В три года Матвей попал в ДТП и его парализовало. Он не может ходить, но научился сидеть и ездить на мобильной инвалидной коляске. Правда, она осталась в реабилитационном центре, а мальчик уехал домой — в Ленинск-Кузнецкий. Его растят мама, бабушка и дедушка. Они не в силах оплатить еще один курс реабилитации и специальную коляску, без которой Матвей не сможет ходить в школу.
— Игорь, если я сейчас вдруг встану и пойду, мы тогда не будем больше заниматься? — восьмилетний Матвей, сидя в инвалидной коляске, со скрытой надеждой смотрит на физиотерапевта.
— Если ты встанешь и пойдешь, тогда, может, и не будем.
Матвей слышит спокойный голос врача. Несколько секунд сидит молча, о чем-то думает.
— Я же не встану, да? Ну прямо сейчас? Ты же меня не отпустишь…
— Матвею, как и любому ребенку, конечно, иногда хочется увильнуть от занятий. Но при этом у него все чаще стало проскакивать: «Мам, я буду заниматься с Игорем, чтобы встать на высокие колени». Или:
«Мам, укреплю поясницу — буду самостоятельно стоять. Мне же чуть-чуть до победного рывка, да?»
Я сыну всегда отвечаю: «Нужно хорошо поработать, и у тебя все получится!» Наш физиотерапевт сумел найти с Матвеем общий язык и твердо дал ему понять: есть время для работы, а есть — для отдыха. По-другому нельзя. И дома у нас никогда не было разговоров про «шансов нет», «ничего уже не изменишь». Всегда только: «Надо бороться! Ты будешь ходить!» — рассказывает мама Матвея, Елена.
С физиотерапевтом
«На встречку вылетел лихач — и прямо в нас»
Елена получила два высших образования — педагогическое и экономическое. И уже работала в городской администрации, когда узнала, что станет мамой. Сын родился в срок абсолютно здоровым. Развивался по возрасту.
— Матвей рос очень любознательным, открытым. Рано начал говорить. Он легко сходился с людьми, любил быть в центре внимания. Ему все было интересно: лепить, рисовать пальчиковыми красками, танцевать. Дома сам мыл игрушки, посуду и даже кота Зевса. В садике просил у нянечки тряпку, чтобы пыль протереть. И запросто мог ей сказать: «Вы неправильно пылесосите! Давайте я покажу!» — говорит Елена.
Детей организовывал, вел за собой: «У нас занятия, пошли!» Обаяшка, маленький «важнючка», «директор», — продолжает она. — Он с года носил рубашки, галстуки, бабочки. Ему нравилось, когда его называли полным именем Матвей, а не уменьшительно-ласкательными формами. У меня и мыслей не было, что с ним что-то может случиться.
Пять лет назад в начале августа Елена с родителями и сыном поехала в Томск — на свадьбу двоюродного брата. Трехлетний Матвей и там всех очаровал. Ему разрешили подать кольца молодоженам на подушечке, произнести тост и танцевать вместе со взрослыми.
Матвей
В отличном настроении 9 августа Елена с близкими возвращалась на автомобиле домой — в Ленинск-Кузнецкий. За рулем был ее папа. Рядом, на пассажирском сидении, мама. А они с сыном разместились сзади. Матвей был в специальном детском кресле, как положено. Примерно в 10 утра на трассе, недалеко от поселка Шишино, они попали в аварию.
— Дорога была ровной, незагруженной. Солнце в глаза не слепило. Идеальные условия. Папа ехал со скоростью 80 км/ч. В машине же ребенок! И вдруг на встречку, обогнув остановившуюся для поворота машину, вылетел лихач на иномарке и прямо в нас. Лоб в лоб!
Все получили травмы. У отца Елены был перелом правой ключицы и правой ноги, ее маме ремень безопасности порвал мышцы бедра. У нее самой пострадала левая рука. Матвей, как сначала показалось родным, только плакал от испуга.
— Потом стал говорить: «Больно! Больно!» — «Где больно, Матвей?» Показал на спину. Нас отвезли на скорой в ближайшую районную больницу, в город Топки, оказали первую помощь: сделали рентген, наложили всем, кроме Матвея, фиксирующие повязки.
Ребенок спрашивал: «За что?»
Вскоре Матвея повезли на обследование в Кемерово — в детскую областную больницу. Врачи пытались понять, что с ребенком: почему он не может сходить в туалет, не ест, почему у него раздуло живот. Три дня Матвей провел в палате интенсивной терапии, ему установили мочевой катетер, промыли желудок. Но состояние не улучшилось.
Мальчик оказался в реанимации. МРТ показала ушиб спинного мозга на грудном и поясничном уровнях, с кровоизлиянием.
Когда Матвея забрали в реанимацию, Елена почувствовала себя очень плохо. Началась такая жуткая головная боль, что она даже моргать не могла. Ее отправили во взрослую нейрохирургию. Диагноз — «ушиб головного мозга». Ей дали обезболивающее и снотворное. Утром она подписала бумаги и покинула стационар раньше времени, чтобы быть рядом с сыном.
— Представьте, у трехлетнего ребенка вдруг отключилось все ниже лопаток, — говорит она. — Работали только руки и голова. Ни сидеть, ни тем более стоять он не мог.
Три недели у него держалась температура под 40. Ни лекарствами, ни уколами ее сбить было невозможно, только ледяной простыней. Ему даже делали прокол спинномозгового канала — для исследования жидкости. Никаких прогнозов на тот момент никто не давал.
Забрать сына из больницы она смогла только через месяц. Лежачего. К счастью, Матвей самостоятельно дышал и ел, правда только «блендерную» еду. Уже через две недели Елена нашла в городе небольшой реабилитационный центр для детей с ДЦП и привезла сына туда. Матвею делали массаж, ЛФК, физиопроцедуры. Нужно было разрабатывать суставы и мышцы.
На реабилитации
Виновником ДТП признали 30-летнего водителя. Во время расследования выяснилось, что в момент аварии с ним в машине был несовершеннолетний ребенок. У мужчины были обязательства по выплате алиментов, беременная жена. По суду он должен был выплатить компенсацию в размере 820 тысяч рублей. Но денег, которые были так нужны для лечения Матвея, Елена так и не получила. Ежемесячно от виновника ДТП ей приходило от 300 до 1000 рублей.
Ей все сложнее было собирать деньги на реабилитацию сына. Сначала курсы восстановления проходили в родном городе, потом — в Томске. Помогали родители, работающие пенсионеры: папа-автослесарь и мама-бухгалтер.
— Каждая новая реабилитация давалась тяжелее предыдущей, — говорит Елена. — Матвею психологически было некомфортно, у него даже температура поднималась. Он не мог принять случившееся. Первое время он говорил: «Я не буду ходить! Не буду ничего делать! Буду лежать, а вы будете носить мне воду и мокрую салфетку!» Потом, подрастая, он стал спрашивать: «А почему я? За что?»
Физически и морально было очень трудно. Елена говорит, что не спала вообще. Ее муж ушел из семьи.
Матвей с мамой
— Пришлось взвалить все на себя и тащить. Я поняла для себя, что реабилитация — это реабилитация, но должна быть и социализация. Нельзя держать активного ребенка, который умеет разговаривать и думать, в четырех стенах. Поэтому у нас были гости, мероприятия, развивающий клуб, где Матвей рисовал и лепил. Была английская школа. Добирались мы до мест назначения на машине, дальше я несла Матвея на руках. А весил он 30 килограммов, — рассказывает она.
Ноги Матвея — это коляска
В начале 2020 года во время реабилитации в одном из подмосковных ребцентров Матвей впервые попробовал активную инвалидную коляску. Его научили пересаживаться с нее на кровать и обратно, выезжать самостоятельно из здания центра на улицу, одеваться. Но коляска осталась в центре, а Матвей уехал домой.
И специалисты центра, и Елена прекрасно понимали, насколько важен эмоциональный подъем у ребенка. Не менее важно — не растерять приобретенных навыков. А значит, заниматься нужно постоянно. И тогда все, о чем мечтает Матвей — кататься на роликах, велосипеде, играть с мальчишками в футбол, — может исполниться.
Матвей
— Когда Матвей будет ходить, я как врач, который его наблюдает, пока сказать не могу, — говорит невролог центра «Три сестры» Динара Камелденова. — Сейчас его ноги — это инвалидная коляска. И важно подобрать ее правильно. Та, которую выдали от государства, ему не подходит. Во-первых, она слишком большая. Это как человеку, который носит обувь 37-го размера, надеть ботинки 41-го. Во-вторых, коляска тяжелая, немобильная, нескладывающаяся. Матвей не может передвигаться на ней по улице, ездить в школу.
В этом году Матвей закончил первый класс. Он был на дистанционном обучении. Но ему нужна социализация, общение со сверстниками.
— Вы не представляете, как он был счастлив, когда мы в реабилитационном центре высадили его в активную коляску, — продолжает Динара Камелденова. — Он стал смело перемещаться по центру, общаться с другими ребятами со спинальными травмами. Перестал зависеть от мамы, как было раньше: куда она его повезет — туда и поедет. Сидя в мобильной инвалидной коляске, он научился наклоняться за упавшими предметами, дотягиваться до предметов на полках.
Если такая же коляска — легкая, мобильная, маневренная — будет у Матвея дома, он сможет многое делать сам.
Матвей — активный и очень перспективный в плане реабилитации мальчик. Мы можем поддержать Матвея — дать ему возможность продолжать реабилитацию и подарить ему активную инвалидную коляску. Она ему очень нужна, пока он не встанет на ноги. Помогите Матвею!
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию и вернуться к полноценной жизни. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.