Митрополит Петр: Камень в основание святой Руси
Подготовлено для газеты «У Соломенной Сторожки»
Причины возвышения Москвы всем хорошо известны еще со школы: выгоды географического положения, пересечение торговых путей… И так далее, в том же духе. Хотя непонятно, чем ее положение привлекательнее той же Твери, Ярославля или Серпухова, и почему этих замечательных преимуществ никто не замечал ни в XII , ни в XIII веках, когда крошечный городок на реке Москве не интересовал никого. За него не дрались князья, в него не ехали купцы (несмотря на «пересечение торговых путей»!), не селились вокруг крестьяне… Оно и понятно, лесной подзол – почва далеко не лучшая, а «пересечения торговых путей» возникают лишь там, где уже есть торгово-ремесленное население и стоит крупный торговый центр. Княжения в Москве были эпизодическими и короткими, московские князья считали себя неудачниками и не успокаивались, пока не захватывали удел «попрестижней». Переяславль Залесский, например.
В 1262 году, собираясь на верную смерть в Орду, св. благоверный князь Александр Невский завещал Москву младенцу Даниилу, самому младшему из своих сыновей. Видимо, из расчета, что уж Москву-то у маленького княжича не отберет никто – не нужна. С этого завещания и начинается – нет, пока еще не возвышение, но превращение Москвы в настоящее княжество, не хуже других. Добрый, хозяйственный и умный князь Даниил Александрович берег и обустраивал доставшуюся ему вотчину, о лучшем не мечтал; привлекал население льготами и помощью в обзаведении хозяйством, выкупал у татар и сажал на землю пленных христиан. Не было недостатка и в добровольных переселенцах, искавших хоть какой-нибудь безопасности, хоть мизерной передышки от бесконечных татарских погромов. Безопасность была относительной: Москву за XIII век уничтожали дважды; но по сравнению с соседней Рязанью, подвергавшейся татарским нападениям ежегодно, или со стольным Владимиром, за который, как собаки за кость, грызлись измельчавшие духовно и ставшие ордынскими прихвостнями Рюриковичи, она была настоящим оазисом спокойствия. Практически не поднимавшийся из руин далекий Киев, центр древней Руси, представлялся из междуречья Оки и Волги полузабытой прекрасной легендой, но и оттуда приходили люди на службу московским князьям. Так, киевский боярин Родион Несторович привел с собой одновременно 1700 человек (огромная по тем временам цифра!).
После смерти в 1303 году св. благоверного князя Даниила Александровича Москва по силе уже могла претендовать на роль одного из возможных центров собирания русских земель, ближайшим соперником ее выступила Тверь. При московском князе Юрии Даниловиче (1303 –1325гг. правления) разворачивается борьба Москвы и Твери, полная драматизма, благородства, самого черного предательства, подлости, коварства и крови, крови, крови… Борьба за ярлык (грамоту от ордынского хана, которого русские летописи того времени величают Царем) на Великое Княжение Владимирское. Этот ярлык давал князю право называться старейшим на Руси.
Правление митрополита Киевского и всея Руси св. Петра приходится на самый разгар схватки между Москвой и Тверью. Эта схватка омрачила последние годы умершего в 1305 году св. митрополита Максима, она станет одной из главнейших забот нового митрополита вплоть до его кончины в 1326 году.
Тверь была сильнее Москвы, ее действительно выгоднейшее положение на перекрестье самых важных торговых магистралей того времени обеспечивало ей устойчивый рост богатства, ее удаление от погромоопасных мест давало большую, по сравнению с Москвой, безопасность населению. Князья, гордые тверские Ярославичи (потомки младшего брата Александра Невского, Ярослава Ярославича), казалось бы, вышли из домонгольских времен. Прекрасные воины, рыцарственно-благородные правители, любимые своими подданными, они вызывали у современников сравнения с Мстиславом Удалым, Святославом Игоревичем, Всеславом Полоцким. Летописцы подчеркивают даже внешние отличия красивых и статных Ярославичей от неказистых московских Александровичей-Даниловичей. Все симпатии русских современников на стороне Твери, но…
Митрополит Максим, который в 1299 году перенес резиденцию из разгромленного, полумертвого Киева во Владимир-на-Клязьме, в документах называл себя Митрополитом Всея Руси, без указания города пребывания престола, хотя в Константинополе по-прежнему называли русского владыку Киевским. Митрополит Петр проводил свою архипастырскую деятельность в разъездах, поначалу стараясь нигде надолго не задерживаться – князья ревниво следили за тем, какому городу он благоволит, а сверхзадачей св. Петра было мирить, а не разделять. Церковь была единственной силой, сохранявшей и внедрявшей в умы понятие единства Руси, а митрополит был единственным общерусским национальным лидером. Несколько раз Владыка своим словом предотвращал междуусобные войны, в том числе между Тверью и Москвой. Иногда миротворческая деятельность была небезопасной: однажды в Брянске св. Петру пришлось спасаться за стенами храма, так как в город ворвались союзные одному из князей татары. Не избежал Святитель и клеветы со стороны некоторых ревнивых церковных иерархов, но правда раскрылась на соборе в Переяславле, а личных врагов св. Петр прощал всегда. Почему митрополит Петр выбрал Москву, а не Тверь, не Новгород? Почему его взгляд не обратился к родным для него Юго-Западным землям, Галицко-Волынской Руси? Что разглядел он в Москве такого, чего не видели современники? Как бы мы ни ответили на эти вопросы, ясно одно: именно митрополит Петр в начале XIII века решил и указал, где быть центру Руси.
Князь Юрий Данилович Московский был типичным мелким хищником, правда, очень неудачливым. Михаил Ярославич Тверской легко бил его на поле боя, и Юрию ничего не оставалось, как ехать доносить в Орду, где он имел множество друзей, не уступавших ему в подлости. В этих поездках, интригах, доносах, войнах проводил все свое время неугомонный князь, считавший, что без ярлыка на Великое Княжение Владимирское его жизнь прожита напрасно. Юрий мог себе позволить долгие отлучки, так как княжество оставалось в заботливых руках его младшего брата Ивана Даниловича. Именно он встречал проезжавшего через Москву митрополита Петра, ловил каждое его слово, старался, чтобы к следующему приезду владыки оно было исполнено. Для митрополита был отстроен специальный двор, содержался штат слуг, и всякий раз, когда владыка Петр оказывался в Москве, он жил у себя дома. Из жития св. Петра, написанного сразу после его смерти епископом Прохором Ростовским, мы знаем о личной привязанности митрополита к Ивану Даниловичу (Калите), так похожему на отца своей умной хозяйственностью. По слову митрополита был заложен Успенский Собор, где Петр своими руками устроил себе гробницу. (Этот собор будет разобран в 1472 году, а мощи св. Петра перенесены в новый, построенный в 1478 году на том же месте) Уже при погребении св. Петра совершилось множество чудес, продолжались они и позже, на его гробнице. Одним из таких чудес стало решение нового митрополита, Феогноста, сделать Москву местом своего постоянного пребывания, и, следовательно, церковной столицей Руси.
А если бы не так? Всем известны были антиордынские настроения тверских князей, все на Руси знали их горячий нрав. Михаил Ярославич принял мученическую кончину в Орде (по доносу Юрия Московского), его сын Дмитрий Грозные Очи отомстил за отца, зарубив ненавистного московского интригана Юрия, случайно натолкнувшись на него недалеко от ханского шатра. Вот так: увидел – поддался импульсу – рубанул – погиб сам! Другой сын св. Михаила, Александр, тоже поддался импульсу, истребил ордынский отряд сборщиков дани во главе с баскаком Чолханом (Щелкан Дуденьтьевич русских былин) – и спровоцировал чудовищную карательную рать, сравнявшую Тверь, и не одну Тверь, с землей.
В 1328 году Иван Калита получает ярлык на Великое Княжение Владимирское, и наступила, по словам летописца, «тишина великая по всей Русской земле, и перестали татары воевать ее». Московский князь сам собирал дань для Орды и делал все, чтобы предотвратить карательные рати. Сорок лет мира при Калите и его сыновьях позволили воспитать два поколения, не видевшие татар, два поколения, не усвоившие с детства животный страх перед ними. Они и выйдут на Куликово Поле.
Тверской путь вел к прекрасной, славной гибели. Московский – к трудной, невыносимо трудной жизни. Этот путь был выбран и указан святым митрополитом Петром, митрополитом Московским и Всея Руси. Имя «Петр» переводится с латыни как «камень», и нам нельзя забывать, какой камень лег в духовное основание возрождающейся Руси.