Матушка Галина Соколова: Отец Феодор всегда-всегда с нами… и мы с ним
— Матушка, вы когда-нибудь говорили с отцом Фёдором о том, продолжается ли Таинство Брака после смерти?
— Так прямо мы об этом не говорили, но для меня естественно понимание, что любящие супруги в вечности будут вместе. Ведь Таинство — это навеки. А как можно считать по-другому?
Когда перед престолом тебя и твоего мужа благословляет Господь, это же происходит не на какой-то временной промежуток. То чувство, которое переживалось при венчании и с которым мы в дальнейшем жили, мне лично дает надежду, что мы всегда будем вместе. И я молюсь, чтобы Господь явил Свою милость и помог мне так прожить, чтобы быть достойной отца Фёдора. Естественно, его уровня мне не достичь, он же священник, но всё равно… Господь мне помогает жить.
— У святителя Иоанна Златоуста мать очень рано осталась вдовой, в 20 лет. И у него есть такая фраза: Если хочешь с мужем пребывать лицом к лицу, тогда соблюди ему верность.
— Это мне близко. Сказано, что в Царстве Небесном не женятся и не выходят замуж. Но сказано, что Господь на земле сочетает, того не разлучают — и если тебе здесь, на земле, было с этим человеком прекрасно, и вся душа твоя в нём, и твоё сердце в нём, и он так же в тебе, то, конечно, эта встреча будет. Какой она будет — это для нас сейчас как бы за мутным стеклом. Когда читаешь жития святых, которые видели рай, замечаешь, что каждый по-своему рассказывает, что видел: он настолько же многообразен, насколько недоступен сейчас нашему уму, нашему представлению, и мы только можем думать, как там прекрасно.
Есть разные состояния людей, разные характеры, разные жизненные обстоятельства, в которых женщина может остаться вдовой. В том числе может быть и так, что ей лучше ещё раз выйти замуж, чтобы иметь спасение, чтобы о ком-то заботиться, потому что некоторые начинают унывать, а когда человек в унылом состоянии, это никому не полезно.
Я знаю одну вдову, у неё мужа убили. Они очень любили друг друга, он всегда её называл: Наташенька, Наташенька. Ей было крайне сложно пережить эту смерть. Со временем она поняла, что ей очень тяжело оставаться одной — квартира большая, дети уже взрослые, живут по другим местам. Она ко мне пришла и говорит: «Вот что мне делать? Я решила выйти замуж еще раз, чтобы о ком-то заботиться, кому-то помогать, чтобы выбраться из этого состояния. Не осудишь ли ты меня?».
Я говорю: «Ни в коем случае! Я за тебя буду только рада. Я вообще тут ни при чём, я простой человек. Ты прочти слова апостола Павла, который чётко говорит: « Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им остаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1-е послание к Коринфянам).
Она стала ездить к матушке Матронушке, ездила много лет и просила, чтобы она послала ей хорошего супруга, чтобы он был таким, как её первый муж. И представьте себе, она вымолила точно такого же по характеру, глубоко воспитанного, интеллигентного человека. Они обвенчались. Я за неё очень рада! Просто ожил человек и живёт с радостью, и всё у неё кипит в руках, жизнь продолжается.
Для меня важны не чьи-то те или иные мнения, — для меня важно, что говорит Господь в Евангелии и что говорят апостолы, и это первоначально для нас всех должно быть. Поэтому лично я совершенно спокойна об этом с первых дней нашей разлуки; я лишь только прошу, чтобы Господь сохранил меня, чтобы встретиться потом с Федюшечкой и с ним продолжать жить. Мне радостно видеть в наших детях его доброе сердце, его жертвенность, его жесты, его искренность, его желание радоваться жизни! В их улыбках, глазах – я вижу его!
— Но дети вырастают и начинают жить своей семьёй…
— Наши старшие девочки уже вышли замуж, и естественно, не живут со мной, кроме семьи Любочки. Но, мы всегда вместе. Бывают такие моменты, что мне нужен совет, и я не могу спросить его у батюшки, потому что невозможно дёргать его по разным вопросам. Девочки придут ко мне, и я говорю: «Вот не знаю, как сделать — или так, или так, или как-то по-другому вообще?». И вот чётко, абсолютно чётко они скажут, как надо, и я тогда тоже чувствую, что действительно так.
Это такая помощь, необыкновенная! Ты понимаешь, что это твоя дочка, и ты знаешь, что она тебе скажет именно так, как лучше для тебя, для семьи, для спасения, потому что она тебя знает — какое у тебя сердце, какая у тебя душа. И так же она скажет о том, что лучше для её братца или сестрички.
— А Вам снится отец Фёдор? Мне порой рассказывают совершенно незнакомые люди: «Вот, Аня, нам Толик приснился». Почему он снится всем, кроме меня – вот ведь загадка?
— Сказал бы мне кто, почему мне отец Феодор не снится! (Смеется). Мне не снится. Вернее, снился крайне редко: за все эти годы я его видела, может, пару раз. Даже, бывало, говорю: «Дети, ну что же он вам снится, а мне нет!». Потом кто-то мне позвонит, тоже скажет, что видел его во сне. А мне ведь так хочется его увидеть!
Мама отца Феодора — Наталья Николаевна, когда Федюши не стало, меня позвала и наказала строго-настрого: «Я тебя очень прошу: не проси у Федюши, чтобы он к тебе во сне приходил». Я спрашиваю: «Почему, мамуль?». — «Потому что ты не знаешь, что такое сатана. Он знает твои желания и может в его образе тебе во сне явиться и такое сказать, что ты потом будешь плакать и рыдать и погрузишься в тяжёлое уныние. Ни к чему просить. Когда нужно будет для твоего спасения ему тебя о чём-то предупредить, он всегда придёт к тебе». Я аж испугалась, потому что действительно, когда любишь, то каждое слово любимого дорого тебе, и я не хочу, чтобы со мной что-то подобное случилось.
— А детям?
— Детям снится, но опять же не всегда, а в какие-то моменты. Колечке как-то снился, и это просто целая беседа была по тем вопросам, которые смущали сына. Володе первый раз в жизни приснился перед тем, как ему в семинарию идти. У него был сон перед Преображением, что у нас в храме патриаршая служба и среди духовенства служит папа, и они освящают плоды. Он так был радостен, что папу наконец-то увидел во сне, за всю жизнь первый раз.
Володе было три с половиной года, когда папы не стало, и он это очень сильно переживал, поскольку толком не мог объяснить, что у него на душе, как он скучает, и в то же время всё видел, у него на глазах опускали гроб в землю. Как-то, через несколько дней после похорон, он зашёл ко мне в комнатку, я в это время Анечку кормила грудью на ночь. И вот Вовочка заходит, ложится на кровать, ручки закладывает себе за спинку — лежит и с открытыми глазами смотрит на иконы.
Я почувствовала, что у него внутри что-то происходит. Потом он сел около меня, сильно прижался ко мне и говорит: «Мамочка, я не могу без папочки. Пойдем откопаем могилку, и я лягу с ним». Ну что ты скажешь, когда вот так тебе говорят? Как ты ребеночку в этом возрасте объяснишь, что это невозможно, что папочки больше с нами не будет, но что он всё равно живой…
— Это и взрослому человеку трудно объяснить.
— Трудно объяснить, что ты веришь в это и что именно эта вера тебя держит. Я ему тогда обыкновенно, по-детски объяснила: «Вовочка, папочка живой, он нас ждёт, он в раю у Господа, у твоего любимого Боженьки». Вова очень любил Господа маленьким мальчиком, любил петь «Был у Христа –младенца сад…». Я говорю: «Придёт время, и мы увидимся с ним, а пока нам нужно подрасти ещё, тоже, как папа, для Церкви потрудиться, добрые дела делать, и тогда мы с ним встретимся, а он пока там домик строит. Мы в этом домике будем жить. Нас ждёт прекрасный сад, там же будут все девочки — смотри, какие они все хорошие». Я рассказывала ему в таких образах, какие ребенок может себе представить. Говорила, как нам будет хорошо. Говорила: «Нам сейчас нужно потерпеть. Мы с тобой потерпим, зато потом у нас будет радость, которая будет всегда с нами».
Он потом часто просил: «Мамочка, расскажи о каком-нибудь святом, о мученике», — именно о мученике. Или: «Расскажи про Матерь Божию». Даже когда Федюша ещё был жив, а я Анечку носила, бывало, мы ложимся спать, и Володя говорит: «Расскажи мне про Матерь Божию». Я начинаю ему рассказывать от Иоакима и Анны и доходим до страданий Господа. После этого он просит: «Мамочка, спой песню “Был у Христа-младенца сад”». Я ему пою эту песню. «Мамочка, спой песню про преподобного Серафима». Спела песню про преподобного Серафима. «Мамочка, спой про Ксению Блаженную». Спела про Ксению Блаженную. «Мамочка, спой ещё раз про преподобного Серафима…» И я говорю: «Всё, я последнюю песенку пою, после этого я уже больше не буду, я уже не могу».
Это было каждый день. И за то время он настолько всё это выучил, что когда Федюши не стало, он благодаря этому отходил от своих внутренних переживаний. А когда папа был жив, Володя вообще не мог заснуть, если его нет. Федюша придет поздно, но Вовочка всё равно выйдет из комнатки, прижмётся, поцелует-поцелует его, и уже тогда ложится.
— Дети всегда ждали, когда папа придёт?
— Всегда. Я помню один вечер такой замечательный — то ли я беременна была Анечкой, то ли она уже родилась. Федюша приходит вечером, все девочки вокруг сели, Вовочка залезает, как всегда, за спинку к папе и начинает его расцеловывать. Целует всего — плечики, сзади шейку, волосики. И причём не смеялся, серьёзное лицо у него. У него вообще было серьезное лицо с детства. Он его целует, целует, целует, Федюша не выдерживает, он же кушать хочет: «Вовочка, ты мой хороший, ну иди ко мне сюда». Посадит его на колени, сам уже его нацелует, потом посадит в сторонку. Тот встает и опять его начинает целовать — нацелует, нацелует. Всем радостно! «Вовочка, ну всё, сейчас папочка покушает».
Он ужинает, а тот опять тихонечко подходит и опять начинает мощно так же целовать, я этого никогда не забуду. И Федюша говорит: «Галюшечка, что ж такое, что ж ты делаешь со мной?». Я говорю: «Что такое?» — «Ну что же они меня так любят! Я не достоин такой любви». Я отвечаю: «Федюша, да ты что! Ты и не достоин?». И эти поцелуи были бесконечные, на самом деле.
— А с другими детками как было? Такое горе ведь просто так нельзя пережить…
—Конечно, старшим было тяжелее. Но мы всегда жили верой, говорили в семье о вечной жизни, о Царстве Небесном, о родных, которые у Господа, так что у нас не было именно страха смерти. Единственное, что бывало: кто-то из девочек старших подойдёт, обнимешь, а она как котёночек уткнётся в тебя и плачет. И тебе тяжело при этом, и в то же время нельзя этому поддаться, потому что её надо утешить. А ещё, я помню, Лизочка — самая старшая, ей было 16-17 лет — как-то спросила: «Мамочка, почему именно наш папочка, я понять не могу, почему именно он?!». Ведь и столько деток, и Анечка у нас совсем маленькая…
— Вот я тоже себе всё этот вопрос задаю: почему действительно так происходит?
— Я не знаю. И я никогда не задавала себе этот вопрос, почему именно он. Я видела его поздними вечерами, когда он приходил, переодевался и ложился. Я кормлю на ночь Анечку, и он обычно в это время ложится: как только он лег — всё, тут же спал. И я подолгу на него смотрела: ночничок горел, так хорошо было его видно, я рассматривала его лицо, волосы, как он дышит, его ручки, ножки. И вот как-то смотрю-смотрю и вдруг себя ловлю на том, что запоминаю его. У меня мысль такая пришла: так трудиться человек может только тогда, когда он знает, что скоро отойдёт ко Господу.
Помню, как-то вечером Анечка зашевелилась у груди, надо было покормить, он глаза открывает: «Ой, Галюшечка, прости меня, пожалуйста, что я сразу уснул, я тебе ничем не помогаю». Я говорю: «Федюшечка, всё хорошо, ты устал, спи, спи». И вот так запоминала его. Когда его не стало, это сразу всё вспомнилось. Думаю, таким образом, Господь приготавливал меня…я уже прощалась с ним.
— Даже мелочи вспоминаются…
— Да. Всё, даже мелочи: его смех, его взгляд, его какой-то жест, который ты любила всегда. Когда ты человека понимал абсолютно и принимал его всего, когда всё, что было в нём, было целиком твоё родное, то ощущение — только бы он пришёл и только бы видеть его улыбку, больше ничего. Мне порой Любочка говорит, как бы спрашивает: «Мамочка, как, столько лет уже прошло?» 15 лет — много. А на самом деле, я бы вообще не сказала, что прошло 15 лет. Не знаю, может… год. Как будто бы он ещё недавно был тут. Бывало так, что я проснусь и чувствую, что он сегодня был с нами. Похожу по комнатам, помолюсь и ощущаю, что он дома. Сейчас уже этого нет, но такие чувства у меня были.
Вообще до 40-го дня были такие, я бы сказала, не то что счастливые, но очень глубокие по смыслу моменты. Мне очень нравилось встать около икон в нашей комнатке, зажечь свечу и молиться. Чувствуешь, что ты одна в этом мире, и с тобой Господь. И это ощущалось как огромная радость, что Христос с тобой, что Он тебя понимает, Он тебя слышит, Он тебя видит, Он на тебя сейчас смотрит. Меня это очень укрепляло. Когда исполнилось 40 дней, стало уже немного по-другому, такого уже не было.
Я когда говорила об этом девочкам, то приводила такое сравнение: монахи, когда принимают постриг, в течение какого-то времени испытывают огромную радость, так что готовы идти на всё, даже на крестную смерть, настолько они чувствуют присутствие Господа. У них Пасха на душе много дней, а потом Христос отходит от человека, и этим дает возможность нам проявить свою Веру! Авраама Он ведь тоже испытывал на прочность Веры на деле! И в жизни каждого человека приходят такие испытания…но, главное мы знаем теперь, что Его Любовь — она рядышком идет по всей земной нашей жизни! Это уже наше — то, что мы обязаны, и в этом нужно просить помощи у Господа. Без Него невозможно всё перенести.
Для нас, христиан, смерть — приобретение. Стараюсь жить так, чтобы детки чувствовали, что папочка жив, что он нас видит прекрасно, потому что людям доброй жизни Господь даёт возможность видеть нашу жизнь, что он на нас смотрит, что ему известны наши мысли, что это так здорово! Я могу по улице идти и с ним разговаривать, ему рассказывать что-то; я могу прийти на могилку и даже смущаюсь, что не всё могу сказать. Так же, как перед Господом ты стоишь, бывает, и лепечешь — это просишь, то просишь. Я покуда дойду до последнего ребенка, у меня уже целое многословие. Но как по-другому?
Святые отцы говорят, что мы должны быть как дети, просить помощи, потому что мы на самом деле дети на этой земле. И я прошу, прошу: «Господи, благослови Лизочку, Наташеньку, помоги им в трудах вырастить деточек своих, чтоб нам всем быть с Тобой. Господи, живи в нашем домике, будь с нами, не отходи от нас. Будь в моём сердце, Господи. Как бы там ни было, я не хочу Тебя огорчать. Помоги мне понести тот Крест, который Ты дал мне. Я знаю, Ты так сильно любишь меня, что Ты хочешь меня спасти. Господи, Ты же знал, что заберёшь его у меня, и Ты мне дал столько детей. Если Ты всё это знал, Ты же не мог послать то, от чего было бы хуже нам. Я Тебя прошу, чтобы Ты помог, чтобы Ты не оставил, живи в нас, потому что моя надежда только в Тебе».
— Каким был первый год после смерти мужа?
— Я, на самом деле, после 40-го дня ничего не помню. Вспоминается только, что это был тяжёлый год просто из-за того, что было много людей, которые знали отца Фёдора и к нам приходили. Еще я помню, что очень трудно было лечь спать и уснуть. Я сидела по ночам на кухне и не могла себя заставить дойти до комнаты и лечь в постель. У меня жила девушка Светлана (сейчас инокиня Спиридония), и вот мы с ней разговаривали, чай пили, а время шло. Видимо, хотелось отсидеться от суетного дня в тишине.
— А в бытовом, материальном плане?
— Детям я всегда говорю, что наше с вами счастье в том, что у нас был такой папочка — наша сегодняшняя жизнь устраивается благодаря его любви. Потому что жить в Москве со многими детьми без папы — это просто нереально! А благодаря его заботе, его молитвам — мы живём — у нас есть крыша над головой, мы накормлены, мы одеты. Если бы не было такого Папы, я даже не представляю, как бы мы жили. Я ходила бы и копалась в мусорных баках, это абсолютно точно.
— У Вас не было ощущения или мысли, что раз такая большая скорбь случилась, какие-то небольшие скорби уже должны обойти? В быту, с детьми и так далее…
— Когда Федюши не стало, все бабулечки нашего храма — все, как одна — ко мне подходили и желали только одного — терпения. Я тогда подумала: что же они мне все желают терпения? Я вроде бы терпеливый человек, почему они мне так настойчиво об этом говорят? Я тогда не понимала, какое терпение имеется в виду. И поняла только тогда, когда дети стали взрослеть.
В то время ведь одна была забота — накормить, постирать, школа. А вот потом началось самое тяжелое и самое ответственное. Начались такие скорби, которых я никогда не испытывала, и я столкнулась с ними одна. С Федюшей я себя всегда чувствовала защищённой, я ни о чём не беспокоилась, не волновалась. Я заботилась о детях, о нём, о себе, но на что-то другое мои силы никогда не тратились. Когда начался подростковый возраст у мальчиков, я столкнулась с тем, что мой сын меня не слышит и, более того, говорит то, что совершенно противоречит нашим ценностям. Для меня это было просто болью, посреди которой я не знала, что мне делать, как мне помочь ребёнку. Но я решила, что жизнь продолжается и нужно сохранять те моменты, которые мы всегда вели: утречком вместе помолились, вечерком что-то почитали, в воскресенье сходили на службу — именно чтобы это было так, как при папе.
Сложность была ещё и в том, что мы тогда жили в «Плёсково» — это закрытое учебное заведение, дети утром уходили, вечером приходили, т.е. мы друг друга не видели. И это неправильно, потому что нарушаются те устои, которые были положены изначально. У нас есть свои семейные традиции, которых мы все держимся до сих пор, и хоть даже ты, может быть, уставший, но ты всё равно это делаешь, потому что это надо делать. Детям нужна семейность, без этого никак и без этого просто не сохраниться в большом городе, особенно Москве.
Но настолько было тяжело, особенно с мальчиками, без отца, что я иной раз понимала, что такое Голгофа. Явно чувствовать свою Голгофу, верить этому Кресту, принять и полюбить ее – это укрепляет и утверждает тебя в Любви Божией! Видишь открытую борьбу за душу неокрепшую. Воистину, сейчас сатана вышел и ищет, кого бы погубить…! Очень укреплял мое сердце преп. Паисий Святогорец, своими наставлениями. Как хорошо, что у нас есть такие Небесные Помощники! Господь испытывает нас своею Любовью и Сам же помогает! Чудным образом! Посылает помощь в такой именно момент, когда кажется, что уже все…и именно в этот момент является Сила Божия и все устрояет ко Благу! И ты, грешная, видишь это, и благодарению от Любви Бога, от того, что Он смотрит за тобою, — нет предела!
Я не молитвенница совершенно, но именно молитва помогла мне это нести. У меня был такой момент, как-то: я пришла к иконе Матери Божией Владимирской в Третьяковку, там никого не было, у меня душа разрывалась, и я буквально легла перед образом и просила помощи и милости. Когда дело касается выросших детей, материнское терпение нужно настолько, что даже трудно представить. И не только терпение, тут нужна та интуиция, которую даёт Господь каждой маме о своем ребенке. Только через неё ты можешь почувствовать, как нужно поступить, как с ним поговорить.
—Когда отца Фёдора не стало, Анечке было полтора месяца. Как трудно, наверное, передать образ отца ребенку, который почти совсем его не застал…
— Когда я Анечку начала носить, она девятая, я уже была утомлена. Однажды мне показалось, что я снова беременна, и я подумала только: «Как же я устала». И поймала себя на этом чувстве и рассказываю Федюше: «Вот такое у меня, такой грех». Я очень переживала, потому что ребёнок ведь всё чувствует, но никак не могла это в себе победить. Как-то после утренней молитвы, я помолилась, открываю окошко у себя в комнате, смотрю на небо и говорю: «Хорошо, Господи, я согласна, согласна, только, пожалуйста, не оставляй меня». И в этот день оказалось, что это ошибка, и я не беременна… удивилась.
Но зато когда в следующем месяце я действительно забеременела, это была такая радость! Я поняла, как Господь милостив, как он бережёт ребёночка, как Он заботится о каждом из нас. Он хотел, чтобы всё то, что во мне с Федюшей связано, было желанным. Господь подготовил мою душу, мое сердце, чтобы сохранить Анечку, потому что ей и так досталось потом. Я носила её с радостью, я носила её со счастьем! Буквально перед родами Федюша улетел со Святейшим в Иерусалим, а я накануне её рождения, вечером 4 января, пошла гулять в наш с ним любимый овраг. Иду, живот свой держу — всю беременность на руках проносила её! — смотрю на Москву, вся она горит, небо звёздное, тишина уже вечерняя такая. И представляю, как Федюша сейчас в Вифлееме, какая у него радость.
Я начинаю молиться Господу: «Господи, я бы Тебя попросила, если можно, сделай ему подарок. Так бы здорово было, если бы Федюша приехал, а я бы уже родила ребёночка, для него был бы такой подарок! Он же так любит Тебя, Церковь Твою любит, все силы Тебе отдаёт». И действительно, я родила на следующее утро! Он был счастлив! Всем хвастался, что у него двойное Рождество! Радости его не было конца!
Анечка хорошо представляет, любит его: «Папочка, папочка». Но если ты у неё спросишь: «Расскажи что-нибудь о папе», — у нее сразу же слезки пойдут. Ни одного раза ещё не было за четырнадцать лет, чтобы она могла спокойно что-то о папе сказать. Мы не знаем, что она пережила тогда в своей душе, но то, что ребёнок прочувствовал младенцем, остаётся с ним на всю жизнь. И эти душевные боли серьёзнее, чем то, что мы можем видеть внешне и о чём говорить в словах. Она очень чувствительная, очень ранимая — это всё сказалось, ласковая, добрая. Я даже забирала её из школы на домашнее обучение, примерно на год, чтобы успокоилась нервная система. Сейчас она всех радует своей милой душой.
— Об отце Фёдоре, о вашей любви, о детях можно говорить бесконечно…
— Можно, и это только радость, только одно счастье. Его не любить — это значит не жить. Понимаешь, просто невозможно не помнить, не благодарить, не просить. У нас не проходит не то что дня, а даже порой и часа, чтобы кто-нибудь о папе что-то не сказал. Это для нас настолько естественно: «Ой, давайте сделаем, папа это любил», «Папе нравились такие пирожки, давайте испечем?». Или, например, я смотрю Колины записи в Инстаграме: вся память у него с папой связана: как, например, они сидели у костра и папа говорил, что именно такая Москва с самолета вечером — как угольки, которые тлеют.
Так что, — Папа всегда-всегда с нами…и мы с ним.
Важно!
Внучка отца Федора и матушки Галины — Лизочка Белобородова — имеет генетическое заболевание Синдром Ретта.
Это заболевание требует дорогостоящего лечения и сложной реабилитации. Сейчас Лизочка прошла первую фазу лечения IGF-1. Есть положительные результаты и новые, маленькие, успехи. Лизок так же продолжает активно заниматься с инструктором. Так же в ее жизни появилась лошадка Дочка, на которой Лизочка занимается. А в планах бассейн и многое другое. Конечно, все это возможно благодаря Вашим добрым сердцам и Любви!
Лизе очень нужна наша помощь в оплате занятий и лечения. Все подробности и реквизиты здесь: www.angel-liza.com
Читайте также
Матушка Галина Соколова: «Семья мужа стала для меня больше, чем примером»
Матушка Галина Соколова: Три вещи нужны для счастья (+Фото)
Матушка Галина Соколова: Близкие и дальние, родственники и соседи
Матушка Галина Соколова: «Люди страдают, потому что не знают Бога!»
Матушка Галина Соколова «Как создать счастливую семью»
Воспитание детей в большой семье: самое главное — это отношения между мужем и женой