Митрополит Николай Месогейский: Моя жизнь полна поиска
На телеканале «Союз» в программе «Плод веры» митрополит Николай Месогейский рассказывает о своей жизни, об Афоне, делится впечатлениями от посещения России.
Митрополит Николай Месогейский
Если я не ошибаюсь, это уже десятый мой визит в Россию. Я обычно бываю в Москве, Нижнем Новгороде, Арзамасе, Дивеево, и я за все это время ни разу не был в Санкт-Петербурге.
Вы видите какую-то динамику, как меняется Россия, как меняются русские люди?
Да, я вижу динамику, я вижу настоящее чудо, я вижу, как люди меняются, как они вспоминают о своем прошлом, и это чудесное превращение. Каждое мое посещение Москвы – это все время сюрприз, это всегда приятный сюрприз, и я всегда удивляюсь тому, как этот народ, который перенес столько страданий, за такой короткий срок, всего лишь одно двадцатилетие, возродился из пепла и сейчас переживает расцвет. Здесь можно ощутить силу, душевный подъем, который присутствует во всех сферах российской деятельности в настоящее время.
Если сравнить русских людей и жителей Греции, можно ли так говорить, кто более религиозен?
Для каждого человека всегда очень важным является получение уроков, извлечение уроков из жизни, и всякий раз, когда я приезжаю сюда, я для себя получаю очень хорошие уроки, которые потом благотворно влияют на мою жизнь. Я думаю, что верующие в России обладают большой силой. В то время, как верующие в Греции, наверное, обладают большим, длительным воспитанием, что основано на нашей долгой православной традиции. Тем не менее, хочу сказать .что в России вера, основанная на возродившейся вновь традиции, является чудесным феноменом, который показывает нам уникальность не только России, но всего православия в целом. И если у этой духовной революции нет основ политических, нет мирских основ, а основы исключительно духовные, я думаю, что это исключительно в своем роде, духовная революция, которая вообще существовала.
Владыка, скажите, пожалуйста, нам со стороны кажется, что Европа все больше секуляризируется. Как вы считаете, насколько такая тенденция свойственна Греции.
Да, я считаю, что в Греции такая проблема стоит очень остро, потому что глобализация, которая происходит во всем мире, является бульдозером, который идет и сметает все на своем пути, и все выравнивает в единую такую ровную поверхность.
Если мы сейчас посмотрим на роль, которую сыграл греческий народ в этом разравнивании, мы к сожалению увидим, что с помощью своей истерики, с помощью своих каких-то несдержанных чувств, наверное, греческий народ сыграл главенствующую здесь роль, и нас это, конечно, очень беспокоит. И к сожалению, в последние годы происходит все большее разглаживание особенностей национальных, религиозных греческих, и это все происходит в рамках такой общей европейской уравниловки.
Очень страшно смотреть на то, как тебе дают деньги, чтобы ты строил дороги, чтобы ты мог менять свою экономику, используя единую валюту во всей Европе, а в конце ты оказываешься перед тем, что тебе разрушили самосознание, как национальное, так и религиозное. И то, что я с радостью наблюдаю в России – это уважение к национальной истории, к традиции и к вере.
Однако, к сожалению, глобализация – очень заразная болезнь, и в скором времени ею заболеет и ваша прекрасная страна. Нужно, однако, делать выводы, потому что Бисмарк говорил, что только глупцы учатся на своих ошибках, умные учатся на ошибках других. Греческая страна слишком мала для того, чтобы учить огромную страну Россию, однако Россия очень умна, чтобы воспользоваться ошибкой Греции и научиться чему-то. Потому что Греция, войдя в ЕС, получила деньги, получила какие-то блага, но потеряла национальную свою веру и свою культуру.
В России этого не должно произойти. Я очень верю в межправославные связи. И если бы наши две страны, наши два народа могли объединиться в таких связях, двух православных народов во имя единого Христа, я думаю, что это было бы в исторической перспективе единственной в своем роде революцией, которая могла бы изменить этот уничтожающий мир глобализации, который сейчас на нас надвигается.
Владыка, но в отличие от России, в Греции православие является государственной религией, чувствуете ли вы какую-то агрессию со стороны ЕС, руководства ЕС в отношении такой ситуации, потому что это уникальная для ЕС ситуация.
Во-первых, сразу нужно сказать, что феномен государственной религии ничего хорошего в себе не несет, это само по себе плохо, и если ЕС вмешается и разрушит эту практику, это принесет только благо, и из государственной религии православие должно стать тем, чем оно должно быть изначально, то есть, религией, которую человек чувствует в себе, религией народа, которая сама по себе существует отдельно в государстве.
Я, например, являюсь епископом, и меня совершенно не интересует, пригласят ли меня на какое-то мероприятие, усадят на почетное место или нет. Я не хочу, чтобы государство мне платило какую-то зарплату, я хочу быть тем, чем я желал быть, когда принимал монашество, то есть, следовать образцу Христа. С другой стороны, сейчас производят попытки разрушить Церковь вообще, и может быть, в рамках этих попыток, уничтожение института государственной религии в Греции является одним из первых шагов. Тогда, конечно, если это воспринимать, как разрушение церкви, это очень негативная вещь, этого не должно быть.
Эта ситуация сформировалась под влиянием двух важных факторов. Первый из них – это то, что греки верили, что освобождение Греции произошло с помощью Господа, и конечно же, на основании византийских корней, которые также основываются на православии, и с другой стороны, во время революции церковь отдала все свое имущество, чтобы поддержать государство и через него поддержать свой народ, было бы очень хорошо, если бы государство не платило зарплату священникам, но тогда государство должно было бы возместить церкви все то, что церковь отдала им. И тогда Церковь могла бы действовать самостоятельно.
Однако это все понять европейцам прочим невозможно. Поэтому Европа не должна указывать нам, что делать. Нужно не забывать, что в 1833 году после освобождения, Греческая Церковь отдала 96% своего имущества греческому государству. И если бы сейчас у Церкви было хотя бы 10% от того, что церковь отдала государству, мы бы полностью расплатились с внешним долгом Греции.
Владыка, вы долгое время провели на Афоне, я хотел бы, чтобы вы рассказали об этом. Но прежде скажите, то влияние ЕС, которое сейчас оказывается на ситуацию на Афоне, как вы это оцениваете, как будет развиваться ситуация? Мы знаем, что есть такое мнение, что равноправие должно коснуться и того, что женщины должны быть допущены на Афон.
Во-первых, я хотел бы сказать .что я недолгое время жил на Афоне, три года только прожил на Афоне, хотя потом 14 лет жил на Афонском подворье в Афинах, но Слава Богу, Господь мне дал возможность пожить и общежительной жизнью, и аскетической, отшельнической жизнью, так что я очень хорошо представляю традиции афонские, отвечая на вторую часть вашего вопроса, я хочу сказать, что если мы представим, что ЕС не оказывал экономическую поддержку бы Афону, а особенно в сфере строительства, то Афон сейчас представлял бы из себя просто развалины.
С другой стороны, ЕС никак не может понять, что Афон действует как мистическое тайное прибежище православных, а не как музей. ЕС Афону хочет придать статус музея с условиями существования музея. А понять его мистическую природу ЕС не может. И конечно, с такой точки зрения, мы же знаем, что нет ни одного музея, куда бы не пускали женщин, однако они должны понять, что если Афон потеряет эту свою особенность, то он вообще перестанет быть Афоном. Если он потеряет свою духовную составляющую, тогда он не будет иметь ту ценность, которую он имел.
Мы всегда знаем, что Господь, который в нас, сильнее, чем все внешние силы, которые на нас нападают, и в нынешнее тяжелое время мы, святогорцы, должны делать все возможное, чтобы с помощью Божией одержать победу над темными силами, которые извне на нас нападают. И я надеюсь, что это уникальное духовное сокровище, Афон, никогда не потеряет свою силу.
Владыка, расскажите, пожалуйста, о своем пути жизненном. Я знаю, что у вас была уникальная и удивительная светская профессия, потом вы ее оставили, стали монахом, подвизались на Афоне..
Я не ожидал, что мне придется исповедоваться перед российским народом, но с радостью раскрою вам свое сердце и расскажу вам о себе.
Действительно, моя жизнь полна поиска, и Господь управил так, что начало своей сознательной жизни я провел в научном поиске, это дало мне потом очень многое для моей последующей жизни. Я занимался физикой, потом астрофизикой, потом инженерией, потом брал уроки медицинского искусства, и попытался сочетать все эти науки, используя методы современной математики, для того, чтобы исследовать особенности функционирования сердца и сосудов, потом, после этого интересного научного поиска, со мной вдруг случилось что-то удивительное.
Я поставил перед собой конкретную цель, и все свои силы, все свои усилия прикладывал для ее достижения. Я еще хорошо помню, что 1 февраля 1984 года понял, что я достиг своей цели и увидел, что она оказалась гораздо больше, чем я ожидал. Я тогда думал, что когда наступит этот момент, я буду самым счастливым человеком в мире, полностью удовлетворенным. Телесно, духовно, внутренне.
Вы наверное знаете, другие ученые об этом говорили, что научный поиск, особенно достижение научных целей, является своего рода опьянением, я тоже ожидал, что когда я достигну своей цели, я достигну полного единения самого себя с собой, и полного удовлетворения.
Когда я достиг своей цели, я увидел, что я был очень счастлив, но не до конца. Это можно сравнить со стаканом с водой, который я хотел допить до конца, а в нем все равно что-то оставалось. Тогда я подумал, либо Господь есть, и все ради Него, либо Господа нет. Здесь наша сказка заканчивается.
Я решил попробовать, хотя бы ненадолго из такого монаха-ученого стать монахом Божиим. И для меня этот период принятия решения длился всего 23 дня, 24 февраля 1984 года я уже полностью был уверен в своем решении. Если бы сейчас мне сказали, кем ты хочешь стать, хочешь стать президентом России, хочешь стать ректором самого большого университета, хочешь стать самым богатым человеком в мире, патриархом или приходским священником на сельском кладбище, я бы выбрал последнее.
И без всякого сомнения угол в самой последней маленький пещерке на Афоне стоит гораздо больше, чем все дворцы Москвы и Кремля. Вся наука мира, собранная за много поколений научных изысканий людей, является мелкой каплей по сравнению со знанием Бога. И я славлю Господа за то, что он дал мне возможность от университетов мирских обратиться к университетам Господа.
Расскажите, пожалуйста, о вашей жизни на Афоне, это всем всегда очень интересно.
Я могу вам рассказать об Афоне, о том, как я жил там рядом со старцем Паисием, я имел счастье 6 лет прожить с ним бок о бок.
Знаете, когда я жил в Америке, у меня было 5 учителей, профессоров, которые получили Нобелевскую премию. И я не могу их даже сравнивать со старцем Паисием, у которого было всего 3 класса начального образования. Эти люди, получившие премии и занимающиеся наукой, были как люди гораздо более бедными, чем старец Паисий, у которого не было ничего.
Я славлю Бога, что у меня была такая возможность. Мудрый человек – это не тот, кто получил множество дипломов, кто очень умен в простом понимании этого слова, не тот, кто хочет показать какие-то свои знания, мудрый человек – это смиренный человек, которому через смирение приходит благодать Господа. И эта благодать выходит через него в мир. Иногда даже без его активного участия, я это наблюдал своими глазами.
Когда я приехал на Афон и познакомился со старцем Паисием, спросил у него, что мне читать и как мне молиться. Он мне ответил совершенно неожиданно. На первый вопрос он мне ответил, не читай ничего. Вы понимаете, я был ученым, я был человек, который очень любил и уважал книги, для меня этот ответ был совершенно неожиданным. И на второй вопрос он мне ответил, молись, но только не молись за своих родственников. Я сейчас это говорю не для того, чтобы это был пример для всех остальных, это был конкретный пример, личный. Он оставил меня без двух важных для меня вещей. Без любви к мои близким и без радости чтения книг.
Вы можете себе представить человека, который получал премии, которому все аплодировали, который получал любые места, которые только захотел, который чувствовал свою важность и значимость, вот этого человека, который уже много лет ощущал свою значимость, поставили перед маленьким старичком без образования, и перед ним он почувствовал свою полную ничтожность.
Это такой жизненный опыт, который очень сложно ощутить. И я не хотел от него отступать, потому что я чувствовал себя ничтожным без него, и вы знаете, это как раз и было то чувство, то, чего мне не хватало в том стакане с водой, который я никак не мог допить до конца. И когда я в течение того времени не молился за своих братьев и сестер, мне тогда старец сказал, ты их оставь на попечение Господа, он их не оставит, не волнуйся.
Вот тогда я понял, что весь мир – это одна большая семья, и что все люди для меня – братья. И сейчас я приехал в Россию, и совершенно не чувствую себя здесь чужим. Я чувствую себя братом всех людей, которые находятся здесь. Поэтому я и говорю, что Афон – это исключительное место, там ты можешь быть абсолютно беден, и при этом не чувствовать себя бедным. Ты можешь носить самые последние драные одежды, и при этом одеваться благодатью Господа. Ты можешь поститься и при этом чувствовать себя сытым. Ты можешь чувствовать себя последним человеком в мире, и при этом не чувствовать, что тебе чего-то не хватает.
Ваши научные исследования помогли вам и в такой ипостаси, как руководство комиссией по биоэтике Элладской православной церкви, если можно, немножечко об этом расскажите. Для России это очень острая, сложная тема. Как и для всего мира. Как вам видится сейчас эта ситуация, чем занимается ваша комиссия?
Мое научное прошлое позволяет мне сейчас следить активно за состоянием науки, сейчас есть интернет, который позволяет очень хорошо в любое время и в любом месте следить за развитием физики или технологий.
Я всегда знаю, где сегодня находится физика, я соединяю в себе эти научные знания с духовным поиском и с благодатью Господа, которую Он мне дает, для того, чтобы действовать дальше. В Священном писании написано, что Господь дал людям науку, для того, чтобы они могли славить его через его творения, изучая его творения.
Научный опыт помогает нам найти Господа во всех Его творениях, во всех проявлениях Его жизни на земле, однако для того, чтобы Его прославить, этого недостаточно. Прославить Его может только глубоко верующий человек с большой духовностью. Для того, чтобы этого достичь, нужно, конечно, очень большое смирение.
Когда мы начали заниматься вопросами биоэтики в Греции, перед нами встали такие проблемы, как трансплантация органов, проблема клинической смерти, репродукции, которые сейчас очень остро стоят, проблема эвтаназии. Вот эти три основные категории нас очень волновали, хотя были и другие вопросы, о которых я могу рассказать дальше. Сейчас мы занимаемся такими вопросами, как вопросы слабоумия, то есть, болезни, которые приводят к духовному спаду, например, болезнь Альцгеймера, вопросами генной инженерии, это вопросы генной терапии с помощью ДНК. Вопросы клонирования сейчас очень активно стоят.
С одной стороны, это нам дает большие возможности, потому что современные научные достижения предоставляют такой широкий круг возможностей для человека. а с другой стороны, получается, что мы пытаемся нашим собственным современным языком написать православную антропологию, как-то затронуть святость человеческого тела.
Василий Великий писал о шестидневном творении мира, Григорий Низкий писал о сотворении человека, а вот представьте себе, о чем могли бы написать современные богословы, пользуясь достижениями нынешней науки, это были бы совершенно потрясающие вещи. Действительно, сейчас языком науки можно доказывать существование Бога, есть распространенное мнение, что наука опровергает существование Бога, но на помощь нам приходит православное восприятие, и тогда научные достижения доказывают нам присутствие Бога. Вы знаете, в 4 веке после Рождества Христова отцы каппадокийцы использовали греческий язык для того, чтобы на этом доступном языке объяснить остальным народам православие.
Так вот сейчас, в наш нынешний век, мы должны пользоваться языком науки для того, чтобы объяснить православие все остальным народам.
Владыка, в России больше 10 лет проводится конференция «Наука, философия, религия», где на самые острые вопросы смотрят представители научных кругов, философы и богословы. Несколько лет назад эта конференция как раз была посвящена вопросам развития биомедицинских технологий, и ученые-генетики прямо заявляли, что только юридические запреты мешают достичь успеха в клонировании человека.
И обсуждались вопросы, а что это будет за создание, если когда-то эти юридические вопросы будут преодолены. Ваш взгляд на это, и как вам кажется, насколько близки ученые к тому, чтобы провести такой эксперимент.
Во-первых, я сразу хочу выразить свои сомнения, в том, что возможно клонирование человека. Насколько мне известно, не все млекопитающие подвергаются клонированию, а с человеком, наверное, дело будет обстоять еще сложнее, это очень сложное существо для того, чтобы его просто воспроизвести человеческими силами.
Во-вторых, конечно, мы можем представить, что сделали клон человека. и что же это будет? У этого существа будет отсутствовать очень важная вещь – вера. Веру клонировать нельзя, вера – это то, что дается Господом Богом. Но поскольку сейчас у нас мало времени, давайте мы с вами встретимся в другой раз и более подробно поговорим об этих очень интересных вещах.
Например, сейчас можно сказать, что наука достигла таких вершин, что очень многие болезни человеческие излечиваются. Мы нашли лекарства от множества болезней, однако одновременно с этим совершенно невообразимо и неконтролируемо увеличивается число душевных болезней, болезней психологического характера, которые являются таким важным фундаментом для духа человека, для его души. Я сейчас говорю не о духовных болезнях, а именно о болезнях психологического характера.
Это не ответ на ваш вопрос. Это вопрос, который я хочу поставить. Почему это происходит. Мы пытаемся создать человека с идеальным телом, таким образом разрушая его психологию, которая является фундаментом для его духовной жизни. и поскольку я физик, я хотел бы завершить, приводя физический пример. это принцип неопределенности Хайзенберга, если мы можем найти с уверенностью, легко, скорость предмета, который движется в пространстве, значит мы обязательно будет затрудняться с тем, чтобы найти его положение в этом пространстве.
Понимаете, с клонированием человека происходит точно такая же вещь, если мы клонируем человека с максимальной биологической точностью, это значит, что мы очень много допускаем неточностей в его психологическом реконструировании, воссоздании его духовной составляющей.
Владыка, спасибо большое вам за беседу, надеюсь, это не последняя наша встреча, мы сможем продолжить этот интересный разговор. Спасибо.