Между подлинниками и муляжами

Как только пригрело солнышко, москвичи и гости столицы вышли гулять по центральным улицам и переулкам. И обнаружили, что облик города за зиму сильно изменился. Высотки Москва-Сити видны теперь практически из любой точки в пределах третьего транспортного кольца, над Манежной площадью высится нечто, повторяющее очертания снесенной гостиницы «Москва», навсегда утерян вид Тверской заставы: раньше над площадью доминировал старообрядческий храм Николая Чудотворца, теперь, после сноса значительной части исторической застройки Лесной улицы, храм буквально задавлен бизнес-центром в стиле хай-тек. Весна началась с очередного градостроительного скандала: под шумок снесена значительная часть Хамовнических казарм.

Торгово-офисные центры и элитные жилые дома размножаются со скоростью крыс и пожирают уголки старой Москвы. Краеведы и историки могут часами рассказывать об историческом и культурном значении сносимых «объектов». Чиновники и бизнесмены говорят на другом языке: прибыль от памятников невелика, и уж совсем ничтожна она от простых жилых домов, памятниками не признанных. А перекрытия деревянные, их не жалко.

В Москве уже несколько лет действует движение «Москва, которой нет», активисты пытаются защитить от сноса старые дома и кварталы или хотя бы сберечь память о том, что уже не поддается восстановлению. В Питере недавно создано подобное сообщество «Живой город», члены которого борются против гибели старого Петербурга и изменения облика города, запланированного новыми властями. В обеих столицах часто устраивают экскурсии, организуют сборы подписей и пикеты в защиту…

Но что мы защищаем? Стены? Груды кирпичей?

Если старинные кварталы и дома – только стены, почему тогда «Живой город» встречает горячую поддержку епархиальной радиостанции «Град Петров», а в Москве акции в защиту легендарной Хитровки инициированы клирошанами храма Трех Святителей на Кулишках Разве пристало христианину печься о земном?

Зачем нам нужно сохранять дома, в которых жили десятки поколений, которыми любовались москвичи, питерцы, нижегородцы прошлых веков? Почему так важна сама возможность потрогать стены, которых касались руки давно ушедших из земной жизни людей, услышать скрип половиц, который они слышали? Конечно, для нас это не туристические сувениры в натуральную величину. И не предмет эстетического созерцания. Эти дома – свидетели многих жизней, рядом с ними мы чувствуем себя частью своего народа, хранителями своей истории.

Нам пытаются навязать образ жизни, при котором все равно, где жить. Города должны быть унифицированы и удобны: современные офисные здания, комфортное жилье, торговые центры на каждом шагу. Все прагматично и целесообразно. Одна загвоздка: здесь всё чужое и нечего любить.

Это такой локальный космополитизм: мне все равно, где жить, лишь бы было удобно. Если такова идеология, насаждаемая градоначальниками ради извлечения прибыли из отданных им в управление территорий, то о каком патриотизме может идти речь? Ведь любовь к Родине начинается с любви к своему двору, с рассказов родителей о том, как они вот этими переулками ходили в школу, как вот по этой набережной папа впервые гулял с мамой, как дедушка дежурил на крыше вот этого дома во время налетов немецкой авиации… Семейная история вплетается в историю города, страны и всего человечества. Неслучайна поговорка «дома и стены помогают». Помогают чувствовать свои корни, свою причастность предкам, свою ответственность перед потомками. Родной город – это тепло и защищенность, даже если он стал сердцем современного мегаполиса.

В Италии я была поражена, что на некоторых домах висят таблички «семья таких-то владеет этим зданием с 1350 года». Почти восемь веков! И пра-пра-пра-правнук того, кто построил дом в XIV веке, стрижет газон в своем саду. Старинные кварталы европейских городов – предмет особой гордости и заботы их обитателей. Может быть, поэтому у них так развито чувство гражданской ответственности? Они чувствуют себя дома в своей стране. И деревянные перекрытия – не помеха.

О какой преемственности, о каких традициях может идти речь, если каждое следующее поколение имеет право разрушить до основания всё то, что строили предки и что вдруг стало «неудобным»? Никто не говорит, что не нужно строить новое – пусть каждое поколение оставит свой след (в том числе и культурный) согласно своим представлениям о красоте и комфорте. Но только не за счет уничтожения всего, что было прежде. Возможно, нам не было бы так больно, если бы представления о красоте развивались и совершенствовались вместе с прогрессом. Однако опыт показывает, что чем сложнее конструкторские решения, чем выше комфортность, тем ужаснее внешний вид, тем глубже противоречие между древним городом и его новыми хозяевами. Между традицией и сиюминутным прагматизмом. Между подлинниками и муляжами.