Надо ли сдавать анализы на антитела и как их измеряют
— У нас теперь все сдают на антитела. Как вы к этому относитесь?
— Это превратилось, действительно, в какую-то модную потребность, но особенно обострилось на фоне ухудшения ситуации с дельтой и требованиями обязательной вакцинации. Идет вал сообщений о том, что люди привились — и все равно заболели.
В отсутствие хоть каких-то независимых статистических данных о том, сколько людей госпитализировано со статусом «вакцинирован», сколько со статусом «переболел ранее», создается нездоровый ажиотаж вокруг антител, которые надо обязательно проверить перед прививкой, после прививки, вместо прививки и так до бесконечности. Сейчас прямо-таки взрывной спрос на эту лабораторную услугу.
— У человека берут кровь, а потом смотрят, насколько ее можно разбавить, чтобы она продолжала убивать вирус? Чем больше разведение — тем, значит, больше в ней антител?
— То, что вы описали, это очень непростая методика, она требует особых условий, поскольку речь идет о работе с живым вирусом или с псевдовирусом. Такие вирусологические лаборатории в мире исчисляются единицами, все работы там проводятся в рамках научных исследований или организованного мониторинга — например, при проведении клинических испытаний.
Мы можем видеть только последующие научные публикации, в которых оценивается, например, нейтрализующая способность сывороток или эффективность ответов после вакцинации.
Обычно все гораздо проще. Мы сдаем венозную кровь, она уходит в лабораторию, где с использованием некоего набора реагентов (тест-системы) и с применением различных методик иммунного анализа определяется уровень антител в сыворотке крови. Там проводятся исследования против ВИЧ, гепатитов и других инфекций, в том числе против коронавируса. Это не требует каких-то особо строгих условий, лицензию получить несложно.
Почему антитела есть, а в лаборатории говорят — нет
— Я сдавала после прививки на антитела в двух лабораториях, и одна мне показала уровень иммуноглобулинов G — 0. А другая — 1500. Это как вообще?
— Здесь вопрос в том, на какие именно иммуноглобулины вы проводили исследования в первой и второй лаборатории. Давайте их различать. Потому что вирус — это целый набор различных антигенов, то есть чужеродных белков, против которых организм вырабатывает антитела. Когда производитель выпускает свой диагностический набор, он может выпустить его к разным антигенам (N, S) и, соответственно, будут измеряться разные классы антител (A,M,G).
Фото: freepik.com
Один из наиболее распространенных антигенов, к которым создаются диагностические реагенты, — так называемый S-белок, то есть белок шиповидного рецептора на поверхности коронавируса. У человека, который получил аденовирусную вакцину, иммунная система реагирует выработкой иммуноглобулинов G именно к S-антигену.
Но и это еще не все. Сам по себе S-антиген достаточно крупный, состоит из нескольких субъединиц, которые соединены между собой. Диагностические наборы могут определять антитела к разным фрагментам этого белка. Сейчас выпускают тест-наборы, чтобы измерять антитела к конкретному району этого антигена — к RBD (рецептор-связывающему домену), поскольку уровень антител к этому участку больше всего коррелирует с уровнем нейтрализующих антител. Таким образом, измерять вам надо было иммуноглобулины G к RBD-домену.
Почему в разных лабораториях выдают разные титры антител
— То есть если мы используем тест-систему не по назначению, то ее производитель не виноват. Просто мне померили антитела не к тому антигену.
— Именно так. Но с тест-системами другая проблема. Каждый производитель диагностического набора для определения антител делает это не по какому-то общему стандарту, а с неким своим представлением о том, как этот набор лучше будет работать. Поэтому с самого начала возникал вопрос: как сопоставить между собой результаты, полученные в разных лабораториях и выполненные разными инструментами?
— То и дело видишь в соцсетях, как люди делятся своими титрами антител, пытаясь понять, много их или мало. Где-то счет идет на тысячи, где-то на сотни, а где-то на десятки.
— Потому что есть множество тест-систем: Эббот, Диасорин, Рош, Миндрей, Вектор-Бест. И каждая меряет по-своему. У нас есть эталоны физических величин — метра, килограмма — они позволяют использовать единую систему измерений и определять погрешность. Весы, которые мы используем дома, и весы, которые использует аптекарь, требуют разной степени точности.
А в лаборатории, которая фактически занимается измерением концентрации, научные коллективы специально создают контрольные материалы, которые стандартизированы по содержанию в них определенного вещества. Для того чтобы можно было сравнить результаты, их нужно как-то между собой гармонизировать.
Но для антител, которые сегодня интересуют весь мир, такого эталона нет.
В апреле Всемирная организация здравоохранения определила наконец некую общую единицу измерения — условную стандартизированную концентрацию антител, которая нейтрализует вирус.
— И эта единица называется BAU (binding antibody units).
— Да, была утверждена эта условная единица, и был создан сам стандарт. Он представляет собой флакончик, в котором содержится строго определенное количество нейтрализующих антител на единицу объема. Любой производитель может заказать этот флакончик и соотнести со стандартом данные, полученные на собственной тест-системе. И увидеть, что его цифра 100 — это на самом деле, в переводе на условные единицы, — например, 10 BAU. Таким образом, каждый изготовитель сопоставил стандарт ВОЗ со своими диагностическими наборами и указал коэффициент пересчета. А Росздравнадзор свел эти коэффициенты в единую таблицу и рекомендовал всем лабораториям ею пользоваться.
Будут ли лаборатории давать единый результат
— С 5 июля каждая лаборатория сможет мне его предоставить?
— Я не знаю, как поступят лаборатории. Возможно, мы будем в автоматическом режиме делать перерасчет в зависимости от того, какой диагностический набор использовался, и выдавать результат в BAU. Возможно, какие-то лаборатории будут выдавать два результата. Всемирная организация здравоохранения настоятельно просит всех рецензентов перед публикацией статей о ковиде, где дается оценка антительного иммунитета, давать результаты в BAU.
— Но даже после пересчета цифры получаются очень разные. Как с этим быть?
— Никакое исследование не дает 100% совпадения результатов, даже элементарный, давно стандартизированный анализ на глюкозу. Одна и та же лаборатория, один и тот же специалист 20 раз берет вашу пробу, 20 раз выполняет исследование на одном и том же приборе, и всякий раз получает результаты, которые несколько отличаются друг от друга, из которых потом будет выведено некое среднее арифметическое.
Это как стрельба в мишень — должен быть определенный процент попаданий в десятку или в девятку. Тогда лаборант может быть уверен, что он выдает истинный результат, который соответствует 95% точности. Эта работа проводится каждое утро, с началом работы калибруются приборы, ставятся контрольные тесты, и лишь после этого лаборатория начинает работать с сыворотками пациентов.
К тому же антитело — это сложно устроенный белок, который меняется под воздействием температуры, длительности, сохранности сыворотки крови. Не говоря уже о том, что на нас воздействуют циркадные ритмы, физические нагрузки, рацион питания. Поэтому даже при стандартизации результаты, полученные в разные дни, в разных лабораториях, не будут одинаковыми. Где-то будет 1000, а где-то 1300 получится. Значимое это расхождение? Тут нужно разбираться отдельно.
Третья вакцинация — «за» и «против»
— Сколько же должно быть этих BAU, чтобы понять, вакцинироваться в третий раз или нет?
— На сегодняшний день мы не можем с надежностью сказать, при каком уровне антител надо ревакцинироваться. Тем более, что меняется сам вирус, он стал более заразным и частично уклоняется от иммунитета. Сколько нужно антител, чтобы его нейтрализовать?
Сейчас активисты объединились и объявили о гражданском исследовании, которое будет продолжаться до конца лета. Уже собраны данные от нескольких тысяч человек. Это хороший пример самоорганизации, но, конечно, такие исследования должны проводиться на государственном уровне. Тем более, что у нас через портал Госуслуг фиксируется и факт вакцинации, и информация о проведенных лабораторных исследованиях, об уровне антител, о заболеваниях и так далее. Эти данные должны анализироваться и обрабатываться, но почему-то такого не происходит.
— Вы привились и легко переболели. Будете прививаться в третий раз?
— Обязательно. У меня была личная стратегия вакцинации: мы не стали прививаться с самого начала, в январе, потому что я четко понимал, что прежде всего вакцину должны получить группы риска. А когда все пошло самотеком, я перенес вакцинацию на конец февраля — середину марта, чтобы максимальный уровень защиты сформировался к апрелю. В мае праздники, потом лето, в отпускной период хотелось чувствовать себя в относительной безопасности.
А далее я понимал, что где-то через полгода, в сентябре-октябре, надо будет ревакцинироваться. Было исследование, которое демонстрировало на примере футбольной команды Италии, переболевшей почти в полном составе в конце марта — начале апреля 2020 года, что у 20% футболистов уже через 6 месяцев титр антител был очень низким.
С тех пор появилось еще много статей, в которых показывалось, что через полгода после заболевания уровень антител у 5–10% людей существенно отличается от первоначального: он снижается.
— При этом нам с первого дня объясняли, что организм не может постоянно вырабатывать антитела ко всем инфекциям, с которыми ему довелось встретиться, иначе у него не хватит ресурсов ни на что другое. Поэтому титр неизбежно падает, но зато сохраняются клетки памяти, которые отвечают за выработку антител при новой встрече с возбудителем. Почему вдруг выяснилось, что нам нужно любой ценой поддерживать высокий уровень антител и ревакцинироваться чуть ли не каждые полгода?
— То, что вы говорите, это классика иммунологии, третий курс института. Но некие особенности коронавируса путают нам карты. В частности, его способность длительное время быть незаметным для нашей иммунной системы, блокируя интерфероновый ответ. Заметным вирус становится уже только после того, как очень широко распространился. С этим связано резкое ухудшение при заболевании ковидом, когда иммунная система вдруг понимает: «Ба, да у меня же тут катастрофа!» — и дает такой мощный ответ, что вместе с вирусом уничтожает хозяина.
По всей видимости — это я сейчас просто предполагаю — в реальной жизни клетки памяти тоже могут сработать с некоторым опозданием. И того минимального уровня антител, который у нас сохраняется, не хватает для того, чтобы сдержать незаметное развитие инфекционного заболевания. Вот почему, возможно, имеет смысл поддерживать некий высокий уровень антител.
— Есть ли риск у недавно переболевшего ковидом получить ухудшение от прививки?
— Я не знаю, почему у многих людей закреплено в сознании, что вакцина снижает иммунитет. Наша иммунная система за весь период эволюционного развития научилась одномоментно, круглосуточно отражать колоссальное количество инфекционных угроз. Ребенок развивается в утробе матери в стерильных условиях, а как только оказывается в родильном зале, подвергается моментальной атаке, заселению огромным количеством флоры — материнской, больничной, домашней. На нас постоянно воздействуют бактерии и вирусы, и ничего, мы живы.
Фото: freepik.com
Когда к нам посредством прививки вводится какое-то количество антигена, для нашего иммунитета — в масштабах той работы, которую он ежесуточно проводит, — это просто капля в море.
— Все что-то слышали про АЗУИ — антителозависимое усиление инфекции. Может быть, этого боятся?
— Это из разряда «горе от ума». В мире использовано уже 2,5 миллиарда доз вакцин от коронавирусной инфекции, никакого АЗУИ не наблюдалось.
— Но есть еще проблема: наш организм уже знаком с обоими аденовирусными векторами, а значит, как только мы получим один из них в третий раз, иммунитет «отвлечется» на него и не выдаст нам антитела к S-белку. Зачем тогда повторная прививка?
— Это не делает ревакцинацию бессмысленной, хоть и менее эффективной. Насколько именно? Таких исследований пока нет. Какая-то часть вакцины все равно срабатывает, и мы получаем новую порцию антигена при ревакцинации. Судя по первым данным, при ревакцинации «Спутником» через 6–10 месяцев уровень антител значительно повышается.
— Ну хоть какие-то издержки у этой повторной вакцинации есть? Скажем, я переболела всего три месяца назад — и меня привили. В этом случае вакцина тоже эффективна?
— Иммуногенность вакцины не 100%. Примерно 2–3% людей не реагируют на нее вовсе. Но это никак не связано с заболеванием, которое человек перенес полгода назад или только что. Это особенность иммунной системы.
Другой вопрос — действительно, через какое время делать эту ревакцинацию? Почему через полгода, а не через 4 месяца или через 7?
Просто был проанализирован пул имеющихся научных данных, и сделан вывод, что да, целесообразно через шесть месяцев всем рекомендовать проведение вакцинации либо ревакцинации. Минздрав дал некую усредненную, обобщенную рекомендацию, чтобы «не много и не мало».
Все остальное — вопрос индивидуального подхода. У кого-то через месяц после заболевания антител все еще нет, а у кого-то, наоборот, их очень много. Но главное, что нужно понимать, вреда от вакцины не будет.
А что будет? Да ровно то же, что случается с нами каждый день, когда мы сталкиваемся с уже знакомыми возбудителями. Иммунная система оценит угрозу и повысит уровень антител.