Тема токсичности – очень сложная, многогранная, и по каждому вопросу, связанному с ней, – масса вопросов и масса ответов, начиная с определения токсичности и заканчивая возможными рекомендациями. Несколько психотерапевтов, представляющих разные школы и направления: Татьяна Орлова – гештальт-терапевт, специалист, который уже больше 20 лет занимается домашним насилием, Марина Слинькова – специалист по работе с подростками, детский и семейный психолог Екатерина Бурмистрова и администратор группы в фейсбуке «Токсичные родители/Toxic parents» Евгения Богданова поделились взглядами на проблему и предложили выводы, в которых можно найти ответы на свои вопросы.
Фото: Екатерина Бурмистрова / Facebook
Я придумала, что меня украли и подбросили этим родителям
«Мое рождение не нужно было никому. Об этом я знала с самого раннего детства, и окружающие взрослые транслировали мне эту мысль постоянно. Папа на момент их знакомства с матерью был многообещающим студентом университета, и появление в трехкомнатной квартире его родителей 18-летней беременной продавщицы не обрадовало никого. Моя будущая мать, не будь дурой, сразу заявила, что здоровье портить не станет, и они с папашей отправились в ЗАГС и официально оформили «брак по залету».
Все детство мы жили с родителями отца. Бабушку аж корежило, когда я называла ее бабушкой – красивую, молодую, стройную (ей не было и 40, когда я родилась) – один раз я даже получила по губам за это от нее… Мать не обращала на меня особого внимания первые года три, а потом ей вдруг стукнуло, что меня надо воспитывать, и началось: «дура», «отдам тебя в детский дом», «в кого ты такая уродка – не понимаю» (бабушка ей вторила: я, говорит, как первый раз ее увидела, сразу подумала: ребенок, рожденный без любви – всегда некрасивый), «не будешь слушаться – изуродую как бог черепаху», «только попробуй заплачь – прибью» и так далее.
Мы дружили только с дедом. Он был тихий и какой-то очень спокойный в отличие от моей мамаши, нервного папочки, который старался появляться дома как можно реже, и бабули, всю жизнь ассоциировавшейся у меня со Снежной королевой. Мы дружили. Мое лучшее воспоминание из детства: мы с дедом сидим на лавочке в парке, едим мороженое, болтаем ногами, светит солнышко, у меня развязался шнурок, и дед откладывает свое мороженое и завязывает мне его. Мать бы наорала: «Дура, что ходишь, как оборванка? Не видишь, что шнурок развязался?» Бабуля бы сказала: «Твои кривые пальцы даже это не могут». Папа бы посмотрел и куда-нибудь молча ушел. А дед взял и завязал.
Он умер, когда мне не было восьми. И тогда я придумала себе, что меня украли и подбросили этим, но когда-нибудь мои прекрасные настоящие родители меня найдут и заберут отсюда. Такие же прекрасные, как у моей одноклассницы Аньки – я однажды видела, как они ждали ее у школы, держась за руки, а когда она вышла, обняли вместе, как хоровод вокруг нее сделали. Меня вот не обнимали никогда, мне и в голову не приходило, что так можно.
Я старалась заслужить их похвалу, делала все по дому, училась всегда на «отлично» (после того как мать за тройку взяла меня за волосы и стукнула лицом об стену), на все претензии и обзывательства старалась не отвечать (иначе получала по лицу). Но что бы я ни делала, все было не так: я не так убиралась, не так готовила, не так двигалась, не так одевалась, по словам матери, я ее непрерывно позорила всем – тем, что открыла «свой вонючий рот» при гостях, тем, что меня стошнило в автобусе, когда укачало, тем, что порвала колготки… Мать часто говорила, что я погубила ее молодость, рассказывала – «что я только ни делала, когда ходила с животом, чтобы от тебя избавиться», и так далее, и тому подобное.
При папе она обычно помалкивала, но он бывал дома очень редко. Когда они развелись в мои 10 лет, я узнала, что у него давно другая семья. За его спиной она как его только не называла, потому что презирала, а позднее, когда поняла, что не удержит, возненавидела. Когда они решили разойтись, она сразу сказала мне: будешь с ним общаться – выгоню из дома, будешь жить как бомж, шататься по вокзалам. До этого его почти не было в моей жизни, но все-таки иногда он появлялся, приносил конфету или какую-нибудь игрушку, а тут его не стало совсем. Отец быстро понял, что лучше не вступать со мной в контакт, чтобы не делать мне же хуже, и с облегчением исчез из нашей жизни совсем.
Мы переехали в поселок, к маминой маме (городская бабуля устроила праздник по поводу нашего отъезда, я слышала, как она приглашала гостей со словами «наконец эта хабалка съезжает» – а меня как будто вообще в природе не было). Сельская бабка была ничего, хотя бы не била, но, как и мать, считала меня никчемной, дикой, «слова сказать не может»; когда узнала, что я писаюсь по ночам (это продолжалось до 12 лет), рассказала об этом всем соседкам («такая кобыла выросла, а дует в кровать, как маленькая»). О том, что после этого было в школе, я не хочу даже вспоминать.
Я росла, и теперь мать меня называла уже «проституткой» (я быстро узнала, что это, но впервые поцеловалась на самом деле в 19 лет, боялась мужчин до одури, шарахалась, когда ко мне подходили мальчики). Все, что я делала, было не так и не то, мои друзья были дебилы, моя музыка – уродская, моя одежда – страшная.
В 19 же я вышла замуж, чтобы уйти, уехать от них – мать кричала, что я неблагодарная тварь, что таких, как я, надо душить в роддоме, и так далее.
Не общаюсь с ней уже десять лет. Не могу ни видеть, ни слышать ее. Несколько раз пыталась – когда родился сыночек, мы были у нее, и когда я увидела, как она обращается с ним, я схватила его и уехала оттуда, умчалась, потом плакала полночи.
Я мечтаю о том, чтобы она больше никогда не появилась в моей жизни. Однажды подруга написала пост во «ВКонтакте»: умерла моя бабушка, а ее старшая дочь не приехала попрощаться, когда было ясно, что она уже уходит, потому что так ее и не простила, мол, так нельзя, я ей сразу написала: с чего ты взяла, что так нельзя? Что ты знаешь про их отношения? Она мне: нет, надо прощать, надо любить, ведь это грех, это неправильно… И я ей: тебя бы в детстве мордой в стену били – ты бы простила? А за «заплачешь – убью» – простила бы (и ведь действительно убить могла, несколько сотрясений было)? А за «как таких уродин земля носит» – простила? Я вот, – сказала я, – свою мать не простила и не прощу никогда».
Термин «токсичность» помогает понять: ты не виноват
Токсичность – это переводной термин, взятый из книги Сюзан Форвард «Токсичные родители». Это определение предполагает, что есть люди, которые своими действиями и поступками в отношении других людей отравляют их жизнь и личность. Главный признак любых «токсичных» отношений – это то, что в них жертве постоянно внушается чувство вины и ее неполноценности, которое остается с ней и после окончания этих отношений. То есть по сути общение с «токсичным» человеком разрушает другого человека и, если это родители, оказывает влияние на всю его дальнейшую жизнь, меняет его как личность, и он никогда не может ощутить себя успешным, даже когда налицо все формальные признаки успеха (хорошая работа, благополучная семья, высокие оценки и так далее).
Екатерина Бурмистрова
Как и любой термин, который начинает использоваться широкими массами, «токсичность» быстро стала применяться к любой ситуации, человеку и отношениям, и все, что нам не нравится в другом человеке, стало причиной того, чтобы считать его токсичным.
Что хорошего в широком распространении этого термина? Он дает возможность человеку внутри себя поставить на некую полку те отношения, которые были в его жизни, и сделать первое движение к тому, чтобы что-то изменить.
Первый шаг на пути «детоксикации» – это признать то, что такой человек и такие отношения были. И наличие термина «токсичность» как раз помогает многим понять, что, во-первых, дело было не в них и они не виноваты в том, что все сложилось именно так, а во-вторых, увидеть, что они не одни с такой историей. В стране, где нужда в психотерапевтической помощи многократно превышает ее доступность, главным действенным механизмом становится самопомощь и помощь друг другу. Для этого и нужны такие термины и сообщества, где люди могут делиться пережитым и видеть, что их истории не уникальны.
В группе в фейсбуке «Токсичные родители/Toxic parents», созданной для того, чтобы все желающие могли высказаться о своем отравленном родителями детстве, более 25 000 человек и ежедневно появляется около 30 новых постов, как правило, историй. Истории часто похожи друг на друга и написаны будто под копирку: схожие слова родителей, поступки, одинаковые угрозы, у каждого своя боль, и хотя она кому-то покажется незначительной, очевидно, что, независимо от степени тяжести, для него это свое – самое болезненное.
Он – «токс», а я – в белом пальто
Однако термин, как и любой, ушедший в массы, «токсичность» содержит в себе вместе с тем определенную ловушку. Назвав партнера или отца «токсичным», человек как бы снимает ответственность с себя: «А, ну он «токс», все понятно, что вы хотели», и даже не пытается менять что-то в отношениях, в собственном восприятии этого человека. Какой смысл меняться, если во всем виноват он?
Фото: Dorothea Lange
И в голове «жертвы» может возникнуть тупиковая черно-белая модель: он – «токс», а я – в белом пальто. Поэтому выговориться и понять, что в вашей жизни был «токсичный» человек – это только начало пути. После этого начинается другая часть работы, сложная и обычно долгая – ведь если отношения долго были невыносимыми, они не станут быстро выносимыми. Но зато у вас появляется замечательная возможность взять на себя авторство своей жизни. Это требует, естественно, психотерапии, непростой, долгой.
Психотерапевты рассказывают, что иногда, когда человек, который ходит на терапию, начинает читать «психологические» книжки, он приходит на один из сеансов со словами «мы-то с вами тут уже полгода возимся, разбираем мою жизнь, а он-то, оказывается, «токс»! Все ясно, и чего тут разбираться!», и уходит – правда, через полгода возвращается, потому что признания того, что другой человек «токсичен», недостаточно для того, чтобы изменить ситуацию.
Психотерапия – это долгий и непростой путь, причем непростой не только эмоционально. Многие ждут, что помощь психолога немедленно даст им в руки некий инструмент для решения этой проблемы, но, во-первых, этого инструмента он обычно не получает, а во-вторых, следует понимать, что на терапию ходит только один человек, а второй, тот самый «токс» – мама, муж, отец – на нее не ходит.
К тому же, если речь идет о родителях, часто к «токсичности» человека добавляется его возраст, который не делает его более терпимым или готовым менять отношения.
Но в любом случае признание проблемы и называние ее – это возможность если не прощения, то хотя бы принятия своих невыносимых близких.
Легко говорить о прощении, когда ты никогда не был в этой ситуации, но как простить, когда внутри все болит, когда вся жизнь срослась криво и косо из-за этого человека…
Прошлому нужно дать остаться в прошлом
Любое насилие в детстве, физическое или психологическое – это сильная долговременная травма с отдаленными последствиями. И психологическое насилие – не менее серьезная вещь, чем физическое: из-за него происходит около 2/3 суицидов. И если человек долго жил в состоянии этого насилия, травма еще глубже и тяжелее.
Когда мы говорим о «токсичных» родителях, мы обычно подразумеваем насилие – или только психологическое, когда человека унижали, обесценивали все, что ему важно, внушали ему мысль о том, что он никому не нужен, или еще и физическое – когда его били. И если этому человеку не помогли разобраться с его ощущениями, чувством вины, неполноценности, то что бы он ни делал, все будет не так.
– Пережившие травму делятся на три категории, – говорит Екатерина. – Первые – это те, кто продолжает оставаться с травмой, и то, что происходило в прошлом, для них происходит сейчас, самое интенсивное переживание в их жизни связано с прошлым. Они живут там, здесь их почти нет. Классический пример – люди, прошедшие войну. Вторые – это «выжившие», те, кто может после травмы функционировать, однако большая их часть остается в прошлом. И третьи – это те, кто сумел пережить травму, переработать ее последствия и живет полной жизнью в сегодняшнем дне.
Называние родителей или партнера «токсичными» может привести к тому, что человек не выйдет из травмы, так и останется в ней, примет тот факт, что он был жертвой, и не станет ничего с этим делать. А прошлому нужно дать пройти, нужно дать ему стать прошлым – важной, значимой, сильно повлиявшей на вас частью жизни, но уже прошедшей.
Когда мы были детьми, наши родители сами нуждались в поддержке
Следует понимать, что «токсы» не взялись из ниоткуда, не прилетели с планеты, населенной злыми существами. Обычно «токсичные» родители вырастают из детей, которые сами были жертвами агрессоров – своих родителей.
Эта цепочка, уходящая в предыдущие поколения, и агрессия «токса» – это свидетельство его беспомощности, неумения по-другому реагировать на ситуацию. Временная «токсичность» может быть следствием того, что человек находится в тяжелой психологической ситуации (например, мать узнала про измену отца) и – еще одно модное словосочетание – канализирует свою агрессию, которую не может «предъявить» тому, для кого она предназначена, на ребенка.
Иногда путь к преодолению этой агрессии – в том, чтобы показать, что вы видите скрывающуюся под ней любовь к вам и беспокойство о вас, и продемонстрировать это сочувствием, своей любовью, сожалением о том, что все так сложилось. Когда мы были детьми, мы смотрели на родителей снизу вверх и хотели от них поддержки, но не получали ее, но на самом деле тогда они сами нуждались в поддержке. И когда ты, взрослый, понимаешь, что она нужна им самим, и даешь им ее, то отношения могут нормализоваться.
Фото: uarp.org
«Да, и вали отсюда! Сама приползешь на карачках»
«Мы прожили вместе три года, но впечатлений у меня на всю жизнь. И, хотя все это было довольно давно, я до сих пор пытаюсь нащупать момент, когда заботливый внимательный мальчик превратился в истеричного психопата, оравшего мне:
– Да твоя мать моей матери и пальца не стоит!
– Кому ты нужна, толстая такая? Посмотри на себя, на тебя же даже в метро с жалостью смотрят!
Он знал, что для меня важно, мои болевые точки: мама, вера, моя работа, и бил по ним регулярно, причем сейчас я даже не могу вспомнить, с чего начинались ссоры – в тех отношениях, которые были после этих, мы ссорились раз в полгода и совсем по-другому, а тут чуть ли не через день.
– Бога нет! Верить в Бога – показывать свое невежество! Люди, которые хоть что-то соображают, знают, что надеяться можно только на себя! Вот я сейчас скажу: Бог плохой, и что, поразит меня молния? Нет? Молния, где ты?
Ссоры начинались из ничего: я на него не так посмотрела, я заговорилась с друзьями и забыла про него, тем самым показав, что он мне не важен, я занимаюсь сейчас работой, значит, она мне важнее него, и так далее. И когда истерика после этих сцен начиналась уже у меня, он говорил удовлетворенно:
– Да ты же истеричка! – и успокаивал меня, и говорил нежные слова, и даже каялся и извинялся, «ведь это все – потому что я тебя люблю».
Жить так было совершенно невозможно, я стала дерганой, нервной, готова была реветь по поводу и без повода. Однажды разговорилась с массажистом, который делал мне антицеллюлитный массаж («только деньги переводить на этих шарлатанов, если бы жрала меньше и ходила больше, не толстела бы»), и вдруг увидела по его реакции, что, видимо, я рассказываю что-то странное, потому что у него округлились глаза и открылся рот, и когда он сказал: «Он у вас совсем больной, что ли?» – я зарыдала, и так и ревела, скрючившись у него на кушетке.
Я много раз пыталась от него уйти, но он, за минуту до этого кричавший: «Да, да, и вали отсюда! Сама приползешь на карачках!» – немедленно начинал умирать или сам полз на коленях, рвал на себе одежду (в буквальном смысле), плакал («сам не помню, что говорил, но ведь это потому, что я боюсь тебя потерять, ты самая красивая, самая лучшая»), а однажды выхватил из буфета бутылку водки, сорвал с нее крышку и залпом на моих глазах выпил всю…
Однажды я все-таки ушла. В ноябре, без верхней одежды и в тапочках (он запер мое пальто и обувь), он гнался за мной, я бежала, потеряла тапочек и убежала. Трубку не брала, на сообщения не отвечала, зная, что он каким-то образом снова сможет меня уговорить и я вернусь. Он приезжал к родителям, кричал под окнами, караулил меня около дома (старалась выходить из дома только с папой, его же попросила съездить туда за вещами). Однажды зашла в магазин одежды, продавщица посоветовала платье, а я сказала:
– Мне такое нельзя, я полновата, – и я на всю жизнь запомнила ее жизнерадостный, исцеляющий смех:
– Девушка, у вас 44-й размер! Вы себя в зеркало давно видели?
Более утомительных и нелогичных отношений в моей жизни никогда не было и, надеюсь, не будет. Мне пришлось после этого пойти к психотерапевту. И сегодня, спустя несколько лет, когда я замужем за любимым и любящим меня человеком, которому никогда бы и в голову не пришло делать все это, я не понимаю только одного: как я могла вообще допустить такое в своей жизни? У меня нет чувства вины, только недоумение и сожаление, почему я не прекратила эти отношения раньше. Но – раз не могла, значит, не могла, и молодец, что все-таки смогла – я год ходила к психотерапевту, чтобы сказать эту фразу».
Изменить отношения, пока все живы
Познакомившись с термином «токсичность», многие начинают задаваться вопросом: а не «токсичен» ли мой партнер? Может, дело на самом деле в этом, может, все наши сложности в отношениях именно от этого? Знаете, когда женщина на поздних сроках беременности спрашивает своего акушера-гинеколога: «Доктор, у меня что-то происходит, это не схватки ли?», он отвечает: «Если у вас возникает такой вопрос, значит, это не схватки – схватки вы узнаете».
Так и здесь: если у вас возникает вопрос, «токсичен» ли ваш партнер, значит, скорее всего, он не «токсичен», потому что это не узнать невозможно. Другое дело, что «токсичный» партнер действительно часто старается внушить мысль, что с ним-то как раз все нормально и дело в неправильном или неправильной вас. Разобраться в таких отношениях, а главное, сохранить их, если перед вами стоит такая задача – это запрос на работу с психотерапевтом, желательно парную. Если вы идете к терапевту лично, специалист поможет вам как минимум понять свои границы, в том числе и на уровне тела (это важно, если вы живете с «токсичным» партнером). И с точки зрения терапевта, лучше работать не с установкой «“токсичный” муж», а с установкой «у нас проблемы в отношениях» – это, как мы уже говорили, делает из вас активную фигуру, а не пассивную жертву злого «токса».
Если у вас возникает такой вопрос в отношении себя, задайте его своим близким, людям, которые знают вас и вашу семью. Например, современные матери, стремящиеся быть идеальными, могут, накричав на ребенка, вообразить о себе невесть что, и в этом случае очень полезна оценка третьими лицами.
– Самый простой способ решения вопросов с такими отношениями – прекратить их, – говорит Екатерина Бурмистрова. – Люди осознали, что отношения неправильные, изменить их они вроде не могут, и единственный способ – их разорвать. Но как психотерапевт, чьи клиенты постоянно или разводятся, или норовят развестись, я рекомендую: прежде чем выходить из отношений – с мужем, с мамой, с отцом – сначала разберитесь в них. Пока вы не поймете, что там «токсично», как этот яд выводится из организма, какой у него период распада, не выходите из этих отношений.
В противном случае с вами может сыграть дурную шутку закон повторения сюжета, когда женщина, скажем, расстается с алкоголиком, а через какое-то время оказывается в отношениях с человеком непьющим, но ведущим себя точно так же, как и предыдущий.
Если в том, чтобы изменить отношения, заинтересованы оба человека (а не так, что один считает, что у него все в порядке, а проблемы у второго), то есть хороший шанс это сделать с помощью психотерапевта. Если в попытках изменить такие отношения участвуют двое – мама и ребенок, муж и жена – то есть шанс существовать в них по-другому. Если же в этом заинтересован только один, то, возможно, единственный способ что-то изменить – это создать между ним и собой дистанцию, если речь идет о родителях, и выйти из отношений, если речь о партнере. Да, действительно бывают такие отношения, которые поддерживать без урона для себя невозможно.
Очень важно постараться изменить отношения, пока все живы. Период, когда вы осознали, что были или находитесь в отношениях с таким человеком – то время, когда вы можете взять авторство своей жизни на себя.
Иногда может помочь простая фраза, которая показывает, что вы видите эту любовь и цените ее: «Мама, спасибо, что ты вмешиваешься, я знаю, что ты делаешь это из любви». В любом случае, это серьезная работа, которая не заканчивается на том, что вы поняли, что отношения «токсичны», а только начинается.
Анонсы ближайших встреч и подробная информация о семейном клубе Михаила и Екатерины Бурмистровых:
Ксения Кнорре Дмитриева