О чем говорить в этот день? Минея предлагает нам четыре темы: умовение ног, тайную вечерю, Гефсиманскую молитву и предательство.
Гефсимания невероятное место: что может быть более будничным и приземленным, чем промышленная зона? А во времена Христа там была именно промышленная зона: Гефсимания, гам шмоним, масляный пресс – там давили масло из маслин, растущих на Масличной горе.
Если произнести это по-гречески, то мы слышим: «милость, милость…» елеос, ελεος, масло и милость по гречески связаны и правильно – милость как масло смягчает обоих: и милостивого, и помилованного.
Но у учеников Христа должны были возникнуть другие ассоциации: в еврейской культуре масло прежде всего ассоциировалось с двумя вещами : светом и избранностью.
Совсем рядом с Гефсиманией, только перейти Кидрон, находился Храм, где горел видимый из Гефсимании семисвечник, масло для него давилось здесь же, в Гефсимании. Зачем свет в Храме?
Конечно, для напоминания о свете Божества, о свете ожидаемого Спасителя. И вот Он молится на этом берегу Кидрона, рядом с прессами, где отжималось масло и отблески света, прообразующего Его, ложатся среди масличных деревьев.
У масла есть еще одна функция: масло возливали на священников, пророков и – позже – царей. И вот Христос – Машиах – Помазанник, Царь царствующих, Священник по чину Мелхиседека, помазанный Духом (а помазание маслом только прообразовало это Помазание) молится под масличным деревьями и тоскует пока одни ученики спят, а другой ведет стражу арестовать Учителя.
Каждый усовершенствовался в своем: предатель завершил свое предательство, Приготовленный к смерти пошел на смерть, слабые пока разбежались, им еще предстоит делать свой выбор, ошибаться и каяться.
Литургия Великого Четверга здесь происходит почти так же тихо и скромно, как происходила Тайная Вечеря. Да, людей, конечно же, намного больше, но это непринципиально – на этой литургии здесь не бывает зевак, зеваки стоят в атриуме, ожидая чина омовения ног – зрелища яркого и театрального, а тут что? Ну, патриарх тихо спустился с крыши (патриархия находится на крыше Храма Гроба), ну, семинаристы поют (и апостолы тоже пели на Тайной Вечере) – неинтересно.
Но те, кто сидит и стоит – присутствует, участвует в ней, те принимают из рук Христа Его Тело. Христос присутствует в этой простоте и невидности ярче, чем в любом торжестве. Вот как на этой иерусалимской росписи:
Он начало, конец и сердцевина, первый, последний и несомый, приносящий, принимающий и приносимый. Единственный изображаемый из трех лиц, Он заполняет Собой все
А уйти со службы проще всего не по забитым народом улицам, а по крышам, над суетой, поглядывая на такие близкие здесь облака (не ушибиться бы об них).
