О юморе
Чувство юмора появляется тогда, когда человек осмотрелся в жизни и понял, где и над чем можно смеяться. И нужно ли смеяться. Я вот только к восьмидесяти годам и понял все смешное. И теперь умру с этим понятием. Смех — это великое… Это тот же нитроглицерин…
О роли Труса
Когда я играл Труса, то играл себя в детстве. По актерскому амплуа он мне очень близок, я про него знаю все. Он нежный, по-своему поэт. Он не вяжется в этой шайке с другими.
О мечте
В раннем детстве я только и мечтал о том, чтобы стать садовником. Мне всегда нравились растения. Я обожал и розы, и траву, и деревья. Мне всегда хотелось соприкасаться с природой.
А в лицедеи меня потянула моя детская закомплексованность. Очень хотелось избавиться от комплексов, вот я и стал заниматься в драмкружке. Это было лечение. Чтобы побороть свои комплексы, мне надо было приучить себя к аудитории, побороть стеснение.
О том, как стал играть
Я рос очень застенчивым ребенком. И чтобы избавиться от этого комплекса, решил научиться выступать. Пошел в четвертом классе в театральный кружок. Кстати, очень хорошее средство, об этом даже психолог Владимир Леви писал. Я с ним знаком, он так лечит заик, людей со всякими комплексами — устраивает дома театр, распределяет роли, и они импровизируют. Вот и я вылечился…
Золотое правило Георгия Вицина
Не удивляться ничему плохому. Я научился этому не сразу, а когда смог, с облегчением вздохнул и понял: вот она, жизнь…
О первой роли в кино
Это начало начал. Первой моей ролью была роль Гоголя. Из Ленинграда в Москву приехала помощница великого Козинцева, чтобы найти исполнителя на роль Гоголя в фильме «Белинский». Она обошла многие театры. Я попал к ней на заметку. После проб меня утвердили, и я с удовольствием окунулся в процесс съемки. Кстати, Козинцев позже, узнав, что я стал играть в комедиях, очень расстроился. Он почему-то искренне считал меня серьезным актером.
О том, как играть пьяного
Играл как-то пьющего человека на концерте в Кремлевской больнице. Ну, накрыли стол, «Посольская», угощение. Я хочу отказаться, мне же выступать, говорю. «А кого играете?» — спрашивают. «Алкоголика», — отвечаю. Вот и прицепились ко мне: «Выпей да выпей». Поддался, и что же — сыграл не так, как у Островского, — хуже. С тех пор понял: играя пьяного, в рот не бери.
А если честно, я ведь мало употребляющий. Тяги нет. Особенно-то никогда и не было. Вот, наверное, удивитесь — и некурящий я. Как-то в детстве попробовал, затянулся, плохо стало, и с шести лет завязал. Не курил, не пил. Вот и дожил до восьмидесяти. Хотя и сорта водки различаю хорошо, и запахи табака.
О детях
Дети меня любят, они со мной всегда разговаривают, даже те, кто не умеют. От них труднее спрятаться, у них глаз наметан.
Об актерах
Почему-то считается, что актеры — порочные существа. Они не порочные, скорее они несчастные. Природа так их устроила, что часто они не понимают, что есть такие вещи, которые делать нельзя. Они губят себя. Может быть, поэтому с моими коллегами меня никогда не связывали близкие отношения. Актеры часто бросаются в крайности: или пьют, или много едят. А я человек непьющий.
О сатире
Мое амплуа — простой человеческий юмор, который в людях всегда живет и будет жить. А понимание сатиры — в смысле кого-то там шпынять, задирать — меняется с эпохой. Будет новая перестройка — и появятся новые жванецкие, задорновы… Все это временно. Ведь мы, актеры, как и вы, журналисты, как и гулящие девушки, которые, как я слышал, тут рядом собираются, — все мы проститутки. Профессия у нас такая. А у вас, журналистов, особенно…
Фото: kinopoisk.ru