Митрополит Чувашский Варнава: Архиерей не должен сидеть в клетке
Ксения Лученко: Владыка, сегодня многим молодым людям уже трудно себе представить, какой была жизнь верующих людей в сталинские годы? У вас арестовали отца и деда. И как дальше жила ваша семья после этого?
Митрополит Варнава: Дедушку моего забрали в 29-м году. Зимой. А народ очень любил его. Тогда машин не было, увозили на санях – народ стал бастовать. Те, кто увозил, вопросы начали задавать прямо там, в санях: «ты отказываешься от своего сана?». А он говорит: «Как же отказываться, я же служил, что же, обманывать, что ли?» – «Ну вот тогда тебя отпустим, если откажешься» – «Нет, я предателем не буду». Вот такая вера была, до конца жизни. На все шли люди, – и страдали, и их убивали, а они от своей веры не отступали.
Идти за Христом легко – знать свою дорогу, не сворачивать. Когда мы шли, мы ничего не боялись, и Господь помогал всегда. А кто не укреплен, кто был «между прочим», отпадали. А сейчас все верующие – и верующих мало. Какие верующие в наше время? А тогда сам режим сдерживал людей. Если верующий человек, он уже до конца шел. Тогда люди хорошие были.
– А как к вашей семье потом относились?
– Гонимы были все время.
– Но ребенку ведь очень трудно это переживать, когда все ровесники ходят строем и верят в коммунизм, а вы как? Тяжело же было?
– Я родился без папы уже. Хотели забрать и маму. Пришли забирать, выселяли куда-то в необитаемые места, но поскольку мама собиралась меня рожать, ее сказали пока оставить. Так и осталась. А семь других семей сослали, и только один человек оттуда вернулся.
У нас дом отобрали, огород – все отобрали. Я ходил воровать яблоки в свой старый сад. Дом-то небольшой был, а кругом дома сад. Яблоки летом нападали, а собрать нельзя: сад-то уже не наш. Яблоки червивые валяются, гниют, а нельзя поднимать. Такая жизнь была, она укрепила. Мы шли за Христом, все отдавая, никуда не сворачивая. Господь помогает. У меня были два брата и сестра, сестра еще жива, ей 90 лет в этом году. И мама нас одна вырастила и воспитала.
– Вы начинали свой взрослый церковный путь в Троице-Сергиевой лавре…
– До Лавры я был еще алтарником в селе Матвеево, где служил мой дядя. Когда я пошел в лавру, мне было 23 года.
– Какая была Лавра тогда?
– Было много старцев, все священнослужители и монахи – отсидевшие, по тридцать лет многие просидели в тюрьме, все прошли. Я застал тех старцев, которые были до закрытия Лавры, а когда ее вновь открыли, они вернулись. Это были подвижники. Сейчас не найдешь ни одного такого. В Лавре было легко жить, наставников много было, с кем посоветоваться на духовные темы, они направляли на путь истинный. Когда старцы стали умирать, я был уже укреплен.
Машина в Лавре была только у наместника, сейчас у монахов машин полно. Телефон тоже был только у наместника, телевизоров вообще не было. А сейчас у каждого есть телефон, и телевизоры уже есть. Тогда жизнь очень благодатная была в Лавре, очень хорошая.
– Сохранилось ли преемство с тем временем?
– Все потеряно. Другие люди стали. Вот сейчас отец Кирилл Павлов уже совсем плох, у него было преемство. Немножко отец Наум и отец Варфоломей застали старцев. А остальные все новые. За 37 лет, что я провел на Чувашской кафедре, уехав из Лавры, все обновилось, сейчас я туда приезжаю, никого не знаю.
– Вы довольно близко знали патриарха Алексия I. Каким он был? Говорят, очень чувствовалось его аристократическое происхождение?
– Да, он был человеком очень культурным, очень благочестивым. Никогда пост не нарушал, мяса никогда не ел. И Пимен так же. Патриарх Алексий меня рукополагал в дьяконы, иеромонахи, в архимандриты возводил. Так что я с ним знаком был.
– Расскажите, как приходилось выстраивать взаимоотношения с властью?
– С властью было очень трудно. Во время самых гонений при Хрущеве наместником Лавры был архимандрит Пимен (Хмелевский), по образованию – юрист. И он спасал Лавру. Лавру уже наметили закрывать.
Например, такие моменты были: монахов обложили налогом: за питание, за кельи. Писали отчеты, сколько монахов и сколько на них тратится. Он ездил в Москву и хлопотал, все сняли. Потом придумали, что монах должен быть не младше тридцати лет, начали выписывать тех, кому не было тридцати.
Снова ему пришлось стараться, чтобы никого не трогали. Потом воду перекрыли всю. И вот как хочешь. Возили с источника. На измор брали. А в Лавре, там, где сейчас книгами торгуют, около ворот был офис, где принимали иностранцев. Они туда все обязательно заходили, там их экскурсоводы ждали и там же был туалет. А воды-то нет! Мы не стали специально там ничего убирать. Пришли иностранцы, а им сходить надо. Ну и сразу шуму наделали: какое безобразие! Ну, и того, кто воду перекрыл, сняли. Отец Пимен был мудрый наместник.
А вот Почаевскую Лавру уже почти совсем закрыли. Я отдыхал в Одессе, и там как раз в то время были патриарх Алексий и митрополит Пимен, который тогда был управделами. И приходит сигнал, что в Почаеве беда: даже кухню уже закрыли, печку сломали. Ну, и решили, что туда, никого не предупреждая, поедет митрополит Пимен и меня благословили с ним ехать.
Велели только строго-настрого никому не рассказывать, что в Почаев едет управделами. Машины туда не пускали. Митрополит сел в машину спереди с водителем, очень солидно. И мы их застали врасплох: как мы подъедем – все разбегаются, вот и пропустили.
Там тогда был епископ Дамиан, так и он не знал, что мы приедем. Пришли, а они обедают как раз. Там мясо у них оказалось, но все сразу исчезло со стола, епископ растерялся, клобук никакой не надел, выскочил встречать.
По всей Лавре торчат антирелигиозные плакаты. Например, висит большое изображение Божьей Матери, слезы у Нее текут и кошелек: «подайте, мне жить нечем». Разные были карикатуры. Мы сфотографировали все эти безобразия.
Послужили, народ все равно пришел: хоть никого и не пускали, а народу полно было. Когда мы вернулись в Одессу, патриарху уже доложили, и он поехал в Москву, там все наши материалы показал, и все остановили. Патриарх Алексий помогал, но во всем невозможно помочь. Он Лавру отстоял, Печоры тоже отстоял.
Были гонения, но у кормила находились люди стойкие, они стояли за обитель, за братию, не отступали. Например, такой момент был уже при патриархе Пимене. Я был за наместника в Лавре, когда наместник Августин болел и жил в Астрахани.
Вызвали меня и сказали, что молодые монахи должны уехать в 24 часа. Если вы их не выселите, вас выселим. Что делать? Это было уже к вечеру, я поехал к патриарху. К патриарху Пимену было легко попасть. Он меня принял и выслушал, и сказал: «пускай они никуда не выходят из кельи, иначе их сразу заберут». Дал мне такой наказ.
На другой день он звонит: «все уладил, пускай выходят». Так они и остались. Вот такое было время. И хорошо, что там такие люди были. С Богом – хорошо, и Господь помогает, и вразумляет, и тех людей вразумляет, кто хочет обижать.
– Вы уже почти 40 лет руководите Чувашской епархией. Это же трудно – приезжать на чужую землю, которую нужно полюбить? Это испытание. Вы помните, как приехали?
– Полюбить я должен был сразу, потому что я приехал любить. С Богом не тяжело. Первым делом, когда приезжаешь, нужно обязательно идти на поклон к уполномоченному по делам религии. Я не успел, потому что это был Никола Зимний, нужно было служить. Так что на Николин день я отслужил, а потом на другой день пошел. Там сидел уполномоченный Павел Кондратьевич.
И он начал мне давать распоряжения: секретаря сменить, вот того поставить, настоятеля снять, мол, коррупция у них. «Ко мне приходи на прием в светской одежде, – говорит, – по приходам никуда не езди без моего разрешения. Проповедь только через меня, семинаристов через меня посылать. Рукополагать ни в коем случае нельзя» – такие дал мне наставления.
Я выслушал и отвечаю: «светской одежды у меня нет и никогда не было, секретарь меня устраивает, он же у меня работает, не у вас. В семинарию я сам знаю, кого посылать. Проповедь я обязательно буду говорить. Как вы будете проверять? Вы – нецерковный человек, а чтобы проповеди проверять, надо богословское образование иметь».
Через три дня прихожу к нему, говорю, что если он настаивает, то я еду в Синод к Патриарху и заявляю, что у меня управляющий епархии есть уже – уполномоченный, так что мне тут делать нечего. Он сразу переменился: «А, вот, вы – не предатель. Другим скажешь, а они сразу храм закрывают, а вы – честный человек». Хотя вообще им-то, конечно, на руку было, чтобы я согласился.
– Сейчас рукополагают много молодых архиереев, может быть, вы могли бы дать совет, с чего им начинать в новой епархии?
– Они должны быть подготовлены, а если не готовы, то им надо от архиерейства отказываться. Их ведь вызывают и спрашивают, они все соглашаются. Когда меня вызывали, другое положение было: решили – и все, у тебя послушание.
– Какие ваши главные принципы вашего управления епархией?
– Соблюдать все каноны церковные и богослужения, воспитывать паству. Проповедь должна не только на словах быть, но и в жизни. Самая главная проповедь – когда люди с тебя пример берут. А если будешь красиво говорить, а жизнь не христианская, то это, конечно…
– Людям-то не особо видно, какая жизнь.
– Видно, сразу видно. По поведению. По гостям ходит, а может, и выпьет, на службу опаздывает, службу кое-как послужит, проповедь не говорит. Люди с хлебом пришли, а он говорит, мол, спешу, мне некогда. А если он будет внимательный к народу, сам будет опрятный, то и люди в храмы пойдут.
Каждому верующему надо уделять особое внимание. Не только грамотных, но и ненормальных надо ласкать. Всех надо любить. И болящих. Быть настоящим пастырем. И когда кто приходит, всегда помочь. А если новый архиерей закрылся в своей клетке и сидит, никого не принимает, то какой же это архиерей? Надо быть с народом, и народ с тобой будет.
– А Ваши чуваши – они какой народ?
– Очень добрые и трудолюбивые. Когда я приехал, еще многие в лаптях ходили. Ели деревянными ложками из одной миски. Но сейчас уже чисто, ложки и вилки везде есть. И дороги везде есть.
А тогда… Приехал однажды в один деревенский храм, а я неискушенный еще был. Так там простыня вообще никогда не стиранная, как будто ножом скоблили. Ну, я так лег, потом подумал: «нет, буду с собой брать свое чистое». А дорог-то не было, я тогда ездил с вечера, иначе утром не успеешь к службе. А в некоторые места приходилось на самолете.
– Вы ездили во все храмы по епархии, служили?
– Да, 35 храмов было, все объезжал. Где на телеге довезут, где на тракторе. Сейчас проложили, слава Богу, дороги.
– А деревни сейчас остались по-прежнему?
– Умирают, умирают очень много. Порецкий район весь вымирает. Было большое село, теперь от дома до дома пешком далеко идти. Было 700 дворов, сейчас 300 осталось. Они даже не то, что умирают, они все в город расходятся. Поля все пустеют, бурьяном растут.
Люди хотят в городе жить. Не хотят в деревне. Раньше как было, когда я был подростком? Никому не разрешали в город ехать, молодежь оставалась в деревнях. Я когда стал устраиваться иподьяконом в Рязани, мне было 18 лет, а паспорт невозможно получить было. Не давали. То есть, никто не мог в Рязани работать. Мне пришлось с хлопотами, по знакомству, получать паспорт.
– Но ведь насильно же нельзя заставлять
– Ну, а как хотите… Поля все были убраны, ничего не пропадало, все засеяно было, а хлеба такие были, выше роста человека. Травы никакой не было, чистые поля были, только васильки. Рожь и васильки. Косили рожь косой, жали. Потом вязали снопы, складывали скирды. Молотили: палка, вторая палка, и бьют по колосьям. А соломой крыли крыши. Железа не было. Солома несколько десятков лет не менялась, не портилась. В нашем доме, где я жил, пятьдесят лет соломе было, потом уже стала протекать.
– Скажите, вот сейчас идут дискуссии о связи исповеди и причастия. Если люди на каждой литургии причащаются, живут постоянной церковной жизнью, то можно ли, на ваш взгляд, исповедоваться реже, чем перед каждым причастием?
– Я вам одно скажу: если вы безгрешны, можете год не исповедоваться. Если у вас совесть уснула, спокойная, исповедуйтесь тогда – найдутся и грехи. А с грехами нельзя причащаться. Нет грехов – пожалуйста, причащайтесь. Какая проблема?
– А что вы думаете насчет перевода богослужения на русский язык, можно ли Евангелие по-русски читать?
– Это можно, а почему нельзя? На чувашском здесь читают, а почему на русском нельзя? Можно. Но песнопения на русском не поются. Даже «Радуйся, Невеста неневестная» будет «Радуйся, Невеста незасватанная», куда это годится? А Евангелие по-русски – это неплохо, это не преступление.
Варнава, митрополит Чебоксарский и Чувашский (Кедров Владимир Викторович).
Родился 21 апреля 1931 года в селе Высокое Рязанского района Рязанской области (предки его были священниками и служили в храме села Высокое с XVII века; только отец не стал священником, окончив лишь Рязанскую духовную семинарию). В 1945 году окончил среднюю школу.
В 1952-53 годах прислуживал в храме Святой Троицы в селе Бахмачеево Рязанской области.
В 1953-1955 годах был иподиаконом в кафедральном соборе святых страстотерпцев князей Бориса и Глеба в г. Рязани.
В мае 1955 года вступил в братство Троице-Сергиевой лавры и был назначен помощником ризничего.
10 декабря того же года наместником лавры архимандритом Пименом (Извековым) пострижен в монашество с наречением имени в честь святого апостола Варнавы.
18 января 1956 года назначен ризничим лавры.
15 февраля 1956 года в Богоявленском Патриаршем соборе Святейшим Патриархом Алексием рукоположен во иеродиакона.
9 марта 1957 года в Крестовом храме лавры во имя Филарета Милостивого рукоположен во иеромонаха. В 1958 году награжден наперсным крестом.
В 1960 году возведен в сан игумена. В 1963 году награжден крестом с украшениями.
В 1965 году возведен в сан архимандрита.
В 1970 году назначен благочинным лавры. В 1971 году от братии Троице-Сергиевой лавры был членом Поместного Собора Русской Православной Церкви.
30 ноября 1976 года в Сергиевом Трапезном храме Троице-Сергиевой лавры хиротонисан во епископа Чебоксарского и Чувашского. Хиротонию совершили Святейший Патриарх Пимен, митрополит Крутицкий и Коломенский Серафим,архиепископ Волоколамский Питирим, епископы Рязанский и Касимовский Симон, Орловский и Брянский Глеб.
В 1983 году с паломнической группой Русской Православной Церкви посетил Святую Гору Афон.
7 сентября 1984 года возведен в сан архиепископа.
27-31 октября 1984 года сопровождал Святейшего Патриарха Пимена в его поездке в Болгарию.
В 2001 году возведен в сан митрополита.
Решением Священного Синода от 4 октября 2012 года назначен (журнал № 91) главой Чувашской митрополии и утвержден (журнал № 103) в должности настоятеля (священноархимандрита) Свято-Троицкого мужского монастыря города Чебоксары Республики Чувашия.
Фото Анны Гальпериной
