записала Надежда Антонова
Матушка Галина Филипповна Соколова — поистине удивительный человек. Имя ее знакомо многим православным верющим и всегда при его произнесении в сознании возникает образ очень доброго, светлого и мужественного человека.
Вдова известного московского священника Феодора Соколова, вот уже 7 лет она одна растит 9 детей. Старшие ее дочери уже замужем, растят своих детей, старший сын служит в армии. Наверное, немного было легких дней в жизни матушки: при жизни о.Феодора, поднявшего не один большой приход, все его силы уходили на созидание храма Божия, в доме часто не было денег. С уходом батюшки осиротел приход, но и в самые тяжелые дни матушка находила силы утешать, помогать, одобрять.
Подробнее о жизни семьи Соколовых, о том, как познакомились матушка Галина и будущий отец Феодор можно прочитать в статье «Отец Феодор Соколов» и «Ради одного человека «. На нашем сайте можно прочитать и другие беседы с матушкой Галиной: Воспитание детей в большой семье: самое главное — это отношения между мужем и женой, В ожидании Пасхи.
Сегодня мы предлагаем читателям рассказ матушки Галины о своем пути к Богу и к Церкви Христовой.
Дом
Очень хорошо помню свое детство. Вижу себя, природу, людей, окружающих меня, их лица. Прекрасно помню своего дедушку Андрея, который сидел на дворе, плел корзины и пел псалмы, тогда, маленькая только слушала его тихий, старческий голос, от которого было спокойно мне. И сидела я у его ног. Помню, как он открывал, толстую книгу в кожаном переплете и читал ее вслух, на распев. Только через годы я узнала, что это была Псалтирь. Любила я его, а он меня, и чувствовали мы друг друга душою. В то время не знала я так Господа близко как сейчас. Но почитание Бога, Его Церкви никогда не отвергалось в нашей семье.
Я очень любила Пасху. К этому дню забивали поросенка, мама отделяла часть для бедных. И всегда посылала меня к ним отнести подарочек. Как сейчас вижу – маленькую хатку, а там, внутри, тихо, как в пещерке, живут полуслепые муж и жена. И я ступаю тихо, с благоговением, я их очень люблю, вижу их всегда у храма с протянутой ручкой, он играет на гармошке, и они поют Божии песни, канты, псалмы. Они, услышав меня, принимая милость, долго желают мне, чтоб Бог спас меня и помиловал. И я домой не бегу – ЛЕЧУ — от радости! Меня переполняет всю, всех люблю и хочется обнять небо, цветы, и все вокруг!!! И сейчас, вспоминая, у меня невольно появляются слезы, слезы благодарности Богу, Его Неизреченной Любви ко мне грешной. А еще, как то мне мама сказала, что Христос в пасхальные дни ходит по земле. И я спросила:
— « И ОН может сейчас по нашей улице идти? И я ЕГО встречу?»
— « Конечно!»- ответила мама.
Я шла по нашей улице с трепетным чувством, с ощущением, что я Его встречу. И вдруг мне показалось, что ОН ИДЕТ, ИДЕТ МНЕ НАВСТРЕЧУ!!! Замедляю ход и не хочу, чтоб ОН прошел мимо. Я останавливаюсь, чувствуя ЕГО РЯДОМ, невольно улыбаясь, от радости, и провожаю Его глазами. И я вприпрыжку скачу домой и говорю маме, что ВИДЕЛА ЕГО, ОН ШЕЛ ПО НАШЕЙ УЛИЦЕ И ВИДЕЛ НАС! Это была простая, чистая Вера, сердцем и душою, с детской непосредственностью. Но, тогда не знала я Его жизни, о Его учении, жизни Его Пречистой Матери, Его Неба, о Вечной Жизни!
Причащались всей семьей всегда два раза в год: на Пасху и на Рождество в храме Святой Троицы в нашем селе. А что причастие — это Кровь Господа, Тело Его — не знали. Нам говорилось, что это медок. А что так говорить нельзя, узнала только потом. На Пасху, на ночную службу не ходили, потому что учителя всегда стояли стеной, никого не пропускали.
В детстве я очень любила ложиться спать с моей мамой. Любила с ней спать и мой братец. И мы с ним всегда воевали за место на маминой кровати, кто с мамочкой ляжет спать. Укладываясь спать, мама читала Отче Наш и Богородице. До приезда в Троице – Сергиеву Лавру я эти две молитвы только и знала. И наши с братом души детские тянулись, чтобы послушать эту молитву именно у мамы под бочком. Так и бывало, кто первый место займет, тот молитву и слушает. Все в детстве закладывается, и благословение материнское очень много значит.
Были у нас соседи через дорогу, семья большая с такой же фамилией как у нас – Пилипчук. У них в семье 5 человек детей, у нас – 10, а я — самая младшая. Мы просто — однофамильцы. Но жили как одна семья: и заботы общие, и детей много. Мы друг другу помогали всегда, все вместе делали: картошку копали, дрова таскали, сено убирали, даже в домах убирались вместе. У нас — детей игра была: кто быстрее и кто лучше в доме уберется. Старшие сестры за младшими смотрели, хорошо муштровали: если даже занавесочку повесишь неровно, то тебе и оценка ниже. И не только в доме, во дворике маленьком, во дворе большом хозяйственном, все должно было от чистоты блестеть. И когда первый уберешься, выскочишь на крыльцо и кричишь: «Мы первые! Мы первые!» А вечером все собирались и играли в игры самые простые: и в садовника, и в слепца, и в прятки. Так мы одной семьей и жили — дружно.
Постепенно мои старшие сестры из дома уехали: кто замуж вышел, кто в город учиться. Из детей осталась только я одна.
Однажды произошло удивительное событие в нашей сельской жизни, и в моей тоже, конечно по Милости Божией. В один из дней к нашим соседям приехала, старшая дочь Надя, в отпуск, со своей подругой. Тот вечер и все последующие вечера, когда она приезжала, никогда не забудутся для меня! Та первая встреча с нею, ее рассказ – был поворотным событием в наших двух семьях! И что же она такое рассказала? Дорогой читатель, очень хочется, чтобы и вы почувствовали и увидели Милость Божию, к простым, неграмотным людям. ЕГО ЛЮБОВЬ! И порадовались и утешились, и еще больше возлюбили Его.
Представьте. Вечер. Все село утихло от дневных работ. Я подхожу к дому, в котором во всех окнах горит свет. Вхожу в дом, и я чувствую какой-то приятный запах (ладан). Тетя Степа (мама Нади), зовет меня в комнату, где уже почти все соседи и родные собрались, но при этом в доме тишина, и будто там происходит какая-то тайна. Вхожу застенчиво. Навстречу мне встает Надя, встретившись с ее глазами и лицом, я еще больше застеснялась. «Что со мною стало? Ведь я живая, бойкая, прежде Нади я не стеснялась», — думала я. Не могу я ей как раньше сказать «добрый вечор», т.е. легко непринужденно, не задумываясь. В одну минуту увидела, что это не та Надя, которую я раньше знала: не тот голос, не те движения и это как бы не она. А ДРУГАЯ!- не известная и не понятная- но ПРИТЯГИВАЮЩАЯ! Хочется ее видеть и слушать. А КАК ОНА ГОВОРИТ!!! Говорит о чем-то таком ВЫСОКОМ и ЛУЧШЕМ, что душа тает! И вдруг ты чувствуешь, что ты такая ужасная, что не достойна ее внимания к себе. Все ее слушают с замиранием сердца! А рассказывает она нам о Христе, о Божией Матери, о Его Святых! Что где-то недалеко от Москвы, есть такая Троице – Сергиева Лавра. Говорит об этом удивительном Святом месте на земле! И что там живут монахи, люди, которые жизнь свою посвятили Богу. Как они там молятся. И много людей туда ходит, и приезжают со всего мира! Так я впервые услышала о Господе нашем. И ВЫ, можете себе представить с какими чувствами я уходила домой. И каждый вечер так мы встречались у них дома. И слушали их с уважением и почтением.
Со временем Надежда в Лавре стала работать, оставив прежнюю работу в миру. А в отпуск приезжала домой, привозя много книг и иконок.
Молитва мамы
И вот, после очередного приезда Нади, наша мама и говорит, что поедет посмотреть, что это за диво такое – Лавра! Где можно помолиться за детей, ведь столько их у меня, все они страдают, потому что не знают Бога, потому что я им не дала самого главного в мире.
Моя мама, со Стефанидой, с мамой Надежды, собираются, бросают все, и едут в Лавру. Возвращаются недели через три, и что я вижу – моя мама стала совершенно другой. Встаю в школу, слышу ее голос, она молится. Прихожу со школы мама молится. Засыпаю — она молится. И мне это так понравилось! Она поняла, почувствовала душой, как это хорошо — быть с Господом! Мама начала воцерковляться, получив благословение от Преподобного Сергия. Но об этом мы не говорили, позже она рассказала о том, что произошло с ней в Лавре. А мама там пошла к духовнику Нади – о.И. Поисповедовалась, поплакала, рассказала о тяжелой жизни в селе, о детях, о том, как ее дочки страдают в семье от проблем с мужьями. И что живут они все без Бога, и как она хочет, чтобы все Бога-то познали. Он ей подарил Евангелие, книги, молитвослов. И она стала просить его, чтобы он взялся за ее детей молиться. Он говорит: «Что ты, что ты — десять человек!» А она еще раз просит, а он опять: «Не, не, Вера». И вот уже уезжать, она опять просит помолиться хотя бы за младших, которые еще замуж не вышли, жизни не знают. И он тогда: «Давай пока за троих, с низу начнем. Но ты тоже должна молиться». Он ей дал правило, и начали они молиться. А с низу я первая, потом моя сестра Вера, монахиня Валерия сейчас. А потом Гриша, мой брат, с которым мы в детстве наперегонки мамину молитовку слушали.
Вернулась мама из Лавры. Сказала только: «Галина, я была в таком месте! Там столько молодежи, и всех их пускают туда. Як я хочу, чтоб вы тоже в храм ходили. Я буду о вас Богу молиться». И со смирением начала молиться.
Так вот, мама моя по приезду сильно изменилась: утром я просыпаюсь, она молится, вечером засыпаю, она молится, днем прихожу, она молится. Можно было подумать, что и никаких дел она не делала, но ничего подобного. Просто распределила время для молитвы, а между этим — работа. А в деревне работы всегда много. Единственное, что она сказала папе Пилипу(Филипп) на его слова:
-Вера, ты все молишься и молишься, а работу тоже нужно делать. Мне же помощь нужна.
-Пилип, наши дети Бога не знают, все они от этого несчастны. Я буду и Богу молиться, а когда я буду молиться, ты меня не трогай, надо наших детей спасать. Работать мы умеем, а детям самого главного не дали. Только землю копаем и копаем из года в год, и умрем на ней.
И папа сразу уразумел. Когда мама молилась, то не трогал никогда ее. Он сам такой трудяга был, он за двоих работу делал. А когда она освобождалась, то, конечно, работали вместе. У них по этому поводу никогда размолвок не было, если мама молится, значит, так должно быть.!
Мама и соседей приучила к этому. Ведь, как в деревне, соседи вечером приходили поболтать, все обсудить, и работу, и кого-нибудь. А мама в большой комнате молилась вслух, у икон, у лампадочек зажженных. Она и акафисты пела нараспев. Они вот придут, сядут, между собой все говорят и говорят, а мама – знай, все свою молитву творит. Они посидят час-два, да так и уходят. И потом поняли, что, если она молится, то гутарить с ними не будет. Все очень просто. Вот эта ее простота явила твердость и решимость. Мне иногда не хватает такой решимости. И мне так хочется достичь ее, потому что каждому человеку она нужна, ею и спасаемся.
Наталья Николаевна, Федюшина мама, когда пришли знакомиться, спросила меня, кто в нашей семье молитвенники? Я ответила – моя мама. — А в той жизни? Дедушка Андрей. А почему? Потому что, помню его всегда молящимся. Он Псалтырь наизусть знал, и всегда пел нараспев. До 6 лет он жил с нами. Меня очень любил, и надеюсь, что молился за меня. До сих пор не забуду. Давал рубль, чтобы я купила себе чего-нибудь. Я бежала, покупала себе вафли. Я залезала на забор с любимым лакомством, садилась верхом, доставала из кулька вафли и радости было!
Перелом
Надежда снова приехала, все — к ней. Ее слушают и я тоже. Ничего не понимаю, только чувствую что-то высокое и великое, что я еще не могу вместить. И я от этого расплакалась по дороге домой. Пришла в хату, упала на кровать и рыдаю! Папа приходит, а он у нас строгий, спрашивает, чего я плачу. А я отвечаю: «У тетки Степы в семье Надя какая хорошая, она Бога знает! А у нас в семье детей много, а никто не знает». И долго не могла успокоиться. Надя снова уехала, а мне это в душу запало.
Так год прошел: мама молится. Я еще нет. По отношению ко мне она очень мудро себя вела, не заставляла молиться. Иногда только говорила, чтобы я хотя бы перекрестилась перед едой. Я: не буду. А сама до того, как кушать садиться, уходила в другую комнату, читала «Отче Наш», крестилась, а потом садилась кушать. После еды говорила: «Спасибо, Господи», — и все. Но мама этого не видела, так как я стеснялась, перед ней.
С детства я была очень деятельным и веселым человеком: пела в хоре, на спорт ходила. Так что, я на соревнованиях, на концертах, на танцах – всюду первая была. Но вот что-то стало со мной происходить, когда мама по-новому начала жить.
И однажды, возвращаясь вечером с танцев произошло что-то во мне. Время около десяти. Я повернула на нашу улицу, вижу как обычно храм, огонечек, который светит в окошке нашего дома, значит мама молится. И я вдруг почувствовала, какое-то недовольство собою. Оно меня всю захватило и долго не отпускало. Федюша потом говорил, что благодать Божия душу твою тревожила, усиливаясь от молитвы мамы и Лаврского батюшки. Это Господь показывал тебе, что неправильно живешь, что можно по-другому.