Минтруд выделит 50 млрд рублей на строительство и реконструкцию психоневрологических интернатов и домов престарелых до 2024 года. Об этом министр Максим Топилин заявил еще 5 февраля во время поездки на Северный Кавказ.
Вот как его цитирует ТАСС: «Предусматриваются средства на реконструкцию, строительство, развитие системы учреждений для пожилых людей, психоневрологических интернатов. Федеральное финансирование выделено на шесть лет в размере почти 50 млрд рублей. Пока мы от республик Северного Кавказа заявок с проектно-сметной документацией практически не видели. А проблема эта есть, безусловно, потому что мы должны вообще перейти на формирование совершенно новой инфраструктуры».
Представьте на секунду, что вы оказались в ПНИ
Что такое ПНИ, многие граждане в нашей стране уже знают. Особенно хорошо это знают родители детей-инвалидов. Это большие интернаты, в которых у человека нет своей комнаты, личного пространства, личных вещей. Ты просыпаешься в 7, потому что так положено: в комнате включают свет, и если ты не встал, то тебя накажут. Отбой наступает в разных интернатах в разное время, это зависит от адекватности руководства.
Я видела ПНИ, в которых отбой наступает в 19 часов: в комнатах выключают свет, за нарушение режима накажут. Персоналу удобно: в 18 часов ужин, потом всем раздали таблетки и отправили спать, можно расслабиться. В интернатах люди жалуются на то, что все время спят – им дают много таблеток, которые подавляют любую активность и убивают интерес к жизни. Я лично знаю людей, которые после общественных проверок заручились поддержкой общественников и отказались от препаратов – они стали более активными, при этом никаких негативных последствий отмены препаратов у них нет.
Один молодой человек, которому волонтеры помогли выйти из ПНИ, в интернате принимал нейролептики 3 раза в день. Сейчас он живет дома, таблетки не принимает, и это никак ему не мешает жить. Он нормально общается с людьми, работает. У него есть проблемы, связанные с травмами в раннем детстве, вероятно, есть нарушение привязанности, но он не болен. У него независимый характер, в ПНИ он сопротивлялся унижениям со стороны персонала, за это его запирали в изолятор и делали уколы, от которых у него начинались сильные боли в голове.
Представьте на секунду, что вы оказались в ПНИ. Неважно, по какой причине: старческая деменция, тяжелая болезнь, ДТП. Вы — взрослый человек, который не привык к грубому обращению. И вдруг вы слышите, как на вас кричит санитарка или медсестра, вам не дают читать или выходить на улицу, вас заставляют спать, когда вы не хотите, вам выдают чужие трусы и носки, потому что в ПНИ одежду не подписывают, ее забирают и сдают в прачечную, а потом выдают вам чистое белье, но не ваше, а чужое.
В одном ПНИ пару лет назад мы видели чесотку у большого количества людей — видимо, потому что белье стиралось плохо. Представьте, что вашу палату запирают на щеколду снаружи – такое я тоже видела. С вами в палате еще 6 узников, и если случится пожар, вы не сможете покинуть эту комнату.
Представьте, что вы просите персонал обращаться с вами уважительно, а вместо этого вас запирают в изолятор: в туалет вы ходите в ведро, еду вам просовывают в железной миске, вы сидите там неделю, две и сходите с ума. Потому что человек не может жить в таких условиях. Или вы отказались пить таблетки, и вас за это заперли.
Фото: Дмитрий Лебедев / Коммерсантъ
Большинство сразу лишают дееспособности – и это не связано с реальным состоянием
Я точно знаю, что в ПНИ есть люди, которым лечение не нужно, им нужна занятость, психологическая помощь, социализации. Но им назначают таблетки, потому что залеченным транквилизаторами человеком легче управлять — для него не надо организовывать занятость, общение, прогулки, он ничего этого уже не хочет, а хочет только спать.
Разумеется, я знаю и других людей в ПНИ – они, действительно, больны и им нужна медицинская терапия. Но большой вопрос вызывает адекватность этой терапии. Аминазин и галоперидол закупаются в интернаты в промышленных масштабах, хотя многие люди жалуются на тяжелый побочный эффект от приема этих препаратов.
Я знаю двух людей с одинаковым психиатрическим диагнозом: один живет на свободе, другой в ПНИ. Первый получает пролонгированный препарат в виде инъекции раз в 3 недели и живет обычной жизнью, второй пьет три раза в день таблетки, от которых ему хочется спать и которые превращают его в зомби. В ПНИ на лекарства на одного человека выделяется 14 рублей в сутки. То есть, на современные препараты там нет денег. Или нет желания их покупать.
При этом содержание одного человека в ПНИ стоит в разных регионах от 60 до 100 тысяч рублей в месяц. И это без учета расходов на капитальный ремонт зданий и прочую амортизацию. За эти деньги человек просто лежит в кровати или слоняется без дела по коридору, ест невкусную пищу в столовой, пьет таблетки, от которых ему плохо. У него нет занятости, работы, ему нельзя влюбляться и заводить семью, а если у него родится ребенок, его заберут в детский дом. Принудительные аборты, стерилизация — это тоже реальность, в которой живут многие женщины в ПНИ.
В ПНИ к вам могут не пустить родственников или друзей, потому что график посещений зависит от воли директора, который может решить, что вы себя плохо ведете и к вам нельзя никого пускать. Если у вас есть несовершеннолетние дети, внуки, племянники – их тоже не пустят, потому что детям допуск в ПНИ запрещен. Я видела в таком интернате женщину, которая попала туда 11 лет назад – с тех пор она не видела свою внучку, которую растила с пеленок.
Большинство людей в ПНИ сразу лишают дееспособности – и это не связано с реальным состоянием человека, просто недееспособными легче управлять: они не могут выходить за территорию интерната, не могут распоряжаться своими пенсиями, не могут изъявлять свою волю где бы то ни было. С лишением дееспособности человека как бы стирают ластиком из этого мира – его никто не видит и не слышит.
В разных ПНИ от 70 до 90% недееспособных граждан. Их пенсиями распоряжается интернат и они не могут купить себе то, что хотят. Соцработники приносят им раз в месяц стандартные наборы из печенья, шоколада, чая и сигарет, купленные на их пенсии, но индивидуального подхода тут нет и быть не может. Если в интернате живет 1000 человек, он И невозможен.
Фото: voicesevas.ru
Люди умирают в ПНИ не обезболенные, а часто и не диагностированные
Если человек в ПНИ тяжело заболел, ему скорее всего не окажут высококвалифицированной помощи. Вспомните – для общества и государства его уже не существует. Два года назад я лично видела мужчину в московском ПНИ с последней стадией рака легких, который умирал в общей комнате, отгороженный от остальных жильцов белой ширмой. Из-за ширмы раздавались его хрипы и стоны, но на него никто не обращал внимания. Благодаря вмешательству общественников его перевели в хоспис, где через 2 недели он умер – тихо, без боли и мучений. Но эта история — исключение. Люди умирают в ПНИ не обезболенные, а часто и не диагностированные.
У огромного количества людей в ПНИ гнилые зубы или их нет вовсе.
При этом каждый житель интерната платит за проживание в этом учреждении 75% своей пенсии. То есть, к тем суммам, которые я называла выше, добавьте еще вот эти 10-12 тысяч рублей. Сколько получается? Напомню, что в эти суммы входит только содержание человека в интернате, зарплата персонала и ЖКХ. Один региональный чиновник как-то подсчитывал, что вместе с регулярными ремонтами и покраской забора в ПНИ содержание одного человека в этом учреждении стоит уже 150 тыс.
Год назад пять НКО, которые открыли проекты сопровождаемого проживания для людей с инвалидностью в Москве, Петербурге, Пскове, Владимире и Порхове, передали в Минтруд сводную таблицу, в которой была указана стоимость содержания одного человека в этих проектах. У них вышло в среднем 38 тысяч рублей в месяц. Люди в этих проектах живут малыми группами в квартирах или домах в сопровождении специалистов, у них есть дневная занятость, они посещают мастерские, работают, а в свободное время выходят в общество.
Это та самая модель, которая развита в цивилизованном мире. В Европе и Америке сегодня уже почти не осталось огромных интернатов, люди переходят жить в дома общинного типа на 8-10 человек или в квартиры сопровождаемого проживания на 3-4 места. Люди с тяжелыми нарушениями живут в небольших общинных домах, где для них организован круглосуточный уход. В Израиле молодые люди с психоневрологическими заболеваниями живут в хостелах с сопровождением и ходят на работу, а к доктору идут в районную поликлинику.
ООН говорит о том, что люди с психическими и ментальными нарушениями должны жить в обществе. Евросоюз выдвигает к государствам-членам и кандидатам в ЕС требования: сокращение интернатов и развитие стационарозамещающих форм. Год назад Коомитет Комитет ООН по правам инвалидов направил России рекомендации развивать социальную модель реабилитации людей с психической и ментальной инвалидностью и сокращать интернаты закрытого типа. Содержание людей в интернатах и подавление их медикаментами в ООН называют сегрегацией. Россия в 2012 году ратифицировала конвенцию ООН по правам инвалидов.
Так что же мешает ей идти в ногу с цивилизованным миром? Зачем выделять 50 млрд.рублей на строительство новых концлагерей, если на эти деньги можно выстроить систему сопровождаемого проживания?
Фото: РИА Новости / Илья Питалев
А может, строить интернаты чиновникам выгодно?
Общественный деятель, отец девушки с синдромом Дауна Сергей Колосков недавно опубликовал официальные данные: какие ПНИ и где будут реконструированы или построены. Ни о каких малых формах проживания речи не идет. В Нижегородской области будет укрупнен Понетаевский ПНИ – сейчас там живем более 700 человек, а будет 1000. В Курской укрупнят Красноктябрьский, Суджанский и Ольшанский ПНИ, в них будут построены дополнительные корпуса на 100-110 человек. В Ульяновской области укрупнят ПНИ в селе Акшут на 150 мест – будет около 600 коек. В Омской области укрупнят ПНИ в поселке Северный – там будет не 400, а 500 мест.
Напомню, что в 2015 году Минтруд обещал начать реформу, а в 2016-м министр Топилин официально заявил о ее старте. Что с тех пор изменилось? Ровным счетом ничего – только интернаты разрастаются. Год назад общественные организацию представили в Минтруд концепцию реформы ПНИ – чиновники положили ее в стол и забыли. На прошлогодней конференции ЦЛП, посвященной детям и взрослым с ментальной инвалидностью, чиновница Минтруда Светлана Петрова заявила, что сопровождаемое проживание возможно и в интернате.
Ей возразила директор питерской благотворительной организации «Перспективы» Мария Островская: «Сопровождаемое проживание невозможно в интернате, оно возможно только малыми группами, в обществе, об этом говорит и весь международный опыт». Но, похоже, ее не услышали. Прошел год, Светлана Петрова стала заместителем министра, концепция не принята, государство не развивает сопровождаемое проживание, а министр Топилин заявляет о строительстве новых интернатов.
А ведь на 50 млрд.рублей можно было бы построить систему сопровождаемого проживания во всей стране.
Все это наводит общественников на мысль, что строить интернаты чиновникам выгодно. Интернаты непрозрачны. Я не знаю ни одного интерната, где проводился бы независимый аудит. Там крутятся очень большие государственные деньги.
Вот что пишет в своем блоге руководитель питерского Центра «Антон тут рядом» Любовь Аркус, которая открыла в северной столице квартиры сопровождаемого проживания для молодых людей с ментальной инвалидностью.
«Что понимается под альтернативой? Нина, Шурик, Саша, Антон, Никита, Наташа, Женя, Ваня, Коля — живут с сотрудниками в арендованных квартирах, обучаются бытовым навыкам и навыкам самообслуживания, с утра до 5 вечера работают в мастерских, на выходных видятся с родителями (у кого они есть), по специальным программам ездят за город, посещают музеи и пр. Цена вопроса: меньше 30 тысяч рублей на одного человека. А без учета нашей коммерческой аренды — меньше 20. Так вот! В интернат из госбюджета на одного человека поступает сумма несравненно большая. Потому что только номинально около 70 тыс. А если прибавить сюда содержание освенцима (бездонная прорва с учетом воровства подрядчиков), то будет во много раз больше. А если сюда еще прибавить пенсии ребят, которые пойдут на их жизнь (продукты, проезд, развлечения, одежда, транспорт и т.д.), то разрыв станет еще больше! А если сюда прибавить зарплаты соцработников, которые можно «переключить» на прямые их обязанности — то разрыв станет попросту огромным! Подводим итог. С точки зрения гуманизма, совести, стыда, человеколюбия — реформа 100 процентов, 1000, миллион процентов необходима и выгодна обществу. С точки зрения финансовой затратности — выгодна государству.
С точки зрения репутации страны — немалая польза объявить об этой реформе миру. С точки зрения рынка труда: сколько молодых специалистов получат работу со смыслом!
А почему этого не происходит?
Вы думаете, что я считаю Путина виноватым? Нет. Тысячи мелких интересантов со своими малыми и большими бизнесами участвуют в строительстве и преумножении этих конвейеров смерти. Десятки тысяч рук греют на этом свои гешефты — на распиле, на квартирах, на замороженных пенсиях, на поставках лекарств, на поставках продуктов питания, на воровских строительных подрядах».
Такие слова звучат все чаще из уст общественных деятелей, сотрудников НКО, родителей. Недовольство действиями властей в этой сфере нарастает. В России более 600 тысяч детей-инвалидов. Посчитайте, сколько у них родителей. Если добавить к этой цифре взрослых с инвалидностью и их семьи, то получается довольно большая и уже оппозиционная аудитория, которая образовалась исключительно из-за неумных, провальных действий чиновников социального блока. Как долго власть будет испытывать их терпение?
Автор — журналист ИД «Коммерсантъ»