понявший в жизни.
Рассказал мой знакомец, что живет далеко, в другом городе, у нас оказался проездом, решил зайти в собор, где когда-то крестился, и надо же – как раз меня и встретил. Что в городе, где он женился, у него подрастает дочь, что живут они дружно, что жена привела его с собой в православный храм, он ходит ради нее, но сам пока еще не торопится воцерковиться окончательно. Что бывают у них с женой споры про Церковь и веру, и она его в этих спорах сгоряча называет «шибко умный», потому что он много читает о Церкви, и православных авторов, и протестантских, какие попадутся, а он ее – никак не называет, знает, что женщине все равно ничего на словах не докажешь, ее надо просто любить, но от своих мнений и сомнений, размышлений и вопросов на христианские темы отказываться не собирается…
Готовимся Его встречать
– Вот вы мне скажите, раз уж мы встретились. Мы с женой решили впервые соблюдать Рождественский пост. Ну, вернее, это я впервые, она-то и раньше соблюдала… Вот я много читал, и Иоанна Златоуста, и более современных авторов, про то, зачем пост этот соблюдать. Ну, там всё про нашу падшую природу да про обуздание страстей… Жена мне говорит, что, мол, пост соблюдать – так положено, веками заведено, и много поколений его соблюдали, не дураки, наверное, люди были, не дурнее тебя, умника, ну и так далее, это у нее любимый стиль. А я думаю вот что: да, пост этот нужен, хотя многие современные христиане как-то сквозь пальцы на него смотрят… Нужен потому, что ведь Господь грядет! Готовимся Его встречать! И как Младенец идет родиться, и Церковь на свет родить, и на смерть идет ради нас, и воскреснуть ради нас, и судить нас, и миловать, и небо и землю перевернуть!
Depositphotos
Говорил он, и глаза его сияли, не «горели» лихорадочно, а именно светились радостью, которую у верующего человека, чего там греха таить, в наши суетные и мутные дни не так часто и встретишь…
Ведь и верно, думаю я.
Для тех, кому пост – только лишь кулинарная тема или повод поворчать на «запреты мракобесной Церкви», им, действительно, смысла в посте нет. Просто потому, что одними только «запретами», поклонами, выстаиванием служб, вычитыванием правил и борьбой с грехами (так часто у нас буксующей годами на одном и том же месте) не проживешь. Смысл христианства – обретение жизни полноценной, вечной, исполненной любви, радости и сотворчества с Творцом, жизни вслед за Христом и вместе со Христом – гораздо больше этого.
Не проживешь и чревоугодническими предвкушениями «разговления» и рождественским шопингом-поздравлялингом, не могут они насытить душу чем-то важным, тем, что родом, опять же, из той самой вечной жизни. Да и вообще, год за годом ожидать на Рождество тех или иных бонусов от Бога за хорошее церковное поведение… Когда наконец-то понимаешь, что Бог – не Санта-Клаус, и что сказка – хорошая вещь, но таинственный смысл ее несводим к подаркам под елкой, чувствуешь некое разочарование и нежелание соблюдать посты, совершать аскетические подвиги.
Но хорошо, если и не успокаиваешься на этом, а чувствуешь все-таки потребность обрести истинный смысл Рождества.
А смысл его в том, что пришествие Христа в мир есть не календарный праздник, а именно событие, снова и снова таинственно, реально, неотвратимо происходящее в жизни мира, в жизни Церкви и в моей конкретной жизни. Событие, приносящее перемены не в датах светского календаря, и не в богослужебном цикле церковном, а в устроении неба и земли, которые выросли в тлении и смерти, искривленные, как деревца бонсай, но Сын Божий приходит их выпрямить, пусть через боль подвига, через огонь Воскресения, но спасти для жизни. Действительно, ради этого Господь наш грядет, Маранафа! Вот для того, кто посвятит сорок дней перед Рождеством обновлению в себе этой веры, этого и эсхатологического, и личного ожидания, пост будет во благо.
И, кстати, с женой моего знакомого я кое в чем согласен: множество святых, из поколения в поколение со словами «Маранафа!» ждавших Господа, соблюдая при этом Рождественский пост, действительно, были вовсе не дураки. Просто они-то знали, для чего пост конкретно им, и как именно его проводить. А вот как нам с вами это узнать, и нужен ли конкретным мне, тебе, ей, ему, им этот пост… Ответ на этот вопрос, думаю, каждый должен искать для себя сам, пусть это и весьма нелегко.