– В последние годы мне казалось, что я все знаю про этого человека и нового ничего узнать не могу. Прошел год с ее смерти, я задаю себе вопросы про нее, про ее жизнь и сознаю, что мне сейчас непонятно то, что раньше казалось понятным, – рассказывает муж Марины Андреевны Журинской Яков Георгиевич Тестелец.
Мы знаем о Марине Андреевне совсем мало при всём том, что вроде бы знаем и многое – общались, читали книги и статьи. Кто она? Главный редактор «Альфы и Омеги», лингвист, писатель, публицист. Насколько это полный ответ?
Человек, верный своему призванию
– Яков Георгиевич, если представить себе человека, который о Марине Андреевне слышит впервые, как бы вы ему объяснили, каким она была человеком?
— Это был человек в первую очередь верный своему призванию. В какой-то момент она его поняла и с огромной решимостью ему последовала. Я говорю не о трудоголизме, не о работе днями и ночами без передышки, этого не было. Она умела соответствовать своему призванию и доказывала это изо дня в день, не откладывая дела до лучшего времени.
Я таких людей знал несколько. Они верны себе. Мы, обычные люди, в принципе, знаем, может не очень хорошо, но все же понимаем, в чем наше предназначение. В общем и целом, как бы понимаем, но сделать решительные шаги не можем. Каждый день делать какой-то решительный шаг в направлении цели нам определенно страшно, потому что мы как-то не любим радикально ставить этот вопрос. А люди, которые добиваются своих целей, они делают эти шаги, не ждут, пока придут какие-то обстоятельства, когда надо будет действительно что-то делать и чему-то соответствовать, не ждут экстремальной или, наоборот, благоприятной ситуации, они при любой погоде готовы следовать по своему пути. Такой была, несомненно, и Марина Андреевна.
– Она занималась многим, что было ее призванием? Это было что-то определенное или вся ее жизнь, все направления деятельности?
– Конечно, ее призванием была редакторская работа. У Марины Андреевны была способность во всем находить какой-то свой путь. Так было с наукой, где ее диссертация, оригинальная по своему подходу и не похожая на другие исследования по типологии языков, при этом была принята в научном сообществе, защита была триумфальной, и на эту работу до сих пор ссылаются.
Так и тут. Работа главного редактора «Альфы и Омеги» – это не просто работа с рукописями, поиск авторов и поиск финансирования. Это было соединение работы редактора с работой менеджера и, конечно, вдохновителя. Она создавала вокруг себя творческую среду, которая была необходима журналу.
Она умела добиваться своих целей. Помню, когда мы с ней только познакомились, меня сначала шокировало, честно говоря, то, как ей просто было сказать любому человеку: «Сделай это». Удивительное оно не только из-за какой-то уверенности говорящего, но еще и потому, что люди-то действительно делают! Я так не умею.
– Как вы познакомились?
Очень просто: на работе. Марина Андреевна работала над проектом «Языки мира» в Институте языкознания Академии наук СССР. Проект этот предполагал создание энциклопедии всех языков мира. В какой-то момент подключили и меня к нему.
— Вы сказали, что были удивлены в начале знакомства лидерским характером, способностью сказать человеку: «Сделай это» так, чтобы человек и, правда, сделал. А в семье она тоже была лидером?
– Нет, так нельзя сказать. Были многие вещи, в которые она не вмешивалась, я ими занимался. Мы как-то поделили обязанности, так что особенных на этой почве конфликтов у нас не было. Я иногда чувствовал, что несмотря на разницу в возрасте я в каком-то смысле взрослее, потому что постоянно приходилось в некоторых отношениях опекать ее. Мне казалось, что она беспомощна из-за своих бесконечных болезней и характера, но на самом деле это было не совсем так.
Очень сложно определить, кто из нас был лидером.
– А из-за разницы в возрасте были сложности?
– Как ни странно, именно с этим – нет. Вообще в нашей жизни получилось так, что все то, чего мы опасались или кто-то из окружающих опасался, эти страхи оказались неосновательными. А действительно тяжелого и страшного никто предвидеть не мог. Так, видимо, в жизни бывает всегда.
– Вы сказали, что у вас было желание оберегать Марину Андреевну, в том числе из-за ее характера. А что это за характер?
– Было такое ощущение, что ей постоянно приходится бороться за существование. В каком-то смысле, это было отчасти верно, потому что она всегда болела, ничто даром не давалось.
Иногда мне казалось, что в ней был какой-то дух, который тогда в нашей стране господствовал, когда она родилась. А родилась она на четвертый день войны. Это дух ужаса, гнева, решимости себя отстоять. Это звучит смешно, потому что не все люди того поколения этим отмечены, но мне все равно иногда кажется, что какую-то роль это сыграло.
Она была трудным человеком, когда приходилось за какую-то цель бороться и что-то отстаивать, когда у нее было ощущение, что ее дело под угрозой. А вот материальные ценности она не защищала. Денег она могла дать огромную сумму, догадываясь, что человек их не вернет. Всегда, правда, со мной согласовывала. Могла дать сумму совершенно невероятную.
Христолюбица Марина Андреевна
– Отец Алексий Уминский сказал о Марине Андреевне, что она была христолюбица. Как она пришла к вере?
Задолго до крещения она считала, что христианское мировоззрения правильное, признавала то, что написано в Символе веры. Но для нее все это было очень далеко, она не связывала это со своей жизнью.
Случился один кризис в жизни, совершенно случайный. И она вспомнила, что однажды, входя в какую-то квартиру, встретила священника, который оттуда выходил, и в отражении глаз было отражение какого-то совсем другого мира. «Сияние вечной жизни», как говорит владыка Антоний Сурожский, что-то такое.
Марина Андреевна захотела креститься. У нее знакомая была – очень решительная женщина, Зоя Крахмальникова. Зоя повезла её крестить к священнику, который считался тогда самым антисоветским, – отцу Димитрию Дудко. Но тут случилось несчастие с отцом Димитрием. Кажется, он ногу сломал. Тогда Зоя решила отвезти Марину Андреевну к другому священнику, «тоже хорошему», как она выразилась. Этим «тоже хорошим» оказался отец Александр Мень.
Удивительно, что крестил он ее без подготовки. Обычно о. Александр людей готовил, предлагал почитать, подождать, походить на богослужения. А её почему-то сразу, она приехала, через два-три дня он ее уже крестил.
Через много лет она его спросила, почему так вышло. Он развел руками и сказал, что и сам не знает.
– Очень смешной вопрос, но он постоянно возникал, когда мы просили молиться о Марине Андреевне. Она крещена Анной. Почему так вышло?
– Всё просто: она посмотрела в календаре на ту святую, которая в ее день рождения попадает, это была святая Анна Каппадокийская. У этой святой интересное житие – она жила в мужском монастыре, а то, что она женщина, узнали только при погребении. Марине Андреевне эта история понравилась.
– В интервью Анне Даниловой для «Правмира» Марина Андреевна говорила, что христианские СМИ – это одна из форм апостолата мирян, главной целью которого она называла свидетельство своей жизнью о Христе. А убеждать она умела? Обращать, если говорить громкими словами?
– Она всегда про себя говорила, что никого убеждать не умеет: «Я могу только просигналить о том, что знаю. Может кто-то умеет убеждать, разбирать, полемизировать, а я умею только быть собачкой у Бога, которая лает и поэтому привлекает к Нему внимание. Я могу сделать так, чтобы на что-то люди обратили внимание».
Главная ее сила была в том, что она что-то могла показать, это всегда важнее, чем какие-то слова или аргументы. Люди откликаются на что-то реальное, живое.
–Таким живым была «Альфа и Омега», в том числе?
– Да. Причем Марина Андреевна удивительным образом меняла концепцию журнала, поворачивала руль 20 лет, всегда умела делать то, что было нужно аудитории. Она это чувствовала интуитивно.
Сложный момент тут в том, что вроде бы церковная литература создает «нарратив», диктует, она в учительской позе должна находиться и объяснять, что правильно. Это с одной стороны, а с другой стороны надо, чтобы это все-таки добровольно читали. Марине Андреевне это, конечно, удалось.
– Кто такой читатель «Альфы и Омеги», кому это всё надо?
Был такой определенный читатель – это мыслящий человек, который ищет глубокого понимания того, что представляет собой Церковь в современном мире. При этом этот читатель всё-таки не ждет готовых и окончательных ответов на все вопросы.
Это читатель, который понимает, что духовная жизнь – это в определенном смысле некоторый риск, некоторая неизвестность, некоторая новизна.
Этот читатель равнодушен к эмоциональному «патриотизму», в журнале этого никогда не было. С другой стороны, это человек, который не ушел из Церкви после кратковременного увлечения, как сделали в свое время многие мыслящие люди.
– «Альфа и Омега» будет возрождаться?
– Да, мы сейчас пытаемся это делать.
Русский рок и «бряки»
– Меня всегда удивляет в людях неиссякаемый интерес к жизни. В том же интервью Анне Даниловой Марина Андреевна рассказывала, как она в 70 лет впервые оказалась на рок-концерте…
– Да, действительно. В конце жизни открывалась всему новому, чего с возрастом обычно не бывает. В 70 лет она вдруг увлеклась русским роком. Даже начала о нем писать, отличная статья про Виктора Цоя получилась, очень глубокая. Никто даже не верил, что она не всю жизнь этим жила. Это же особый мир! А она просто сидела и слушала записи за компьютером.
– И «цацки» тоже появились так же внезапно?
– Это странное увлечение новое, Марина Андреевна никогда не занималась рукоделием, вообще никаким художественным творчеством. Она любила украшения, но только их носила. Когда выяснилось, что она почти выходить не может, эти “цацки” и появились. Какие-то материалы стали заказывать, ей стали привозить, стала что-то клепать, стали появляться украшения, которые всех сразу потрясли. Достичь такого уровня было, казалось, совершенно невозможно! Все равно, что в таком возрасте научиться профессионально играть на музыкальном инструменте.
Каждый раз, когда она что-то заканчивала, радовалась, звала, показывала, спрашивала, как очередное изделие назвать. Я как-то заторможенно, в основном, реагировал. Даже не могу сказать, что очень радовался этим украшениям, потому что понял, что уже ей немного осталось, раз такие чудеса случаются с ней. И одновременно резко становится хуже месяц за месяцем. Мне потом еще объяснил знакомый психолог, что у людей творческих часто бывает что-то подобное в таком возрасте. Такие вспышки неожиданные происходят. Мне было понятно, что сквозь ее жизнь что-то просвечивает из другого мира.
О том, откуда берутся благочестивые мифы
– Самые последние месяцы были очень трудными. Большинство из нас знало о них по вашим публикациям в фейсбуке. Но они были короткими, что и понятно. Можете рассказать, как это было? Отец Алексий Уминский, кажется, говорил, что это было настоящее мученичество…
– Это все очень трудно, я пытался об этом рассказывать, но у меня не получилось. Я чувствовал, что хотели люди сообщений двух типов – либо «Марине Андреевне лучше, она поправляется», либо «уходит в блаженном, победоносном состоянии, истинно христианская кончина».
У людей сформировались такие штампованные ожидания, это из самых лучших побуждений, но они это хотят услышать, в соответствии со своей верой.
А реальность такова, что есть зазор между нашими ожиданиями и тем, что происходит в действительности. Я чувствовал, что пишу не совсем то, что думаю, а то, что от меня хотят услышать, хотя никто меня не заставлял, никто не цензурировал, но я на своей шкуре понял, как возникают всякие церковные мифы, – когда люди, верующая аудитория очень сильно, слишком сильно хотят, чтобы что-то было именно вот так, а не иначе.
Конечно, это было страшно. Два месяца Марина Андреевна провела в сознании под аппаратом искусственного дыхания.
Единственными отрезками времени, когда она приходила в себя, были моменты, когда священник приходил с Дарами. Это было видно, что тут всё менялось для нее.
Неожиданные открытия
– А было что-то подобное при жизни Марины Андреевны, когда вам казалось, что будет так, а выходило совсем иначе?
– Один из эпизодов Марина Андреевна сама описала в своей статьей о том, как она бросила курить. У нее была какая-то зависимость от никотина ненормальная, потому что очень тяжелая ломка, даже просто при уменьшении количества сигарет, не то, чтобы при отказе. Люди, конечно, мучаются, когда бросают курить, но всё-таки не до такой степени.
Я как-то свыкся с мыслью, что никогда это не получится у нее. Но ей попалась хороший врач пульмонолог, которая объяснила, насколько это было необходимо. Точно скажу, что последние несколько лет она бы не прожила с курением.
Но вот она и бросила, причем так увлекательно все это произошло, так здорово. Было конечно тяжело, но ведь получилось!
Мы привыкли думать, что наши привычки – пожизненный концлагерь, из которого никак не выбраться. Но на самом деле усилиями человека и с Божией помощью иногда поворачивается направление жизни в нужную сторону, клетка распахивается, и птичка вылетает на свободу.
С ней это, кстати, бывало неоднократно – внезапное освобождение от того, что беспощадно давило раньше.
Беседовала Ирина Кислина