Место, где стоял храм, свято навеки. Моя подруга говорит: «Не улетает ангел». Когда папа купил дом в деревне Владимирской области, мы, конечно, не знали, что напротив него не пустырь, а фундамент бывшего храма. Выделялось это место только тем, что именно здесь шумело-цвело поле невероятно высокого иван-чая.
Скоро деревенские жители узнали, что в деревне купил дом батюшка, нам рассказали про храм и про то, что строил его человек, который когда-то жил напротив, а местный пьяница Сережка по просьбе папы расчистил фундамент. Храм был небольшой, почти часовня, но в краеведческом музее города Юрьев-Польский папе рассказали, что часовня была освящена именно как храм Сергия Радонежского в начале века в честь коронации императора Николая II. Папа, конечно, особо не раздумывал – понятно, что храм нужно было восстанавливать, благо папин друг известный архитектор.
Строительство началось в 2009 году, за лето построили цокольный этаж, а осенью родители попали в автокатастрофу. Мама больше не встанет, а папа успеет завершить строительство, освятить крест и увидеть написанный иконостас, правда не установленный.
История завершилась 6 октября, когда епископ Александровский и Юрьев-Польский Иннокентий совершил великое освящение храма. Мы долго готовились — покупка утвари, ремонт и побелка всего храма снаружи — все в лесах, пыли и краске… Месяц работ. Две ночи до освящения мы практически не спали. Нужно было все вычистить, вымыть, накрыть столы, а в три часа – в ночь перед освящением — мы еще сели порепетировать и посмотреть ноты.
Утро началось сразу, как холодный душ. Приехали иподиаконы и начали раскладывать ковры, облачения, подготавливать необходимые для освящения предметы. Все волнуются, бегают. Ко мне подошел иподиакон: не плавится воскомастих – плитка, купленная нами накануне в магазине, плохо разогревается. Воскомастих — благовонная мастика, которая нужна при освящении престола, ею помазывают его столпы. Так Никодим и Иосиф Аримофейский помазывали мазью тело Христа.
Я несусь домой, ставлю ковшик с мастикой на газ. А газа нет. Бегу за баллоном в гараж, меняю газ, мысль у меня при этом одна, конечно: сейчас владыка уже приехал и все ждут меня одну – вы самое слабое звено, прощайте. Иподиакон принял у меня из рук ковшик, как драгоценность, наверное, они тоже волновались – сколько раз в жизни мы присутствуем на великом освящении?
Фото: Илья Флеров
А потом все успокоились, все было готово, и все ждали приезда епископа. Стало очень тепло и тихо, даже сонно, и кто-то спросил громким шепотом: «А кого мы ждем?». И тут примерно сразу диакон и возгласил: «Премудрость». Началась Встреча, а затем Великое освящение.
Освящение храма именуется обновлением. Над ним совершаются тайнодействия, как над человеком, который облекается во Христа через Крещение и Миропомазание: вот я стою и теперь хочу быть иным — не просто зданием, а вместилищем Бога.
Фото: Илья Флеров
Престол освящают, и каждое действие на нем – прикосновение ко Христу. Забивают камнями гвозди, омывают розовой водой и вином, помазывают миром, облачают в ризы – белую, погребальную и драгоценную верхнюю, царскую, — троекратно опоясывают вервью, знаменующей путы, в которых Господь отведен был к первосвященникам Анне и Каиафе и Божественную силу, которая держит собою всю Вселенную.
Фото: Илья Флеров
Теперь Христос здесь, посреди нас.
Затем окропляют святой водой и помазывают миром и стены храма. Освящение храма закончено, осталось лишь вложить в его основание мощи.
Наверное, будет дождь – думала я накануне, — только бы не дождь! Когда мы вышли на крестный ход с мощами, я даже не заметила, что там на улице – не помню. Мы все были, наверное, не на земле в этот момент.
Мощи, которые оказались положены в основание нашего храма – мученика Трифона. Чудо совпадений, которых не бывает. Вся наша семья, кроме папы, принимала Крещение в храме мученика Трифона в Напрудном, на Рижской.
Фото: Илья Флеров
Крестный ход заканчивался перед вратами храма. Тут певчие должны зайти внутрь храма, за нами закрывают двери, а архиерей и народ остаются снаружи. Для хора это, конечно, самая торжественная часть — в этот момент мы знаменуем собой небесные силы, которые отверзали небо перед возносящимся Богом. Архиерей говорит нам, как небу: Возьмите, примите Бога, Царя славы! А мы-ангелы, видя своего Владыку в человеческом образе, в ужасе спрашиваем: Кто есть Царь славы?
Я не знаю пели ли мы подобно ангелам, как там звучало со стороны, но мы очень старались, чтобы нас с небес-из-за двери было слышно.
Двери открылись и началась Литургия.
Фото: Илья Флеров
Когда все закончилось – служба, лития у могилы папы и пир в трапезной, владыка обнял нас с Таней по-отечески и сказал: «Спасибо, сестры».
Я смотрю на храм из окна, и он кажется мне живым. В тот вечер великого освящения у нас в деревне на всю ночь вырубило свет — за год впервые так надолго. Наверное, он хотел побыть один, наедине с Богом внутри себя, в сердце. Окутанный темнотой, как крестильными ризами, невидимый человеку перед отверстыми небесами.
Фото: Илья Флеров