– Недавно я впервые услышал, что есть «просто» латынь, а есть разговорный латинский язык. В чем разница?
Анастасия Золотухина
– Настоящий латинист, конечно, скажет, что есть только одна латынь и это та, на которой писал, например, Цицерон. Но просто потому что история развивается, реалии жизни меняются, появляются новые понятия и явления, необходимо придумывать новые слова на латыни, которые их обозначают. То есть простая насущная задача. В идеале, конечно, «новая» латынь по строю не должна ничем отличаться от классической. Есть даже специальная комиссия, которая занимается «придумыванием» неологизмов.
– Она где-то конкретно заседает?
– Нет, это скорее виртуальное сообщество, которое регулярно проводит конференции в разных местах, у нас в Москве 3 раза проводились подобные собрания. Общение там ведется исключительно на латинском.
– То есть не знающему латынь нет смысла идти…
– Есть. Можно узнать много интересного на самом деле. Обсуждаются разные проблемы, и эти мероприятия лишний раз подтверждают как раз то, что латинский остается живым языком общения, языком науки.
– Насколько на таких конференциях весом вклад российских специалистов? Мы не отстаем от зарубежных коллег?
– Могу с уверенностью сказать, что вклад ощутимый. Латинский вообще хорош именно тем, что он реально является метаязыком науки и никому – никакой стране или народу – не принадлежит, и каждое государство может внести свою лепту в общее дело на равных. Поэтому классическая филология – это действительно интернациональное явление.
– Как Антарктида…
– Да, совершенно верно. Латынь – это материк свободы, который никому не принадлежит. И у нас в стране есть ученые-латинисты, которые совершенно по своему уровню не уступают зарубежным специалистам.
– Какая сейчас повестка дня мирового сообщества латинистов?
– В первую очередь – создание, конструирование неологизмов. Новых явлений становится все больше. И, конечно, как всегда остается проблематика научных переводов.
Латынь – погружение в мир логичности
– Есть ли смысл простым школьникам изучать древние языки? Не слишком ли много времени это у них забирает?
– На школьном уровне нет углубления такого специфического, как на вышеупомянутых конференциях, это понятно. В школе латынь – это прежде всего инструмент. И вообще, вокруг латыни ходит слишком много предрассудков – мол, это какой-то зверь неведомый, что очень мудрено и сложно. На самом деле латинский даже проще английского языка, который в свою очередь совсем не сложный для изучения. На латыни гораздо проще формулировать мысли.
– А это убеждение, будто латынь – как высшая математика, откуда взялось у наших людей? Советское наследие?
– Нет, это еще раньше началось – с гимназий XIX века, тогда уже считалось, что это якобы все сложно, и вообще сама наука как таковая ассоциировалась с латынью и наоборот. Даже Чехов в своем «Человеке в футляре» добавил малоприятных штрихов латыни на примере своего героя – педагога, который живет в сером скучном мире. Да, в XIX веке латынь много где преподавали, и от самого учителя зависело отношение ученика к предмету – как, например, многим советским школьникам сложным казался немецкий язык.
Но на самом деле – и я стремлюсь это показывать на своих уроках – та же грамматика латыни весьма простая, а самое главное – логичная. Латынь – логический язык, поэтому он упорядочивает сознание, структурирует мышление. Пожалуй, это его главное достоинство и значение.
– Сколько процентов школьников в современной России имеет доступ к качественному обучению латыни?
– В процентах трудно сказать, но их немало. Здесь все зависит от учительского кадрового состава, который могут обеспечить, конечно, не все вузы. В России это прежде всего МГУ, РГГУ. Ну в Москве, например, наберется с десяток школ, где преподают латинский. Между ними проводятся олимпиады, где школьники демонстрируют достаточно высокий уровень знаний. Еще и спектакли показывают на латинском языке.
– А международное сотрудничество по линии школ?
– Да, это тоже есть. Наши школьники ездят в различные европейские страны, где устраивают языковые лагеря с интенсивным изучением греческого и латыни.
– Вы представляете себе жизнь современного школьника – она никакой своей стороной прямо с этим древним языком не связана. Возникает чувство, что он учит что-то древнее, не имеющее органической связи с его реальной жизнью – разве не так?
– Можно тут по-разному ответить. Начнем с того, что да, со стороны кажется, что жизнь школьника и так слишком тяжела, чтобы еще на него и латынь навешивать – у него эти бесконечные экзамены, постоянный выбор, подготовка к ЕГЭ. И в этом потоке формул и штампованных ответов они часто не могут понять, кто они и зачем это делают. Так вот латынь как раз и помогает им в первую очередь понять, кто они сами такие. Это очень важно! Школьник понимает, к какой традиции он как личность относится – он относится к европейской традиции, к европейской цивилизации, и в дальнейшем в любой изучаемой им науке он видит эти следы, эту связь с древней традицией.
Кроме того, он получает доступ к огромному количеству текстов, документов. И он понимает: те ученые, которых он изучает в школе, сами учились на латыни. И он может освоить первоисточник непосредственно. А работать в деле добывания знаний без посредников – это же навык самостоятельности, который впоследствии в жизни всегда пригодится.
Латынь – это вообще погружение в мир большей «понятности», логичности. И она как раз учит, что школа, да и вообще учеба – это не достижение каких-то узкопрактических знаний. Это не накопление суммы знаний. А образование – это прежде всего личный, личностный рост, развитие сознания, широкий кругозор, который позволяет тебе оставаться свободным человеком в разных обстоятельствах.
И еще раз подчеркну – латынь научает человека мыслить, потому что это очень логичный язык. Развивая логику, она развивает и речь человека, учит его выражать, формулировать свои мысли. Это важнейший навык! Ведь многие родители жалуются, что дети совсем не умеют выражать свои мысли.
– То есть это в буквальном – древнеславянском – смысле «правильный» язык, он исправляет, структурирует «хаос» в головах людей – а хаоса у нас и вправду там многовато…
– Да, именно так. Латынь – логичный язык, имеющий гармоничный строй. Вспомним, кто его исторические носители – древние римляне. Именно они являются «авторами» и самого феномена, и понятия «цивилизация». Цивилизованными странами и народами мы называем тех, кто живет по их образу, по той модели государственного и социального устройства, которое они по природе своей выработали. И цивилизованным мы называем человека, который мыслит в той системе координат, которую опять же они выработали. Плюс они создали свод законов, который регулирует деятельность и государства, и человека, гражданина.
Римляне – народ, который имел талант строить империю. А империя – это всегда понятный порядок, четкий механизм. Поэтому латынь и по сей день упорядочивает мышление, это действительно так.
Мы свободно спорили с учителями
– Вы окончили Классическую гимназию при Греко-латинском кабинете Ю.А.Шичалина. Почему вы – или, наверное, все-таки родители – выбрали именно эту школу?
– Да, я училась здесь с 5-го класса, с 1997 года, поступлению предшествовала серьезная подготовка и последующие вступительные экзамены, выпускалась в 2004 году. Занятия проходили в МГУ – история искусств, Древнего мира, латинский язык.
Ну, конечно, пойти в эту гимназию было собственно решением моих родителей. Я училась в обычной школе, и они видели, что мне не хватает нагрузки, я могу справляться с большим объемом занятий, плюс у меня есть способность к языкам. И вот решили, что именно в такой классической гимназии мне могут дать самое полное образование.
– На фоне обычной школы гимназия вам какой запомнилась?
– Вспоминаю с огромным удовольствием школьные годы, с теплотой. Мне странно даже слышать, когда кто-то вспоминает о школе с недовольством, с неприятием. В нашей гимназии всегда был не просто индивидуальный подход, а теплое дружеское отношение со стороны одноклассников и учителей. Маленький дружный класс, театр, регулярные поездки, новые языки – для меня это все было очень интересно. Поездки были частые. Практически каждые выходные, на праздники, в том числе на церковные, мы посещали различные достопримечательности.
– Вы общались в основном со своей школьной компанией или друзья вне гимназии тоже были? Чувствовали разницу в культурном уровне?
– Ну общались, разумеется, с разными людьми, мы же не какое-то закрытое сообщество. Я, если честно, разницу чувствовала, но не могу сказать, что это было критично. Хотя у большинства сверстников не видела такого интереса к поэзии, к литературе, но ощущения собственной изоляции не было, наоборот – нравилось делиться с другими новыми знаниями. То есть, разумеется, гимназическая принадлежность не была барьером к общению с другими сверстниками. Но я понимала, что мне надо формировать свой круг общения, по интересам.
– Можно ли сказать, что в классической гимназии формируется более свободный тип личности?
– Смею сказать, что да. Например, на таких уроках, как литература, история, нам всегда давали высказать свою точку зрения, мы свободно спорили с учителями. Ну и в Афинах зародилась демократия, а мы изучали древнегреческий, и это не могло не отразиться на атмосфере учебы (смеется).
– Нет сомнений, что подготовка в средних и старших классах была хорошая. Сложно было выбрать, в какой вуз поступать?
– Почти сразу выбрала МГУ. Но долго думала, на какое именно направление. Конечно, понимала, что пойду на гуманитарное, а конкретно – на языковое. Вначале хотела идти по линии английского языка, но потом – за 2 месяца до экзаменов – сменила на классическую филологию. Знала, что поступить сложно, усиленно готовилась эти 2 месяца и в итоге без проблем поступила – за это опять же спасибо школе.
Языки не оценивают по шкале «хорошо – плохо»
– Какими языками вы владеете?
– Ну кроме древних – латинского и древнегреческого, в школе учила еще английский и французский, а потом выучила немецкий, итальянский и новогреческий.
– А на фоне, страшно сказать, латыни каким вообще выглядит русский язык? Мы, русские, так привыкли им гордиться…
– Языки вообще-то не оценивают по шкале «хорошо – плохо». Но могу сказать, что он по сравнению с латинским менее логичный.
– А в палитре мировых языков насколько русский – интересное явление, с филологической точки зрения?
– Интересное явление, интересное. У каждого языка свои достоинства. Например, на латинском трудновато писать стихи, заниматься поэзией. Он хоть и стройный, но заниматься на нем «художественным рифмованием» все-таки сложно. Но римские поэты все же смогли это сделать – и именно за это в первую очередь, за то, что они совершили такой литературный подвиг, мы высоко ценим эту поэзию.
По этой же причине – в силу своей логичности, однозначности – латынь становится языком науки. То, что написано на латинском, как правило исключает двоякую трактовку. А точность смысла – именно то, что нужно науке.
А вот греческий – и русский язык в этом смысле очень похож на него – можно понять по-разному. Поэтому для поэзии он подходит гораздо больше.
И хотя сами русскоязычные литераторы говорят, что русский язык создан не для того, чтобы прояснять, а для того, чтобы затуманивать – все-таки я вижу в нем много плюсов. И вообще – учитывая, что он отчасти унаследовал греческую грамматику, – понимаю, почему сложился именно такой строй языка и для чего он подходит.
– И для чего он подходит?
– Русский – это язык поэзии, художественной литературы. Особенно – для передачи различных оттенков, нюансов эмоциональных, душевных переживаний. У нас достаточно слова поменять местами в предложении – и сразу же появляется новый смысл.
– Иногда кажется, что русский язык мало подходит для законотворчества, для сочинения нормативных актов и как следствие функционирования бюрократической системы, а значит, и всего государства как такового. То есть поэзия у нас и вправду, наверное, одна из самых глубоких и насыщенных оттенками, но вот юридическое право создавать на нем трудно… Словом, нам всем надо выучить латынь и писать на ней законы.
– Да, можно и так поступить. Но есть и другой вариант – обучать человека с детства риторике – ведь это тоже древнее, античное искусство, и тогда даже на русском языке можно будет точно формулировать законы, то есть переносить идеи из «головы» на бумагу максимально точно и ясно.
– Как вам кажется, у современных греков есть такой снобизм – вот, мол, мы дали миру философию, поэзию, искусства, а «русским варварам» еще и веру дали, и азбуку, и календарь, да и вообще – цивилизацию?
– Думаю, да, есть, но они сами, кстати, в реальности совсем не всегда «владеют» своим наследием хорошо, и сами во многом не разбираются. И вообще – это наследие, оно же не им только принадлежит, оно уже давно общее, мировое, и «пользоваться» плодами этого наследия может каждый народ, в том числе и мы.
И я очень рада, что интерес к древним языкам возрастает. Это для меня верный показатель того, что наше общество будет сохранять уровень культуры, культурный минимум, необходимый для цивилизованной жизни.