Лори Готтлиб
Для начала расскажу вам об одном письме, которое я недавно увидела в почте. Вообще, я получаю довольно необычные письма, потому что я психотерапевт и автор колонки советов «Дорогой психотерапевт!». Можете представить, какие письма я получаю. Я прочла тысячи очень личных писем от незнакомцев со всего мира. Мне пишут как о потере и разбитом сердце, так и о перепалках с родственниками. Для таких у меня есть папка на компьютере под названием «Бытовуха». Это письмо похоже на множество других, и сейчас я бы хотела показать, с чем я работаю, и прочесть его. Итак, вот оно:
«Дорогой психотерапевт! Я уже 10 лет замужем, и все было хорошо до недавнего времени. Мой муж не хочет секса как раньше, и сейчас мы едва ли им занимаемся».
Уверена, вы не ожидали такого.
«Оказалось, что последние несколько месяцев он ночью, втайне, звонит и долго разговаривает с коллегой. Я погуглила и нашла ее, она красотка. Я не могу в это поверить. Когда-то у моего отца была интрижка с коллегой, и это разрушило нашу семью. Разумеется, я опустошена. Если я сохраню этот брак, то уже никогда не смогу доверять своему мужу. Но я не хочу, чтобы дети прошли через развод, знакомство с мачехой и все такое. Как мне быть?»
Что вы думаете по этому поводу? Получи вы такое письмо, то думали бы о том, как тяжело пережить измену или как тяжело именно этой женщине из-за опыта ее родителей. И, как и я, вы бы посочувствовали ей, и у вас, наверно, были бы, как бы это помягче сказать, «не очень приятные» чувства к ее мужу.
Я тоже думаю обо всем этом, когда читаю такие письма. Но я стараюсь очень осторожно отвечать на них, потому что знаю, что эти письма — просто истории, написанные определенными авторами. И что существуют другие версии этих историй. Всегда существуют. Я знаю это, потому что, работая психотерапевтом, я поняла, что мы ненадежные рассказчики собственной жизни. И я. И вы. И все ваши знакомые. Не нужно было, наверное, говорить об этом. Теперь вы не поверите моему выступлению.
Как наши истории мешают нам
Конечно же, это происходит ненамеренно. Почти все, что рассказывают мне люди, — правда. Правда с их точки зрения. В зависимости от того, что они выделяют или опускают, что рассказывают или скрывают, что видят они и что хотят, чтобы увидела я, они рассказывают истории по-особенному. Психолог Джером Брунер описывает это так: «Рассказать историю — значит занять какую-то моральную позицию». Мы все ходим вокруг да около, рассказывая о своей жизни. Почему сделали что-то, почему все пошло наперекосяк, почему относились так к другим, очевидно, потому что они это заслужили. Почему другие к нам так относятся, ведь мы этого точно не заслужили. Наши истории — это то, как мы смотрим на жизнь.
Но что, если наши истории обманчивы, неполны или просто неправильны. И вместо того, чтобы прояснять, лишь мешают нам. Можно предположить, что истории зависят от обстоятельств. Но я постоянно замечаю: все совершенно наоборот. Наша жизнь зависит от того, как мы о ней рассказываем. В этом и есть главная опасность, потому что истории могут нас запутать. Но в этом также их сила. А это значит, что если мы можем изменить свою историю, то можем изменить и свою жизнь. И сегодня я хочу показать, как.
Я сказала, что я психотерапевт. И это правда. Не хочу быть недостоверным рассказчиком. Но, представьте, я в самолете, и кто-то спрашивает, кем я работаю. Обычно я говорю, что я редактор. Ведь, скажи я, что работаю психотерапевтом, мне сразу зададут нелепый вопрос, типа «О, психотерапевт. Вы меня проанализируете?» И у меня в голове: «Во-первых, нет, и во-вторых, с чего я должна этим заниматься? Будь я гинекологом, вы бы спросили, осмотрю ли я вас?»
Но вообще я представляюсь редактором, потому что оно так и есть. Работа любого психотерапевта — помочь людям все изменить. Но, что намного интереснее в роли «Дорогого психотерапевта», я помогаю измениться не просто одному человеку. Я учу целую группу людей, как измениться, используя каждую неделю письмо как пример. Я думаю: «Что здесь лишнее?» «Идет ли главный герой вперед или движется по кругу, важны ли второстепенные персонажи, или они лишь мешают?» «Соответствует ли сюжет теме?» И вот что я заметила. Большинство историй крутятся вокруг двух главных тем.
Я хочу, чтобы изменился другой
Первая — свобода. И вторая — изменение. Поэтому, «редактируя», я начинаю с этих тем. Давайте ненадолго рассмотрим свободу. Все наши истории о свободе похожи между собой. Мы верим, что у нас очень много свободы. Пока дело не касается насущных проблем. Тогда мы чувствуем, что у нас ее нет. Многие наши истории о том, что мы будто в клетке, так? Мы чувствуем себя в плену своей семьи и работы, своих отношений и прошлого. Иногда мы держим себя в плену склонностью к самобичеванию. Уверена, вы все слышали такие истории. История «Кому-то живется лучше, чем мне», благодаря соцсетям. История «Я обманщик», история «Я непривлекательный», история «У меня никогда ничего не получится». История «Я говорю: «Привет, Сири», а она не отвечает, значит, она меня ненавидит». Видите, я не одна такая. Женщина, написавшая мне письмо, тоже чувствует себя будто в клетке. Если она останется с мужем, то не сможет ему доверять, но если она уйдет, будут страдать дети.
Вот мультик, который, как я считаю, хорошо показывает, что на самом деле происходит в этих историях. Мы видим пленника, который трясет решетку, отчаянно пытаясь выбраться. Но справа и слева ничего нет. Никаких решеток. Пленник не сидит в тюрьме. Так с большинством. Нам кажется, что мы в ловушке, застряли в клетке, созданной нашими эмоциями. Но мы не обходим решетку в поисках свободы, потому что знаем, что здесь есть подвох.
Со свободой приходит ответственность. И если мы возьмем на себя ответственность, нам придется измениться.
И это вторая главная тема наших историй — изменение. Эти истории звучат так. Человек говорит: «Я хочу измениться». Но в действительности это значит: «Я хочу, чтобы изменился другой герой этой истории». У психотерапевтов это называется так: «Если бы да кабы, да во рту росли грибы». То есть…
Это бессмысленно, так? Почему бы не измениться главному герою этой истории? Потому что любое изменение, пусть и хорошее изменение, влечет за собой много потерь. Потерю привычного. Даже если это привычное неприятно или крайне убого, мы хотя бы знаем героев, окружение и сюжет, вплоть до повторяющегося диалога. «Ты вообще не стираешь!» «Я стирал в прошлый раз!» «Да?! И когда же?» В этом есть некое странное спокойствие — знать, как будет каждый раз развиваться история.
Написать новую главу — значит шагнуть в неизвестность, значит посмотреть на пустую страницу. Любой писатель скажет вам, что нет ничего страшнее, чем пустая страница. Но в этом вся суть. Написав одну главу, другую будет написать легче. Так много разговоров о том, что нужно познавать себя. Но частью познания себя является незнание себя. Нужно отпустить прежнюю версию истории, которую вы себе рассказываете, чтобы жить своей жизнью, а не историей своей жизни, которую вы себе рассказываете. Вот как мы обходим решетки.
Как научиться разумно сострадать
И я хочу вернуться к письму женщины, написавшей об измене. Она спросила, что ей делать. У меня в офисе записано одно слово: ультракрепидарианизм. Привычка давать советы по вопросам, лежащим вне компетенции советчика. Хорошее слово, не так ли? Можно использовать его в любых ситуациях. Уверена, после выступления вы все будете употреблять его. Мне оно напоминает о том, что как психотерапевт я могу помочь людям разобраться, что они хотят делать, но не могу принимать за них решения. Только вы можете написать свою историю, и все, что вам нужно, — пара приемов.
И сейчас я хочу изменить вместе с вами письмо этой женщины, чтобы показать, как можно иначе посмотреть на историю. И для начала хочу попросить вас подумать об истории, которую вы себе рассказываете и которая может оказать вам плохую услугу. Возможно, она о случае, который вы пережили, о человеке в вашей жизни или даже о вас самих. И я хочу, чтобы вы пригляделись к второстепенным героям. Кто те люди, которые помогают вам поддерживать неправильную версию истории?
Например, если бы женщина, которая написала письмо, рассказала о случившемся друзьям. Они бы, скорее всего, «тупо сожалели». Итак, с тупым сожалением, мы продолжаем историю. Мы говорим: «Ты прав, это так несправедливо», — когда друг говорит, что не получил желаемого повышения, хотя это повторяется уже в который раз, потому что он не прилагает усилий, а еще, скорее всего, крадет канцтовары.
Мы говорим: «Да, ты прав, он такой придурок», — когда подруга говорит, что парень бросил ее, хотя знаем, что иногда в отношениях она ведет себя некрасиво. Постоянно пишет сообщения или роется в его ящике, что и приводит к такому концу. Мы видим проблему, как если бы в каждом баре, в который вы идете, начиналась драка из-за вас.
Чтобы быть хорошим редактором, нужно разумно сострадать не только друзьям, но и самому себе. Это называется — думаю, это могло бы стать научным термином — «сострадающая бомба правды». И эта бомба правды помогает увидеть, что осталось за историей.
Вообще, мы не знаем, изменяет ли муж этой женщине, почему два года назад изменилась их сексуальная жизнь, о чем были те ночные звонки. И, возможно, в ее истории получается рассказ о предательстве, но, скорее всего, есть что-то еще, чего она не хочет мне рассказывать, а может, и себе тоже. Прямо как парень, который проходил тест Роршаха. Вы знаете, что это за тест? Психотерапевт показывает вам чернильные пятна, как вот это, и спрашивает: «Что вы видите?» Парень смотрит на пятна и говорит: «Ну, я точно не вижу кровь». И психотерапевт отвечает: «Хорошо, расскажите, что еще вы не видите?» В письме это называется точкой зрения. Что рассказчик не хочет видеть?
Напишите о своей жизни шедевр
Сейчас я хочу прочитать вам еще одно письмо. Вот оно.
«Дорогой психотерапевт! Помогите мне наладить отношения с женой. В последнее время ее раздражает все, что я делаю, даже такая мелочь, как чавканье. За завтраком я заметил, что она пытается тайком подлить мне молока в мюсли, чтобы они не хрустели. Мне кажется, что после смерти моего отца два года назад она стала придирчивой. Мы были очень близки с ним. А ее отец умер, когда она была ребенком, поэтому ей не понять, что я сейчас испытываю. На работе у меня есть друг, у него тоже умер отец пару месяцев назад, он понимает мое горе. Хотел бы я поговорить с женой так же, как и с другом, но вижу, что сейчас она меня едва переносит. Как мне вернуть жену?»
Хорошо. Итак, первое, что вы, скорее всего, заметили, это та же история, которую я уже вам читала. Только рассказана она с другой точки зрения. Ее история была о предательстве мужа, а его — о жене, не способной понять его горе. Но что примечательно, несмотря на различия, обе эти истории о стремлении к близости. И если мы отойдем от рассказа первого рассказчика и напишем историю с точки зрения другого рассказчика, этот герой неожиданно станет восприниматься лучше, и полностью раскроется сюжет. Это самое сложное в изменении, но именно здесь оно начинается.
Что изменится, взгляни вы на свою историю с точки зрения другого человека? Что вы увидите с более широкого ракурса? Вот почему, когда люди в депрессии, я иногда говорю: «Ты сейчас не в лучшем состоянии, чтобы разговаривать о себе». Потому что депрессия искажает наши истории. Сужает их. То же самое происходит и с чувством одиночества и обиды. Мы пишем наши истории, искаженные узким ракурсом, и мы даже не понимаем этого. Так мы сами создаем ложные истории.
Признаюсь, письмо от мужа написала я. Вы и не представляете, как много времени я потратила на выбор между мюсли и чипсами. Я написала его, основываясь на всех подобных письмах, которые прочла за много лет, не только на работе, но и ведя колонку советов. Когда два человека с одной историей пишут мне, не зная, что написал другой. Так в моей почте отказываются две версии одной истории. Такое, правда, было. Я не знаю другой версии истории этой женщины, но я точно знаю: она должна написать ее. Не боясь изменить что-то, она сможет написать более продуманную историю своего письма. Даже если ее муж изменяет ей, а, возможно, так и есть, ей пока не нужно знать сюжет. Потому что изменение даст ей возможность написать любой сюжет.
Бывает, что я встречаю вправду потерянных людей, которые сами же всё и усугубляют. Мы их называем «жалующиеся и отвергающие помощь». Уверена, вы знаете, о ком речь. Ты предлагаешь им помощь, а они отказываются, приговаривая: «Да нет, из этого ничего не выйдет…» «Да нет, это невозможно, я не смогу этого сделать». «Да, я хочу завести больше друзей, но все люди такие надоедливые».
На самом же деле они отказываются изменять свои истории о нытье и слабохарактерности. И с такими людьми я работаю иначе. И что же я делаю — начинаю говорить о другом. Я говорю им: «Мы все умрем». Думаю, вы сейчас рады, что я не ваш психотерапевт. Потому что они смотрят на меня так же, как и вы сейчас. Взглядом, полным замешательства. А потом я объясняю, что есть история, которую напишут о каждом из нас. Это некролог. И вместо того, чтобы быть авторами наших несчастий, у нас есть возможность изменять истории, пока мы живы.
Мы должны быть героями в наших историях, а не жертвами, мы должны решать, что написать на странице своей жизни и какую действительность создавать.
Я говорю им, что только нам решать, какие истории слушать, а какие изменять. Нам стоит пересмотреть свои истории, потому что то, какой будет наша жизнь, зависит от историй, которые мы рассказываем. Когда дело касается твоей истории жизни, нужно стремиться к Пулитцеровской премии.
Большинство из нас не «жалующиеся и отвергающие помощь», или, по крайней мере, мы так не думаем. Но очень легко войти в эту роль, когда чувствуешь беспокойство, злость и беззащитность. И в следующий раз, когда будете с чем-то бороться, помните: мы все умрем.
Затем вооружитесь набором редактора и задайте себе вопрос: «Какой должна быть моя история?» И напишите шедевр.