Елена Кучеренко
«Сейчас денег попросит»
С отцом Анатолием я знакома лет семнадцать. Раньше он служил в небольшом городке на востоке Украины, где живет моя свекровь. А потом его перевели в сельский храм.
Видимся мы не часто. Только когда приезжаем к нашей бабушке Кате. Но как же я люблю эти встречи. Сядем мы за столом перед его деревенским домом. Батюшка сделает свои фирменные горячие бутерброды, нальет всем чай и начнет рассказывать свои «поповские» истории. Радостные, грустные, разные…
— Батюшка, а вы видели когда-нибудь настоящее чудо? — спросила я его как-то.
— Видел, — ответил он.
— Расскажите…
— Ну, слушай… Когда меня спрашивают о чуде, я всегда вспоминаю Костика-Кощея…
…Костик появился в храме у отца Анатолия лет пять назад. Но тогда никто еще не знал, что он — Костик.
Выглядел он неприятно. Обветренное опухшее лицо с переломанным носом, нечистая, кое-как подобранная одежда явно с чужого плеча.
И застарелый запах перегара… Типичный бездомный.
Батюшка тогда почувствовал досаду.
«Ну, сейчас точно начнет рассказывать слезную историю о том, что его ограбили, и денег будет просить — на хлеб/еду/билет до дома, — подумал про себя отец Анатолий. — А потом пропьет. Сколько таких у меня уже побывало…»
Но Костик ничего не просил. Помолился и ушел. Потом еще раз пришел. И пропал. О нем никто и не вспомнил. Мало ли таких бродяг. Может, пошел выпивку в других местах искать.
«Вот здесь я молюсь…»
Случилось это зимой. Скоро наступил праздник Крещения. Отец Анатолий с прихожанами поехали по близлежащим селениям поздравлять народ и святить дома. К одним зашли, к другим. Вдруг смотрят — из старенького, покосившегося домика выходит тот человек:
— Батюшка, простите, можно вас?
— Вы, наверное, хотите, чтобы я вам жилище освятил?
— Да. Только отблагодарить мне вас нечем.
— И не надо.
Зашел отец Анатолий к Костику в дом, а там нищета и разруха. Дешевым алкоголем пахнет. Из мебели только старая кровать и какой-то допотопный стол, на котором кучей свалено барахло. Стены осыпаются, ледяной ветер из щелей свищет. И земляной пол.
— Захожу в другую комнату, там вообще ничего нет. Пещера. Только в углу старые иконки стоят. И на полу какие-то тетрадки.
— Вот здесь я молюсь, — тихо сказал Костик.
И показал батюшке тетради те. А там — от руки переписанные молитвы. Утреннее и вечернее правило.
— Поразился я тогда, — говорил мне отец Анатолий. — Опустившийся вроде бы человек. Живет в жутких условиях. А о Боге не забывает. И не просто не забывает. А молитвы от руки переписывает… Мы вот благополучные, нам бы Господа благодарить и благодарить, что все у нас есть, и то не всегда. А он…
«Ну все! Помер!»
Уехал отец Анатолий, но Костика вспоминал. А потом нахлынули заботы, закрутила жизнь… Хотел батюшка опять его навестить, но все как-то не получалось. Храм, семья. Заехал пару раз, но не застал.
— Только и вздохнешь о нем в молитвах…
Весна наступила, лето. Осень пролетела. Опять пришла зима…
На праздник Николая Чудотворца поехал батюшка опять по домам подарки развозить.
— А давайте-ка сюда свернем, — сказал он своим попутчикам.
Остановился у дома Костика, смотрит, а там уже и стекол в окнах нет. Пленкой просто затянуты.
В одном месте даже пленка эта порвана. А на улице зима.
— «Ну все, — думаю. — Помер», — рассказывал отец Анатолий. — Но на всякий случай покричал в ту дырку: «Костя! Костя!»
— Батюшка, это вы? Как я рад!
Из дырки в пленке показалась лохматая голова Костика.
— Он меня год почти не видел, а по голосу сразу узнал, представляешь? — удивлялся батюшка.
Поздравил отец Анатолий его с праздником, угощения оставил и дальше поехал.
— Мне потом рассказали, что он эти сладости соседским детям раздал. Соседи его, кстати, любили, кормили…
Грабитель и икона
У Костика в доме была кирпичная печь. Отец Анатолий увидел, что на ней нет железной варочной плиты. А без нее ни еду приготовить, ни погреться нельзя.
— Где она? — спросил батюшка Костика.
— Я выпить очень хотел. Сдал ее металлоломщику. Но попросил не продавать. Выкуплю как-нибудь.
— Так холодно же на улице.
— Ничего, около нуля еще. Успею. Я только при минусовой температуре топлю. Ветки вон собираю…
Батюшка признавался мне, что ему даже понравилась такая честность: «Выпить хотел».
— Не врал, не юлил, не лукавил. Сказал, как есть.
И решил батюшка ту плиту у металлоломщика для Костика выкупить. Поехал к нему, но не застал.
— Ладно, заеду еще, — подумал.
Пока ездил, встретил в тех местах знакомого.
— Батюшка, говорят, вы теперь с Кощеем дружбу водите?
— С кем? — удивился отец Анатолий.
— С Костиком. В лачуге старой живет. Вы хоть знаете, кто это?
...Когда-то давно был Костик в тех местах авторитетным бандитом. Грабежи, наркоторговля, рэкет.
Вместе с бандой своей отца человека, которого священник встретил, ограбил. Среди прочего, украл у него старинную икону.
— Никого не поймали, но знали точно, что это они, — рассказывал мужчина. — А потом Костик икону ту вернул — на дерево перед домом тихонько повесил. Но видели его.
Отец Анатолий ничего этого не знал. И еще больше удивился:
— Бандит… Грабитель… Икона…
«Много зла я сделал в жизни»
В ближайшее воскресенье Костик к отцу Анатолию в храм пришел. Про исповедь расспрашивал, про Причастие. Батюшка ему все объяснил, как и что.
И подошел Костик к аналою. Исповедовался он долго, искренне. За всю свою жизнь каялся. Ничего не скрывал и никак себя не оправдывал.
— Но в этот день причащать я его не стал, — говорил отец Анатолий. — Были на то причины. Решили мы с ним, что через неделю еще раз поисповедуется и тогда подойдет к Чаше.
На Причастие Костик оделся, как на праздник. Самое лучшее у себя нашел. Весь храм замер, увидев его.
— Не по последней моде, конечно. Но достал где-то велюровый пиджак, брюки чистые, рубашку. Причесался. Видно было, что это для него одно из самых важных событий в жизни.
После службы отец Анатолий его до дома подвез.
— Много зла я сделал людям, — говорил ему Костик. — Потому и живу так теперь. Это правильно. За все надо платить. И то милостив Господь. Дом от моих родителей остался. Какая-никакая, но крыша есть. А все нечестно нажитое растерял. Забрал Бог. И правильно сделал. По справедливости. И жилье мог бы Он забрать. И поделом мне. Но пожалел.
Отец Анатолий слушал его и всем сердцем чувствовал, что вот оно — чудо. Настоящее, Божие. Чудо истинного христианского смирения.
— Он все это говорил очень просто, без пафоса. Рубашку на себе не рвал. А главное — с благодарностью. Просто за то, что живет. Что находится для него какая-никакая еда. Что есть где голову приклонить. И за то, что «вырвал» его Господь из его бандитской жизни. Сам на свою же наркоту подсел и на обочине оказался. Свои бросили, другие отвернулись. Но принял он это и благодарил. Да и раньше, наверное, стучался в его сердце Христос. Икону же вернул.
«Вот оно чудо — рядом»
Костик причастился в воскресенье. В понедельник батюшка со знакомым выкупили у металлоломщика его плиту от печки. На следующий день собирались отвезти. Мерзнет же человек. Но позвонили отцу Анатолию:
— Умер Костя. Никто толком не может сказать — почему. То ли от переохлаждения, то ли еще что.
Батюшка молчал. Не было слов. Плакал. Не успел он с той плитой. И душа у него замирала.
— Иногда жития святых читаешь и поражаешься. Кротости их, смирению, незлобию. Думаешь — Чудо. Вот бы хоть краем глаза на такого человека сейчас посмотреть. Был он мытарем, разбойником каким-нибудь. Увидел Христа, и все в нем преобразилось… А вот же это Чудо, рядом. Костик-Кощей. Вспоминаю его и понимаю, что Евангелие — это не что-то, что было давно. Это — здесь, сейчас. На моих глазах в рай вошел разбойник. Смирился, покаялся, причастился и ушел чистым к Богу.
«Достойное по делам моим приемлю, помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».
«Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».